Фото: Shutterstock
Наверное, очень трудно встретить человека, который сказал бы, что иммиграция была для него легким и безболезненным процессом. Однако история Михаила Никитина (имя изменено) особенно выделяется на фоне других. Политбеженец из России Михаил с супругой Лидией обратились с просьбой об убежище на границе Мексики и Соединенных Штатов. В итоге россиянину пришлось провести в иммиграционной тюрьме более полутора лет, порой сталкиваясь с нечеловеческими условиями содержания, судебными отказами и даже попыткой подделки его документов со стороны сотрудников ICE. Сейчас Михаил находится на свободе и ожидает очередного судебного заседания по своему делу. О пережитом он рассказал в эксклюзивном интервью Forum Daily.
Российские рейдеры и мексиканский криминал
История Михаила, к сожалению, мало кого может удивить в современной России. В прошлом – успешный бизнесмен, он уверяет, что столкнулся с давлением со стороны российских спецслужб, пытавшихся осуществить рейдерский захват его бизнеса. В какой-то момент после недвусмысленных предупреждений со стороны ФСБ предприниматель понял, что дальнейшее нахождение в стране закончится для него тюрьмой. Тогда Михаил принял решение «залечь на дно»: уехал жить в деревню и старался не проявлять никакой активности. За это время его банковские счета заблокировали, а самого бизнесмена объявили в розыск.
«Я понял, что если останусь в России и дальше, то окажусь за решеткой. Хуже всего то, что я не мог получить даже туристическую визу ни в одну из западных стран. У меня оставался паспорт, но для визы нужны были выписки с банковского счета и иные документы. Поскольку у меня были заблокированы счета, а многие мои документы остались в офисе и затем были изъяты при обысках, я просто не имел возможности их предоставить», – рассказывает он.
Ранее у Михаила была студенческая виза в США, но она уже успела закончиться.
«Тем не менее, я хорошо знал эту страну, владел английским языком, и потому решил попытать счастья именно здесь», – пояснил он.
Покидать Россию супругам пришлось тайком – на автомобиле через белорусскую границу. Затем, с множеством пересадок, пара добралась до Мексики. Сначала Михаил и Лидия пытались перейти границу в столице штата Нижняя Калифорния – Мехикали.
«Однако вскоре мы поняли, что оставаться там в прямом смысле слова опасно для жизни. Это было ужасное место: разгул преступности, постоянные убийства, вой сирен полиции и скорой, наркотрафик. Когда мы попытались записаться в очередь на границе, чиновник стал вымогать у нас взятку. Я, если честно, не понял, чего он хотел, поскольку не ожидал такого. В итоге он предложил нам ждать 3 недели. Ждать так долго в эпицентре криминального разгула мы не решились, поэтому поехали в Тихуану», – рассказывает Михаил.
Ловушки иммиграционных офицеров
В Тихуане супругам удалось записаться в очередь, в которой им пришлось ждать права перейти границу примерно месяц. Процедура просьбы об убежище на границе абсолютно законна, и Никитины, обратившись за ним, не считались нелегалами или нарушителями иммиграционного режима. Тем не менее, согласно американским законам, дожидаться рассмотрения своего дела такие просители должны были в иммиграционной тюрьме, наравне с теми, кто пытался пересечь границу нелегально. Правда, в некоторых случаях иммиграционные офицеры по своему усмотрению могли отпустить заявителей на свободу.
«Мы нашли спонсора, которая готова была поручиться за нас. Однако американские таможенники не дозвонились ей, поскольку звонили часов в 10 вечера. В результате о том, чтобы отпустить нас, речь уже не велась», – пояснил Михаил.
Супругов поместили в отдельные помещения в Центре временного содержания на границе. Михаил оказался в небольшой комнате 3 на 15 метров.
«В ней нас было 26 человек, и места порой не хватало даже для того, чтобы присесть. Свет никогда не выключался. Словом, уснуть в этих условиях было невозможно. Я находился там 5 дней, жена – 10. На интервью могли вызвать в 4 или 6 часов утра после нескольких бессонных ночей. В таком состоянии вообще очень трудно собраться с мыслями», – вспоминает беженец.
По словам Михаила, полагаться на помощь иммиграционных офицеров не стоит, напротив, они чаще всего стараются «подставить» иммигрантов, заставив их совершить ошибки, которые потом могут быть использованы против них.
