Если прочитать жизнь Ахматовой до буквы, выяснится: у приморской девчонки было две мечты. Ни одна не исполнилась. Хотела написать песню, которую пели бы в строю солдаты. Да-да! А второй мечтой было тайное желание, чтобы кто-нибудь из мужей (а их у нее было трое) повесил бы у себя над столом хоть какой, но - ее портрет. Ни один не повесил. А ведь художники рисовали ее более 200 раз. И какие! Модильяни, Судейкин, Альтман, Серебрякова, Петров-Водкин, Верейский, Тышлер, Фаворский, Сарьян. Но в Москве впервые стала жить в 3-м Зачатьевском как раз такой, какой ее изобразил тушью Анненков, друг.
Помните, где она с гребнем?
Деревянный домик в Зачатьевском переулке еще недавно был полон тайн. В нем жил когда-то Шаляпин, бывали Горький, Куприн, Рахманинов, а позднее - в служебной квартире своего второго мужа, Вольдемара Шилейко, два года подряд останавливалась Ахматова. Она только что вышла замуж за Шилейко. Но вот вопрос: отчего вместо "свадебных песен" она про Зачатьевский вдруг написала: "Переулочек, переул... Горло петелькой затянул..." И добавила про клен, который только и слышал здесь "долгий стон".
Ее стон.
"Есть уединение и есть одиночество. Уединения ищут, от одиночества бегут. Ужасно, когда с твоей комнатой никто не связан, никто в ней не дышит, никто не ждет твоего возвращения..."
Анна Ахматова
Владимир Шилейко (1891-1930).
Шилейко, друг Николая Гумилева, оказался гомерически ревнивым. Принуждал уничтожать не читая письма, запрещал выступать перед публикой, даже писать стихи. Более того, уходя из дома, запирал, случалось, жену. Был ассириологом, знатоком клинописи, ученым в духе средневековых чудаков. Однажды напророчил ей: "Когда вам пришлют горностаевую мантию из Оксфорда, помяните меня!" Гений! Но когда Ахматова попросила у Гумилева развод, чтобы стать женой Шилейко, тот, узнав за кого она выходит, крикнул: "Я плохой муж. Но Шилейко катастрофа, а не муж...".
Не поверила. Пока здесь, в Зачатьевском, не увидела, как он жжет рукопись книги ее "Подорожник". Самовар растапливал. Так затягивалась та "петелька".
А ведь Шилейко и просто предаст ее...
Москва, став столицей, будет любить ее все меньше, а москвичи, напротив, - все больше. Пильняк, пишут, семь раз делал ей предложение. Устояла. Но тогда же, в первые ее приезды, в нее влюбится Пастернак, который всем расскажет, что она - "блистающий глаз нашего поколения", а потом тоже - в разные, правда, годы - трижды будет звать ее замуж.
Не любил ее в те годы только Шилейко. Развели их тоже в Москве, в Хамовническом суде. Случилось это в 1926-м. "Сегодня развод, - сказала в тот день... - Какое слово мне теперь впишут в паспорт? У меня ведь даже фамилии нет - этого, кажется, и у преступников не отнимают..." Да, восемь лет она была Анной Шилейко. И лишь после развода стала "по паспорту" не Горенко, как в девичестве, не Гумилевой опять - Ахматовой. Как заново родилась! Еще потому заново, что Шилейко, который будет и впредь звать ее в письмах "моя лебедь", тем не менее, когда студенты спросят его однажды: "Как вы могли бросить Ахматову?", мимоходом отмахнется: "Я нашел лучше..."
Интересно, узнала ли она про эти слова, про первый приговор себе?
Николай Гумилев (1886-1921).
Об Ахматовой, скажет ее подруга Фаина Раневская, "надо писать все, или ничего, а то получается фальшь". Но как напишешь, если жизнь "первосвященницы поэзии" это тайна на тайне. Одна москвичка, к слову, как-то скажет, что хорошо представляет ее в Англии, где есть и замки, и фамильные тайны. Ахматова усмехнется: "У меня есть тайны пострашнее английских".
