Французская пехота, построенная в батальонные колонны, плотной массой двигалась на флеши. Неся огромные потери, дивизии Ледрю, Компана, Дессе и Моршана ворвались в левую и правую флеши, а затем и в среднюю флешь, занятую гренадерами Воронцова. «Сопротивление не могло быть продолжительно,– писал Воронцов,– но оно кончилось, так сказать, с окончанием существования моей Дивизии... Если бы на следующий день меня могли спросить, где моя дивизия, я бы ответил, как граф Фуэнтес при Рокруа, указав пальцем назначенное нам место: «вот она».
Едва в 9 часов закончилась третья атака, как через полчаса на флеши вновь обрушились все три пехотных корпуса Наполеона. Атака была успешной. Больше того, дивизия Фриана ворвалась даже в деревню Семеновскую. Но в это время к левому флангу русских стали подходить резервы из числа войск 1-й армии. «По мере того как войска Багратиона получали подкрепления, они с величайшей решимостью шли вперед, чтобы возвратить потерянные позиции,– пишет генерал Пеле, наблюдавший за событиями. – Мы видели, как русские массы маневрировали, подобно подвижным редутам, унизанным железом и низвергавшим огонь».
Между тем Ней, захвативший во время третьей атаки флеши, направил Наполеону реляцию о своих успехах и умолял послать ему подкрепление. «Государь! Багратион перешел опять в наступательное движение, маршал Ней не в состоянии более удерживаться... настало время подкрепить маршала, если вы не хотите, чтобы он был раздавлен и отброшен до сих мест»,– докладывал Наполеону адъютант Нея и указал на местоположение ставки французского полководца.
Но Наполеон решил направить корпус Жюно, предназначавшийся им вначале для подкрепления, в обход флешей с юга, чтобы нанести удар армии Багратиона с фланга. Для обхода русских Жюно требовалось время, а Нею нужно было оказать помощь немедленно. Наполеон заколебался. Посоветовавшись с Бертье, он было приказал двинуть к флешам дивизию Клапареда, но затем отменил это решение и послал Нею для подкрепления ди-визию Фриана, которая двинулась с места только в 11 часов.
Корпус Жюно стал продвигаться вдоль опушки Утицкого леса, где находились егеря Шаховского и оставшаяся дивизия 3-го корпуса Тучкова. Жюно вынужден был вступить с ними в бой и сумел сосредоточить свои части лишь к 11 часам. Поэтому он не принял участия в пятой атаке, проводившейся частями Нея и Даву. Однако снова французам удалось ворваться на флеши. Но затем дружной контратакой русской пехоты и кирасир они были выбиты. Бросив захваченные на флешах 12 орудий, французы отошли на опушку леса.
Наблюдая упорную оборону Семеновских флешей, Наполеон пришел к выводу, что не сможет их захватить, не овладев центром русской позиции. Еще около 9 часов он приказал вице-королю Евгению Богарнэ атаковать батарею Раевского. Вице-король Евгений переправил на правый берег Колочи дивизии Брусье и Морана и при поддержке огня 70-орудийной батареи двинул свою пехоту на батарею Раевского. Но эта атака была отбита картечным огнем. Французы укрылись в оврагах.
В одиннадцатом часу Богарнэ повторил атаку. Она оказалась более успешной, так как весь запас ядер и картечи на батарее был уже израсходован, Три дивизии беспрепятственно подошли к батарее и атаковали дивизию Лиха-чева. Первой ворвалась в расположение русских дивизия Морана. Следом подошли дивизии Брусье и Жерара.
Завязался яростный рукопашный бой. Защитники стояли насмерть. Артиллеристы отбивались от наседавших французов даже банниками. Полковник Ф. Ф. Манахтин во время боя обратился к солдатам со словами: «Представьте себе, что это Россия, и отстаивайте ее грудью богатырскою». Но силы были неравны. Французы сбили с батареи ее защитников и стали подтягивать на захваченную позицию свою артиллерию, чтобы вести отсюда фланкирующий огонь по флешам.
Положение стало угрожающим. Батарею нужно было вернуть во что бы то ни стало. Помог случай. Мимо батареи Раевского с поручением Кутузова проезжал А. П. Ермолов. Он быстро оценил обстановку, взял из Уфимского полка 3-й батальон и три полка егерей Н. В. Вупча (11-й, 19-й и 40-й) п повел их в атаку.
В разгар боя у батареи Раевского началась шестая атака флешей. На помощь Нею прибыла дивизия Фриана. Наконец и Жюно смог двинуть две свои дивизии с юга. Да и у самого Нея с частями корпуса Даву было пять дивизий, правда, уже сильно потрепанных в предыдущих атаках. В целом в шестой атаке участвовало 26 тыс. французов против 18 тыс. русских. Атаку неприятеля поддерживал огонь 400 орудий.