«Иммиграционный офицер, который проводил интервью со мной, сказал, что знает русский, и в результате я не стал требовать переводчика. Но, как оказалось в процессе, его русский был очень слаб, и мне пришлось говорить на английском – благо, я довольно хорошо знал язык. Когда в конце интервью офицер показал мне показания, записанные с моих слов, я обнаружил огромное количество фактических ошибок. Конечно, я не стал подписывать такой текст. Главное правило для всех иммигрантов – никогда не подписывайте документ, пока не прочитаете его. Если вам до конца не понятен текст, добивайтесь, чтобы вам перевели написанное и разъяснили его суть», – советует Михаил.
По словам беженца, иммиграционный офицер сам советовал ему заполнять документы определенным образом. Несколько месяцев спустя следование этим советам легло в основу решения суда об отказе в предоставлении убежища.
«К примеру, он спрашивал адрес моего последнего места жительства в России. Но я скрывался в дачном домике, где не было точного адреса. Тогда он сказал, что я обязательно должен назвать любой другой, уверяя, что это «несущественно». Затем, в суде, это использовали как пример «нестыковок и обмана» в моей истории. Следующий вариант «нестыковки» – это разные трактовки иммиграционными офицерами моего уровня образования. У меня два высших образования категории «специалист», что не соответствует точно современным бакалавриату или магистратуре. В итоге в разных инстанциях его «приравнивали» по-разному. Словом, у меня сложилось впечатление, что цель многих иммиграционных офицеров – любой ценой добиться депортации новоприбывших», – делится Михаил.
Тюрьмы и этапы
Наблюдения беженца не лишены оснований, поскольку он прибыл в США в феврале 2019 года – время, когда иммиграционная политика бывшего президента Дональда Трампа отличалась особой суровостью. Лидии повезло больше – в конце концов, ее отпустили под залог, разрешив дожидаться суда на свободе. Михаила же отправили в штат Миссисипи, известный своим суровым отношением к иммигрантам.
«По этапу» нас перевозили, как настоящих заключенных – в кандалах и наручниках. 8 дней я пробыл в Аризоне, где в комнате примерно 15 на 15 квадратных метров находилось 24 кровати. Как оказалось, это были лучшие условия на всем этапе. Затем я попадал в места, где на той же площади находилось 75 человек. Так, например, было в Луизиане, где проходил мой суд. Я находился в таких условиях 7,5 месяцев. Основной контингент там состоял из испаноговорящих бедняков и индусов. Это в основном необразованные люди, не знающие английского, неграмотные, часто не имеющие даже обуви. Большинство из них не обращалось за убежищем, а действительно пытались нелегально пересечь границу. Тем не менее, нас никто не разделял. Мне пришлось выучить испанский, чтобы разговаривать с ними», – делится Михаил.
Не лучшие воспоминания остались у иммигранта и о надзирателях.
«В Миссисипи это были чернокожие женщины. Когда мы пытались с ними разговаривать, они выхватывали перцовый баллон и угрожали распылить нам в лицо. Ночами они включали телевизор на полную мощность на всю ночь, и мы, находясь в закрытых камерах, просто не имели возможности уснуть», – жалуется Михаил.
Россиянину удалось вывезти из дома ранее скопленные деньги, и потому он смог нанять адвоката. Без адвокатской помощи, как уверяет Михаил, выиграть дело в принципе невозможно.
«Обязанность доказывать преследования целиком ложится на беженцев. При этом нас закрывают в тюрьме, в полной изоляции от внешнего мира, без доступа к Интернету. Как в таком случае мы сможем собирать доказательства наших кейсов? Это может сделать только адвокат», – поясняет иммигрант.
В тюрьме в Миссисипи беженца ожидало второе интервью – на обоснованность опасений преследования.
«Сама процедура, в отличие от интервью на границе, в этот раз проводилась грамотно, мои показания были записаны верно, однако условия содержания были ужасны. Если у вас нет денег, чтобы докупать продукты, вы просто не выживете на тюремной еде. К тому же завтрак был в 5 утра, и встать в это время после полу бессонной ночи просто не хватало сил. На улице в марте 2019 года даже выпадал снег, температура в камере, по моим ощущениям, была не больше 15 градусов по Цельсию, а мы ходили в футболках. На фоне этого постоянного холода я сильно заболел, но записаться к врачу смог только через 2 недели, когда уже почти выздоровел сам. За все это время мне не давали никаких лекарств, даже каплей для носа, хотя один раз я физически уже начал задыхаться», – вспоминает Михаил.
