Выброс пути

Лида собирала обед Артему, радуясь, что его вызвали утром, когда дочка спит и не слышит, как ее мать плачет. В последнее время Лида часто плакала, скандалы с мужем возникали по любому поводу, как впрочем, и без повода. Женщина догадывалась, что скоро иллюзии их брака придет конец, она чувствовала, что Артем отдаляется. Муж часто упрекал ее тем, что живет за его счет — в семье работал лишь Артем, а Лида сидела с двухлетней Катей.

Наконец за мужем закрылась дверь, Лида бросилась в ванную и дала волю слезам. Плакала, пока Катенька не постучала в дверь.

Всю дорогу до депо Артем ругал себя, он так и не решился сказать Лиде, что уходит из семьи. Ему надоела пресная жена — ходит мышкой по дому, что-то там шуршит – вечно унылая, вечно испуганная. И Катька странной растет, сторонится его, не иначе мамаша накрутила. А вот Светка – совсем другое дело. Светка, Светик, Лучик, при мысли о любовнице приятно потеплело в груди, решено, приедет и соберет свои вещи. Деньги, разумеется, будет давать, но совсем немножко, на дочь. Пусть сама работать идет, другие как-то справляются. В мае предлагали садик, правда, на другом конце города – отказалась, ленится рано вставать, вот теперь пускай думает.

Мишка ждал у проходной.

— Как думаешь, к празднику вернемся? – парень совсем недавно ездил помощником машиниста, и наивно верил, что блага распределяются поровну, а не по воле местных диспетчеров.

— Это вряд ли, нас отправят по самому длинному маршруту, — улыбнулся Артем.

— Это почему?

— Дома на праздники сидят те, кому надо сидеть. Ладно, пошли.

Артем оказался прав, на конечную станцию маршрута они прибыли за полночь. У них было несколько часов, чтобы отдохнуть, а потом надо перегонять состав, выехали только после обеда. Первые дни августа выдались знойными, в кабине было душно, в открытые окна врывался горячий степной ветер.

— Жара какая, и праздник не в радость, хотя, если на речке отмечать…

— Все бы тебе отдыхать, — усмехнулся Артем. От жары кружилась голова. Над рельсами поднималась дымка.

— Это что, мираж? — заметил Мишка.

— Вся наша жизнь мираж, — устало отмахнулся Артем. Он устал и от жары, и от бесконечной болтовни молодого помощника, всю дорогу тот рассказывал о своих подругах, и перед глазами Артема вставало манящее тело Лучика.

Он не сразу понял — монотонный стук, блестящие рельсы перед глазами, расслабляющая жара притупили внимание. А когда понял, почему-то удивился не картине, возникшей перед ним, а собственным мыслям.

— Почему не страшно?

— Так выглядит смерть…

— Жаль, что не успел уйти к Лучику.

— Мишка – совсем молодой.

— Катюша…

— Лида, — за долю секунды до разорванных рельс.

Он не мог понять, чье лицо склонилось над ним, но точно знал, это лицо человека, а не тех существ, что были с ним в темноте – оно светилось.

— Очнулся, Темка, очнулся! – лицо вдруг рвануло к потолку и умчалось куда-то. Артем хотел удержать, хотел попросить остаться, но губы словно срослись.

— Лида, — обрадовался он этому лицу, когда оно вновь возникло перед ним.

— Молчи, родной, тебе рано, лучше попей. — Живительная влага коснулась сухих губ.

— Мишка? – спросил он, утолив жажду.

— С ним все нормально, дома с переломом ноги. Его выбросило, он скатился по насыпи. С тобой тоже будет все хорошо, — Лида отвернулась.

Через неделю он узнал, что вряд ли будет ходить. Все это время он хотел позвонить Светлане, хотел сказать, что все кончено, но никак не мог выбрать подходящий момент – Лида не отходила от него.

— Почему ты смотришь на телефон, ждешь звонка? – и, помолчав, добавила, — она не позвонит больше, она звонила мне сразу после аварии и заявила, что между вами все кончено.

— Не нужен ей такой. А тебе, тебе нужен?

— Глупый, какой такой, все у нас будет хорошо. Это просто…

— Выброс пути, — добавил он.

*Выброс пути – это результат увеличения напряжения в рельсах и его самопроизвольной разрядки.

Источник