Когда-то я написал цикл юмористических рассказов про собирательный образ советского мужика и назвал его "Василий Петрович". Сегодня, отряхнув рассказ от пыли, вашему вниманию предлагаю первую историю из его жизни.
Василий Петрович и бандиты
Однажды утром Василию Петровичу нездоровилось. Он открыл глаза, поморгал ими и снова закрыл. Уходить из сна не хотелось: сон был завораживающий и липкий, как незамороженный сырок.
Все испортила жена.
– Василий Петрович, – строго сказала она, – ты намерен спать до обеда? Тебе же на работу надо идти.
Василий Петрович любил свою жену, с которой прожил в браке уже пятнадцать лет. Никто лучше нее не умел так готовить утку по-пекински и гратен дофинуа. Правда, больше жена ничего готовить не умела, и поэтому Василий Петрович предпочитал питаться в дешевом кафе за углом.
– Есть будешь? – спросила жена, поставив на стол дымящуюся утку по-пекински.
Василий Петрович вежливо отказался, сославшись на то, что не голоден, поправил любимый галстук, с которым не расставался даже в постели, – и вышел на улицу.
На улице было еще темно, поэтому Василий Петрович, из осторожности пробираясь вдоль стены дома, быстро дополз до угла и заполз в кафе.
К появлению Василия Петровичa на четвереньках в кафе уже привыкли и не обращали особого внимания.
– Как всегда? – мрачно спросила угрюмая буфетчица тетя Дося, женщина необъятных форм и размеров.
Василий Петрович утвердительно кивнул, поправил галстук и сел за столик. За столиком было грязно, неуютно и ползала красивая муха, но Василий Петрович настолько привык ко всему этому, что не замечал. Ему было очень хорошо и спокойно в этом оазисе социализма посреди страшного капиталистического двора с мерседесами и джипами, где стоял неказистый девятиэтажный дом Василия Петровича.
– Петрович! Забирай свою баланду! – гаркнула на все кафе тетя Дося и с шумом поставила на поднос борщ, макароны по-флотски и компот из прошлогодних персиков.
Василий Петрович сердечно поблагодарил тетю Досю, после чего та что-то невнятно проворчала себе под нос, сел за свой столик, поправил галстук и принялся за борщ.
Тут дверь кафе с возмущенным визгом распахнулась, и на пороге нарисовались три добрых молодца внедорожных размеров, и все, как на подбор, в черных куртках и с отсутствием растительности на головах.
При их виде тетя Дося заголосила:
– И что вам опять надо, окаянные?! Заплатила же я вам уже за эту неделю! Убирайтесь вон, хулиганы недоделанные!
– Но-но, мамаша, – примирительно сказал самый здоровый, – ты не слишком наезжай-то. Поесть мы пришли. Кушать пацанам хочется.
– А, ну тогда другое дело, – успокоилась тетя Дося, – вы присаживайтесь, мальчики, я сейчас что-нибудь быстренько принесу.
Бандиты разбежались по кафе и начали приставать к завсегдатаям и штатным алкоголикам кафе, требуя у них поделиться пищей и благами земными.
Василий Петрович степенно вкушал макароны по-флотски, млея от вкуса пережаренного фарша, когда один из бандитов плюхнулся к нему за столик.
– Свободно? – нагло поинтересовался он, сверкая глазом на Василия Петровича.
–Да, конечно, – с достоинством ответил Василий Петрович, – присаживайтесь, пожалуйста.
Бандит такого не ожидал и поэтому не нашелся, что ответить. Вместо этого он обозрел взглядом столик и поднос Василия Петровича. На подносе сиротливо стояли стакан ароматного компота и пустая тарелка из-под борща.
Бандит обрадовался, схватил стакан с компотом и выдул его в один глоток. Затем удовлетворенно закатил глаза к потолку, рыгнул, отчего Василия Петровича неприятно обдало запахом дешевого табака, и ехидно осведомился:
– А можно выпить ваш компот?
– Да, пожалуйста, – не теряя достоинства, ответил Василий Петрович, наматывая макаронину на вилку, – приятного аппетита.
Бандит удивился. Такой реакции он не ожидал. Поскрипев мозгами, он не нашел ничего лучше, кроме как пробурчать «спасибо». Затем, подумав еще минуту, он выхватил из-под носа Василия Петровича тарелку с остатками макарон и маленьким кусочком фарша – и опрокинул себе в рот.
А потом, довольно оскалясь, спросил:
– А можно съесть ваши макароны?
– Да, пожалуйста, – все так же степенно отвечал Василий Петрович, жуя последнюю макаронину с вилки, – надеюсь, вам понравилось.
Бандит удивился окончательно, тихонько встал из-за стола Василия Петровича и подошел к главарю, который угомонился и сидел за соседним столиком, посасывая отобранную у кого-то бутылку пепси-колы. Он что-то пошептал главарю на ухо, кося глазами на Василия Петровича, а лицо главаря темнело с каждой секундой. Наконец оно потемнело до цвета грозового облака, главарь рывком вскочил из-за столика, опрокинув стул, схватил своего подручного за шкирку и поволок к выходу. Третий потрусил за ними.
У самой двери он обернулся на обалдевшую тетю Досю и произнес:
– Прошу прощения за это... беспокойство.
И они вышли.
– Петрович! – задыхаясь от волнения, тетя Дося подбежала к Василию Петровичу, который вытирал салфеткой рот. – Петрович! Спасибо тебе, родненький! А что ты ему сказал?
– Ничего, – ответил Василий Петрович, –спасибо, тетя Дося, все было очень вкусно.
Он вытер о салфетку руки, вежливо попрощался с завсегдатаями и штатными алкоголиками кафе и вышел.
По дороге к метро Василий Петрович думал, что не зря великий писатель Сервантес говорил о вежливости, как о самой дорогостоящей вещи в нашей жизни: сегодняшняя вежливость обошлась Василию Петровичу в пол-обеда, зато он спас от разгрома свое любимое кафе. Василий Петрович довольно улыбнулся своим мыслям, поправил галстук и энергичнее зашагал ко входу, где уже толпилась тысяча таких Василиев Петровичей, спешащих на работу.