Казалось, ничто не могло остановить лавину французских войск. Их колонны заполнили почти все пространство между флешами и лесом. Но и эта атака оказалась безрезультатной. Особенно помогла русская артиллерия. «Действие с наших батарей,– докладывал начальник артиллерии 2-й армии генерал-майор Левенштерн,– было ужасно. Колонны приметно уменьшались, несмотря на подкрепления, одно за другим следующие; и чем более неприятель стремился, тем более увеличивалось число жертв».
В промежутке между шестой и седьмой атаками на флеши Понятовский попытался во второй раз прорваться по Старой Смоленской дороге на фланг русской позиции. Узнав о появлении частей Жюно, продвигавшихся вдоль Утицкого леса для атаки флешей, он, не дождавшись от Наполеона подкреплений, перешел в наступление. Корпус Понятовского двинулся на курган, который занимала 1-я гренадерская дивизия генерала П. А. Строганова, опиравшаяся на 18-орудийную батарею.
Русские встретили наступающих артиллерийским и ружейным огнем в упор. Силы были явно неравны, и хотя Екатеринославский и Петербургский полки гренадерской дивизии отчаянно сопротивлялись в рукопашной схватке, все же им пришлось уступить свою позицию.
Седьмую атаку на флеши Наполеон приказал провести в 11 часов 30 минут. Снова в бой пошли поредевшие корпуса Нея, Даву и Жюно. Но и русские тоже ослабели. Однако и в этот раз дружной контратакой гренадеров части Нея были отброшены, а пехота 2-го корпуса Багговута заставила Жюно отойти к Утицкому лесу.
Последнюю, восьмую атаку Наполеон произвел около 12 часов дня. Против 18 тыс. войск Багратиона двинулись почти 45 тыс. человек. 400 орудий громили укрепления Семеновских флешей. Им отвечали 300 русских орудий. Несмотря на огромные потери от огня артиллерии, французские корпуса Нея, Жюно и Даву сбили русскую пехоту и снова заняли флеши, теперь уже в последний раз.
Но Багратион решил не уступать свою позицию и лично повел войска в контратаку. Несмотря на количественный перевес противника, контратака русских началась успешно, но во время схватки Багратион и его начальник штаба Э. Ф. Сен-При были тяжело ранены. Ранен был также командир 8-го корпуса М. М. Бороздин.
Решив закрепиться за Семеновским оврагом, П. П. Коновницын построил всю пехоту в каре, а кавалерию – в развернутом строю во второй линии. Сил было недостаточно, пришлось просить у Кутузова подкреплений.
Узнав о ранении Багратиона, Кутузов сначала поручил командование 2-й армией принцу Вюртембергскому, но тот, еще не доехав до своей армии, потребовал резервов. Кутузов отменил назначение и приказал взять командова-ние армией генералу Дохтурову, предписав ему «держаться до тех пор, пока от меня не воспоследует повеление к отступлению». Получив приказ, Дохтуров обратился к войскам 2-й армии со словами: «За нами Москва, за нами мать русских городов!» – и призвал солдат и офицеров умереть, но не допустить французов к древней русской столице.
Овладев флешами, французы установили на них свою артиллерию и стали громить оттуда батарею Раевского и стоявшие за Семеновским оврагом части 2-й армии. И хотя русских войск здесь было не более 25 тыс., тем не менее Даву и Ней не решались без подкреплений начинать новую атаку.
Определив обстановку, Ней направил части Фриана к Семеновской. После упорного боя деревня осталась за русскими, французам удалось захватить лишь шанцы на западной окраине Семеновского. Но затем для сокращения линии обороны русские оставили деревню.
Успех французов был оплачен дорогой ценой. Мюрат потерял в сражении почти две пятых личного состава своей кавалерии. Во время бегства из Москвы французы смогли в полной мере оценить эти потери. Сильно пострадала и пехота Наполеона, в особенности дивизии Фриана и Нея.
Вот как выглядело поле сражения у Семеновских флешей после ухода русских: «Едва густые облака дыма, – пишет в воспоминаниях военный инженер Богданов, – тихо поднимаясь, открыли горизонт, какое ужасающее зрелище представилось глазам: вся площадь от укрепления до ручья Семеновского и реки Колочи была покрыта трупами врагов; на волчьих ямах лежали груды перемешанных людей и лошадей. Неприятель в общем наступлении понес, как видно, громадные потери своих сил. Вся местность пред деревнею Семеновскою, в кустарниках до леса, среди люнетов и далее влево от них... устлана была сплошь телами. Здесь, видимо, пробил последний час могуществу гордого притеснителя народов и указал начало его падения».
