Прилично ли думать о любви в семьдесят лет?

Прилично ли семидесятилетней женщине думать о любви? Разумеется, не так, как думают в юности, любовь в этом возрасте другая. Валентина Николаевна смотрела на свое отражение, пытаясь сделать суровое лицо, но из-под опущенных бровей проступала улыбка. Женщина вздохнула и принялась оттирать зеркало в ванной.

Валентина овдовела три года назад, с Толей они прожили полвека. Он умер через месяц после золотой свадьбы, хотя тогда им не до свадьбы было — Толя лежал второй год.

Первое время после его ухода ей казалось, что и ее не стало, что она там, рядом с ним, а все, что ее окружает — просто снится, убедила себя, что покойники видят сны. Всеми днями сидела в квартире с занавешенными окнами. Просыпаться стала через полгода, когда яркое весеннее солнце настойчиво протягивало лучики сквозь неплотно задернутые шторы.

Раздвинула занавески Валентина — а там ручьи, птичий гомон, люди куда-то спешат. Захотелось и ей на волю, подальше от душной квартиры, ставшей тюрьмой.

А тут еще подруга позвонила, пригласила на концерт. Татьяна давно ходила в какой-то ансамбль при ДК, звала и ее, но куда пойдешь от умирающего мужа. И вот теперь она решилась - слушала, как поет Таня и думала, что и сама бы спела не хуже, она всегда подружку перепевала. После концерта Таня подвела Валентину к руководительнице певческой группы, серьезной женщине лет сорока в тяжелых роговых очках. Та посмотрела на Валентину и вдруг попросила:

— Спойте что-нибудь.

— Кто, я? — растерялась женщина, но подруга Татьяна толкала в бок, а вокруг столпились те, кто вот только сейчас пел на сцене.

И, скорее от смущения, Валентина запела свою любимую, о том, как брат укачивает свою сестренку под долгий дождь и пророчит ей судьбу. Сначала тихо, словно распеваясь, но с каждой фразой голос креп, это был уже не дождь — ливень, ураган. И вдруг он стих, капли еще слетали с крыш, но почти неслышно, обреченно.

— Потрясающе, — выдохнула серьезная женщина, когда Валентина закончила пение. — Вы учились, у вас есть музыкальное образование?

-Нет, — почему-то смутилась та.

— Потрясающе, — повторила руководительница, — во вторник приходите на занятия.

— Но я не могу, я недавно схоронила мужа.

— И как это может помешать дарить людям радость слышать ваш голос? Впрочем, я не настаиваю. Просто подумайте до вторника.

И она думала, почти перестала спать, зачем-то перебрала свои вещи на полке шкафа. В понедельник нашла свой старый песенник и даже спела несколько песен. И во вторник решилась.

Ее поставили в планы на ближайший концерт. Оказалось, что у нее нет подходящего платья, пришлось спешно перешивать одно из Татьяниных.

Как выходила на сцену и как пела, Валентина не помнила, а помнила только овации и то, как разрыдалась в комнате, отведенной им под гримерку. Рыдала в голос, надрывно, в первый раз после смерти Толи.

И началась у Валентины совсем другая жизнь: концерты, репетиции, поиск костюмов. А еще она заметила, что на всех ее концертах в первом ряду сидит интересный мужчина, уже год не пропускает выступлений.

В тот день он пришел с цветами, роскошными белыми розами, а после концерта подошел к ней и, протянув букет, пригласил в театр.

Нет, разумеется, Валентина отказалась, но дома, любуясь распустившимися бутонами, думала о том, что давно не пекла пирогов и гадала, какие пироги любит верный поклонник.

Но разве может думать о любви женщина семидесяти лет?

Она протерла зеркало и посмотрела в свои смеющиеся глаза. А почему нет?

источник