Суды и апелляции
Интервью на обоснованность страха россиянин проходил по телефону. Ждать своей очереди ему пришлось, сидя на холодном бетоне в течение 3-х часов. Само интервью тоже проходило несколько часов.
«Бывало, что меня трясло от холода так сильно, что я не сразу мог выговорить ответ на вопрос. В результате офицеры записывали, что я «сомневался» перед ответом. Я понимаю, что люди, которые выдумывают истории для убежищ, вряд ли смогут повторить вымысел в таких условиях. Но беда в том, что даже если видно, что ты, несмотря на все пытки, не ломаешься, и действительно рассказываешь свою подлинную историю, офицеры все равно пытаются отправить на депортацию всех без исключения. Тогда просто непонятно, какой смысл во всех этих проверках пыточными условиями?», – недоумевает Михаил.
Затем беженцу пришлось ждать суда несколько месяцев. В ожидании россиянин несколько раз пытался добиться освобождения под залог, но неизменно получал отказ – иммиграционные офицеры отвечали, что существует риск его побега и неявки на суд.
«Это звучало абсурдно: я добровольно прибыл в США из Москвы, с двумя высшими образованиями. У меня солидный кейс, моя жена давно находится на свободе и не пытается никуда сбежать!», – возмущается Михаил. Впрочем, иммигрант сталкивался с еще более вопиющими случаями.
«У нас в камере сидел умственно отсталый человек, его интеллект был где-то на уровне 5-летнего ребенка. Но его отправили на суд на общих основаниях, хотя этот человек не мог связать и двух слов. Его умственные отклонения были видны невооруженным взглядом, но его, тем не менее, отделили от семьи и рассматривали его дело без каких-либо поблажек. Это вызвало абсолютный шок», – вспоминает иммигрант.
Суд самого Михаила несколько раз переносился, и каждый раз беженец оплачивал прилет жены и адвоката на несостоявшееся рассмотрение дела.
«Первое заседание суда состоялось 31 мая, последнее – в октябре в Луизиане. В итоге на основании уже упомянутых «нестыковок» мне отказали в убежище. Процент отказов в этом суде вообще превышает 97%. Мы подали апелляцию, на время ожидания рассмотрения которой меня вновь перевели из Луизианы в Миссисипи. На этот раз условия были получше, пространства побольше, а главное – уже был доступ к компьютеру и библиотеке», – рассказывает беженец.
Параллельно Михаил продолжал добиваться освобождения из тюрьмы под залог. После 10-ти отказов он обратился в федеральный суд.
«Свой последний запрос на освобождение под залог я писал уже сам, без адвоката. Перед этим сотрудник ICE допустил прямой подлог, указав в своих аргументах, что у меня якобы просрочен паспорт, а потому меня труднее будет депортировать. Это была прямая ложь. В своем обращении в суд я приложил копию паспорта, который на самом деле не был просрочен. Тогда ICE понял, что я в любом случае выиграю дело, и они поспешили отпустить меня сами», – рассказывает Михаил.
На свободу россиянин вышел в октябре 2020 года, в разгар пандемии коронавируса. По его словам, никаких специальных мер по обеспечению безопасности заключенных от болезни предпринято не было.
«Нас было 140 человек в помещении, и социальной дистанции между нами не получалось. Нас просто перестали выпускать в столовую и на прогулки, то есть режим стал еще более закрытым. Наша тюрьма, к слову, была первой в южных штатах, где появился коронавирус, и первая надзиратель умерла от пандемии именно у нас», – вспоминает Михаил.
Наконец состоялся апелляционный суд по делу об убежище, который пришел к заключению, что предыдущий судья манипулировал фактами. В результате решение об отказе в предоставлении убежища было отменено, а дело – отправлено на новое рассмотрение. При этом новый суд назначен только на 2025 год, а до этого Михаилу по непонятным причинам не дают даже разрешение на работу.
«Единственное наше спасение – это ситуация моей жены. Лида получила разрешение на работу, и, хотя мы оба проходим по одному делу, у нас разные суды. Ее суд долго переносился, и, наконец, он должен состояться через пару месяцев. Если она выиграет дело, это автоматически означает, что убежище будет предоставлено нам обоим», – надеется иммигрант.
Подробнее ➤
8.9М