У французов не осталось больше сил. Мюрат и Ней умоляли Наполеона направить им на помощь хотя бы часть гвардии. Лишь после долгих колебаний император разрешил, наконец, двинуть в бой молодую гвардию. Но, узнав о наступлении русских на левом фланге французской армии, отменил свой приказ.
Еще накануне сражения Кутузову доложили, что ниже Масловских укреплений есть удобные броды через Колочу, позволявшие незаметно направить кавалерию против левого фланга французских войск. В ночь на 26 августа Кутузов приказал корпусам Уварова и Платова передвинуться поближе к речке. Уже в 9 часов утра Платов попросил у главнокомандующего разрешения атаковать левый фланг противника, но получил отказ. В 10 часов утра стало известно, что 3-й пехотный корпус Тучкова введен уже в действие, и, таким образом, идея ударить во фланг и тыл обходящему противнику рушилась.
Тогда Кутузов, желая лучше представить себе картину боя, «въехал на курган» и, оценив обстановку, приказал 4-му пехотному и 2-му кавалерийскому корпусам двинуться к центру, а 1-му кавалерийскому и казачьему корпусам переправиться через Колочу и атаковать войска вице-короля Евгения Богарнэ. Кавалерийский рейд был произведен удачно. Конница Уварова опрокинула дивизию Орнано у Беззубова, а казаки Платова по перелескам достигли деревни Валуевой и вышли к тылам французской армии.
Внезапное появление русской кавалерии вызвало у неприятеля панику. Наполеон, заметив смятение на своем левом фланге и не получая сколько-нибудь вразумительного объяснения его причин, лично отправился к вице-ко-ролю Евгению и приказал ему дать отпор русским. При этом он приостановил подготовку к новой атаке на левый фланг русской армии и батарею Раевского, а предназначенную для этой цели часть войск Молодой гвардии срочно послал за Колочу.
Рейд конницы произвел очень сильное впечатление на Наполеона, который, зная мощь русского правого фланга, видимо, вслед за кавалерией ожидал появления крупных сил пехоты. Вот почему он двинул на свой левый фланг 28 тыс. человек. На выяснение обстановки у Наполеона ушло более двух часов. Он упустил инициативу, а Кутузов произвел за это время пе-регруппировку своих войск в центре и на левом фланге.
Русская кавалерия столь же быстро исчезла, как и появилась. К 16 часам она возвратилась на свои позиции. И хотя противник не понес большого урона в живой силе, значение этого рейда было огромно: войска получили передышку, резервы были подтянуты, боезапасы для артиллерии доставлены вовремя.
4-й пехотный корпус занял позицию левее и чуть впереди батареи Раевского. 6-й пехотный корпус расположился на самой батарее и правее ее. Во второй линии находились Преображенский и Семеновский гвардейские полки, а за ними в третьей линии – 2-й и 3-й кавалерийские корпуса. Наибольшую плотность войск Кутузов создал на направлении ожидаемого удара противника. Эти войска поддерживала артиллерия в 100 орудий.
Но после падения Семеновских флешей положение центральной батареи Раевского резко ухудшилось. Французы могли теперь вести огонь по ней с трех сторон – от Бородина, с фронта и с флешей. Неприятель сосредоточил здесь до 150 орудий. Сильный огонь заставил русскую пехоту перестроиться из боевых колонн в каре. «Сии храбрые войска...– докладывал Барклай,– выдержали сей страшный огонь с удивительным мужеством». Огонь прекратился, как только противник начал последнюю, третью по счету, атаку центральной батареи. В бой пошли три пехотные дивизии – Брусье, Морана и Жерара и три кава-лерийских корпуса – Груши, Коленкура и Латур-Мобура.
Моран и Жерар должны были атаковать батарею с фронта. В обход с севера двинулась дивизия Брусье. Кавалерия наступала с флангов.
Первыми пошли в атаку кавалерийские дивизии. Кирасиры Коленкура, перейдя через Семеновский ручей у устья Каменки, прошли мимо батареи Раевского, чтобы атаковать 6-й пехотный корпус. Но русские их отбили. Во время боя погибли командиры корпусов Монбрень и Коленкур. Особенно пострадала при этом саксонская бригада Тильмана.
Почти одновременно центральная батарея Раевского была атакована конницей Лоржа. Ей удалось даже выйти в тыл батареи, но затем она вынуждена была отступить под ударами гвардейской кавалерии и кирасир. Та же судьба постигла дивизию Рожнецкого. Между тем вице-король Евгений, воспользовавшись тем, что русская пехота, стоявшая на флангах батареи, была занята отражением кавалерийских атак, направил в бой сразу три дивизии. Силы противника почти в четыре раза превосходили силы 24-й пехотной дивизии П. Г. Лихачева. Русские геройски отражали натиск французов, но их было слишком мало. Когда почти все защитники батареи погибли, с горсткой храбрецов в контратаку пошел старый генерал Лихачев. Исколотого штыками, французы взяли его в плен. Центральная батарея пала.
