Мангуст нашёл на войне укрытие

Первое, что тут понималось в человеке: пришёл он воевать или война прикрывает иные цели. Эти цели нередко формировались заблуждением, что защитники «русского мира» теперь друзья и народа, и власти. Одни отчего-то решили, что опыт «горячей точки» им пригодится для служебной карьеры, другие находились в поисках выгод, приложения своего таланта - либо предпринимательского, либо криминального. Мангуст, ташкентский татарин, ранее сбежавший из Узбекистана в Крым, желал «пересидеть» на воюющем Донбассе полгода, чтобы не стать нарушителем миграционного законодательства России, и – вернуться обратно. Вот Мангуст и приехал воевать за «русский мир». Возвращаться на родину, догадывались, ему опаснее. А так выбрал себе спокойную и сытную службу военного повара «заграницей».

Мангуст хорошо готовил, прежние ротные поварихи со своими макаронами и кашей вспоминались бойцами крайне негативно, будто портили им и без того несладкую жизнь. Мангуст же приобщил их к культуре восточной чайханы, не только своими блюдами, но и возможность пообщаться в столовой под легкую музыку и за чашкой чая. Мангуст не скрывал своей жизненной стратегии. Его ложь нисколько не была предосудительной. На тот момент он был просто волонтёром, приехавшим скрасить быт ополчения своими кулинарными талантами. На его лице не проглядывалось никаких эмоций, только какая-то насмешливость во взгляде. Воспринимался Мангуст смелым человеком, ну, как минимум, — рискованным. Оставалось загадкой, что его так пугало в узбекской действительности, что безопаснее оказывалось отсидеться на войне. К слову, в недавнем прошлом – оперу.

А вот глаза других «туристов» и «коммивояжёров» малейшая опасность - часто мнимая - тут же выдавали трусоватую сущность хозяина. Какие из таких новобранцев бойцы, если только мысль об опасности (даже - не о смерти) заставляет человека, надевшего камуфляж бойца, открыто пугаться. А ведь рядом война: там бабахнуло, тут грохнуло. Даже для гражданских звуки войны стали привычным уху фоном И в ночной тишине бывает не приходит сон... Одна из жалоб пассажирок, которую услышал в автобусе на подъезде к Луганску в марте пятнадцатого: «Плохо засыпается в непривычной теперь тишине…»