Знаете ли вы, что прадед ее, бессменный ординарец Суворова, а позже глава уездного суда, был, по преданию, колдуном? Ворожил! А дед - жандармским офицером, хваленым самим Бенкендорфом; об этом она молчала всю жизнь!
Знаете ли, что легенду о предке Ахмате, татарском хане, она придумала сама? Не ее был предок. Зато, кажется, была в дальнем родстве с Денисом Давыдовым и - точно - с первой русской поэтессой Анной Буниной. Что писала в стихах, будто чуяла воду (ее всегда звали, когда рыли колодцы), страдала лунатизмом в детстве, не признавала часов и, несмотря на то что в гимназии ей, представьте, поставили двойку по стихосложению, в 15 лет вдруг сказала матери у домика под Одессой, где родилась, что когда-нибудь здесь повесят доску.
Ошиблась - памятник поставили!
Сорванец, кудлатая девчонка в платье на голое тело, она "лазала как кошка, плавала как рыба" и однажды, уйдя с мальчишками на лодке за горизонт и поругавшись с ними, просто шагнула через борт. "Никто из них даже не обернулся", - вспоминала, все были уверены - доплывет. Годы спустя не раз будет так же одна шагать в грозную бездну, и на нее не обернется сначала весь послушный Союз писателей, а затем - и покорный Советский Союз.
Такая вот женщина!
Кокетливо ввернет: "В мою околоключичную ямку вливали полный бокал шампанского". Этому, помня портрет уже Альтмана, веришь, ключицы позволяли, но кто вливал, при каких обстоятельствах? И как же сумасшедше кружила головы тогда? Гумилев пять раз делал предложение и дважды пытался покончить с собой из-за нее, Лурье, композитор, бросил семью, а Пунин поменял даже убеждения: "левые" - на "правые". Из-за этого он, вероятно, и погибнет, умрет в лагере.
Гумилева, кажется, не любила. Конечно, с ним связано ее материнство, первый сборник стихов, слава, но любовь - кто же знает про это? Было соперничество, это - да! Когда она нашла в гумилевском пиджаке записку от женщины, она знаете, что сказала? "А все же, - сказала, - я пишу стихи лучше!.."
И эти слова были ему куда обидней упреков в очередной измене.
Не так было с Пуниным.
"Человек может быть богат только отношением других к себе. Никаких других богатств на свете нет."
Анна Ахматова
Николай Пунин (1888-1953).
Та же Раневская напишет потом: "Мы вдруг заговорили о том, что в жизни каждой из нас было самого страшного... Она вспомнила, как однажды шла... по Невскому - и вдруг увидела идущего навстречу Пунина... "У меня была доля секунды, чтобы как-то собраться, вытянуться, выглядеть так, как хотелось бы. Я не успела. Пунин встретился со мной взглядом и, "не узнав", прошел мимо. Вы знаете, Фаина, в моей жизни было много всего. Но именно эта невстреча оставила самое гнетущее чувство"..."
И скоро, говоря вообще о мужчинах, криво усмехнется: "Низшая раса".
Уже через семь лет - из 16 прожитых вместе - Пунин почти орал на нее: она "ничего в доме не делает... она обещала заменить Аннушку на время отъезда той в деревню", и что если б он знал, "что она так плохо будет выполнять все", он бы не отпустил прислугу на лето. "Я, - пишет Лукницкий, - увидел злые его глаза".
Впрочем, и Лукницкий, который, как известно ныне, уже был ее любовником, и потом Пунин скажут почти в унисон: она не умела любить. "Я убежден, - напишет еще в 20-х в тайном дневнике Лукницкий, - что несчастье ее заключается в том, что она никого не любит". А Пунин и через 20 лет, в 1944-м, и тоже в дневнике выведет жестче: "Аня, честно говоря, никогда не любила. Все какие-то штучки: разлуки, грусти, тоски, обиды, зловредство, изредка демонизм. Она даже не подозревает, что такое любовь..."