Страшное побоище завершилось взятием французами батареи Раевского. Закончилась борьба за центр русской позиции. Русские войска отошли за Горицкий овраг, а на Горицком кургане поставили сильную батарею.
Но само сражение с падением батареи Раевского не закончилось. Оно продолжалось еще несколько часов. Узнав о взятии батареи Раевского, Понятовский снова повел свой корпус на Утицкий курган, но был отброшен.
Энергичная артиллерийская дуэль все еще продолжалась на левом фланге и в центре. Происходили также отдельные стычки. В донесении Александру I Кутузов писал об этом этапе сражения: «Войски, в центре находящиеся под командою генерала от инфантерии Милорадовича, заняли высоту, близ кургана лежащую, где, ноставя сильные батареи, открыли ужасный огонь на неприятеля. Жестокая канонада с обеих сторон продолжалась до глубокой ночи. Артиллерия наша, нанося ужасный вред неприятелю цельными выстрелами своими, принудила неприятельские батареи замолчать, после чего неприятельская пехота и кавалерия отступила».
Русская артиллерия вела огонь непрерывно. «Вице-король,– указывает участник сражения Сегюр,– был принужден укрыть свои поредевшие и измученные ряды в углубления почвы, позади полуразрушенных укреплений. Солдатам приходилось стоять на коленях, согнувшись за разбитыми, исковерканными брустверами. Им пришлось пробыть несколько часов в этом ужасном положении под угрозой неприятеля». Отойти они смогли лишь в су-мерках.
Наполеон видел, что русские прочно стоят на позиции от Горок до Семеновского оврага, удалившись от основной позиции не более чем на километр. Не решаясь продолжать сражение, он приказал очистить батарею Раевского и Семеновские флеши, заваленные трупами. Угрюмый и молчаливый, проехал Наполеон вдоль фронта позиции.
Обе стороны остались на позициях, которые они занимали до начала сражения, и готовились продолжать борьбу. Об этом наглядно свидетельствует приказ Кутузова, отданный в конце сражения: «Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем».
Весть об этом решении главнокомандующего с молниеносной быстротой разнеслась по войскам. Как вспоминает генерал Ермолов, поручика Граббе, привезшего в штаб 1-й армии приказ Кутузова, «офицеры целовали за радо-стную весть, нижние чины приняли ее с удовольствием».
Выполняя этот приказ, Барклай де Толли стал готовить позицию к новому сражению. «Я предписал, – пишет Барклай, – сделать рекогносцировку, дабы узнать, занимает ли неприятель высоту центра,– на оной найдены только рассеянные команды, занятые своим отступлением. Вследствие этого предписал я генералу Мгогорадовичу занять сию высоту на рассвете несколькими батальонами и одной батареей. Все утешались одержанною победою и с нетерпением ожидали следующего утра...»
Генерал Багговут также подтвердил, что французы отступают. «...Послал партию казаков наблюдать сие отступление, которые потом, возвратясь, донесли мне,– докладывал он,– что неприятель отступил за Москву-реку».
Барклай приступил к подготовке опорных пунктов. К 11 часам ночи были восстановлены укрепления центральной батареи Раевского и насыпан новый люнет у деревни Горки. У этих укреплений расположились войска 1-й армии. Барклай сообщил Кутузову о принятых им мерах. «Главнокомандующий,– писал он,– объявил мне свою благодарность и уведомил меня, что приедет в мой лагерь для ожидания рассвета и возобновления сражения».
Готовился к продолжению сражения и Наполеон. Отведя свои войска на исходные позиции, он отдал приказ переформировать пехотные корпуса и обеспечить артиллерию боеприпасами.
Однако новое сражение не состоялось. К полуночи в штабе Кутузова стали известны понесенные потери. В 1-й армии было убито и ранено 22 601 солдат и офицер, во 2-й–15895 человек. Следовательно, в строю оставалось 87 тыс. человек, из которых более 20 тыс. составляли ополченцы, впервые принимавшие участие в сражениях.
В то же время штаб Кутузова считал, что неприятель потерял убитыми и ранеными «42 генерала, множество штаб–и обер-офицеров и за 40 тыс. рядовых». Если учесть, что, по предположениям русских, у Наполеона было 185 тыс. войска, то, по расчетам Кутузова, у французов оставалось еще 145 тыс. человек против 87 тыс. русских. (В действительности у Наполеона было, как мы указывали, 135 тыс. человек и потерял он 58578 солдат и офицеров.)
При таком соотношении сил новое сражение давать было опасно. Вот почему Кутузов принял решение отойти к Москве, пополнить армию и уже тогда снова повстречаться с Наполеоном.
-------------------------------------------------
Источник.