Владимир Гаршин (1887-1956).
Пунин это напишет как раз тогда, когда она, "обгоняя солнце", летела из Ташкента, из эвакуации, к последней своей любви, к человеку, кого направо и налево называла "своим мужем". Ей было 55, но она всем, как девчонка, сообщала: "Я выхожу замуж за профессора медицины Владимира Гаршина". Да, в ташкентской сумочке хранила письмо его, где он не просто предлагал "руку и сердце" - торжественно просил "принять" его фамилию.
Красавец, дворянин, врач, служивший у белых, сидевший в ЧК, приговоренный к расстрелу, Гаршин был любимцем женщин. Костюм его, правда, всегда был "хуже, чем у других", на ногах всегда были самые дешевые "свиные ботинки", но женщины влюблялись в него так, что, как сами и говорили, "смотреть было противно". Он, племянник писателя Гаршина, сам писавший стихи, любил повторять, что на свете есть четыре идеальные вещи - срезанная роза, хороший микроскоп Цейса, стакан чая с лимоном и рюмка холодной водки. Был женат, имел двоих сыновей, но, познакомившись с Ахматовой, когда она лежала в больнице, так влюбился в нее, что и после больницы носил ей из столовой бульоны в судках.
"Вы как ощущаете нынешнюю весну?" - спросила Ахматова еще до войны свою знакомую. "Никак", - ответила та. "А я слышу ее, и вижу, и чувствую". Сказала, когда с Гаршиным, попав под проливной дождь, они ворвались в дом к этой знакомой насквозь мокрые, но веселые и детски шаловливые. Обоим было под 50. Но, переодевшись в чужую кофту и юбку, она вдруг стала молодой и хорошенькой, а он смотрел на нее смеющимся и счастливым взглядом. "Светлый слушатель темных бредней", как напишет про него.
Всю блокаду Гаршин проработал главным прозектором Ленинграда. Выжил чудом. Жена его свалилась на улице от голода, и когда он нашел ее - была обглодана крысами. Но именно она, явившись ему во сне, скажет ему потом: не женись на Ахматовой. И когда та, добравшись до Ленинграда, встретится с ним, он вдруг холодно спросит: "Куда вас отвезти?.." На "вы"!
Но в главном он, единственный, ее не предаст.
Когда в 1946 году грянет Постановление ЦК о Зощенко и Ахматовой, когда все от дворника до академика зайдутся в истерике осуждения, когда от нее отрекутся даже друзья, Гаршин на собрании в институте в жуткой тишине вдруг попросит слова. "Я был другом Ахматовой, - скажет, - остаюсь ее другом и буду другом..." Не знаю, рассказали ли ей об этом. Он до самой смерти интересовался: "Как там Аня?", а она не спросит о нем ни разу. Но однажды, ища какую-то брошь, вдруг обнаружит: ее камея, дар Гаршина, треснула пополам. Спустя неделю стороной узнает: именно в тот день он и умер.
Это будет в 1956-м. Ей до дня своей смерти оставалось жить ровно десять лет...)))
Отрывок из поэмы "Анна Ахматова. Поэмы без героев". 75 лет назад вышло печально знаменитое постановление ЦК ВКП (б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград"
Источник:https://rg.ru/2021/08/30/75-let-nazad-vyshlo-pechalno-znamenitoe-postanovlenie-ck-vkpb-o-zhurnalah-zvezda-i-leningrad.html?utm_source=Читатели+%22 Родины%22&utm_campaign=64ea08bd24-rodina_2019_01_01_COPY_141&utm_medium=email&utm_term=0_ad58e9539f-64ea08bd24-83047363
МЕТКИ: Анна Ахматова, культура, литература, общество
