Баталов

Баталов

В детстве у меня возникла новая семья. Баталовы – отец, мать и сын, мамин муж, который стал для нас папой. Поэтому вопрос «он же тебе не родной» был мне всегда оскорбительным. Мы прожили вместе 36-ть лет, за такой срок соседи станут родными. С Баталовым могу говорить до сих пор: когда прохожу мимо фотографии на стене, задержусь взглядом, да и скажу что-нибудь. Это не только память, это любовь, потому что потребность.

Баталов из семьи потомственных поваров, известных в Москве, Ростове и Сочи. Держу в руках номер газеты «Советская Абхазия» 1959 года: пожелтевшие страницы, отретушированные снимки, рисованные шрифты. На фото его отец, Баталов Сергей Иванович: фартук до пола, за поясом полотенце, на голове колпак с гофрированными полями – заведующий производством ресторана «Озеро Рица» рассказывает об ухе на курином бульоне. Я знаю, это «уха по-царски», мне Баталов объяснял, а про жаренное мороженое читаю с интересом: «Прежде всего кляр – это очень тонкое тесто, в него и заворачивается мороженое, затем белая панировка. Самое сложное – обжарить тесто с холодной начинкой в кипящем масле, во фритюре. Украсить фруктами и клюквенным вареньем».

Баталов Анатолий Сергеевич унаследовал профессию и стал поваром высшей категории. Он, как Ватель из одноимённого фильма, накрывал торжественные столы. Банкетный повар – это особый стиль и академические знания кулинарии. Котлету по-киевски он делал за 30 минут: в лизоне и в сухарях, внутри – горячее сливочное масло, косточку украшал салфеткой. Культура в еде была у него привычкой. Не ел чеснока и сала. Это компоненты для приготовления пищи, а не сама пища. Так же и квас, он не понимал окрошки. Нечто подобное, но гораздо более сложное, было его фирменным блюдом – мясная солянка. Холодец предпочитал «горячим» – это уже хаш. Сочинцы, старожилы, помнят кафе на подъёме по Курортному проспекту, там была настоящая национальная кухня.

Символом родительской любви для меня стали люля-кебаб и борщ по-московски – они принесли мне это в больницу, когда доктора разрешили всё. Конечно, имелись в виду не кулинарные изыски, но моим родителям, поварам, виднее. «Съешь, доча, люлик», – говорила мама и грела в руках банку, а Баталов держал яблоко размером с дыню. Из собственного сада, где под яблоней, вокруг, россыпью темнели фиалки, у калитки горели невиданным цветом георгины и щедро плодоносили персики, черешня и чудо-слива – два сорта на одном дереве. Никакой картошки, помидоров и «зелени».

Родословная Баталовых была в семье бастионом, на каждом предмете интерьера лежала тень традиции. Книги в семье Баталовых стояли двумя рядами на каждой полке книжного шкафа. Моя первая – «Лёнька Охнарь». Про беспризорников. Уроки делала наспех и читала до утра, под одеялом с фонариком-жучок. Книга не сохранилась. Мы не знаем, о чём пожалеем впоследствии, оставляем на память безделушки: несессер с лайковым брусочком для полировки ногтей и зеркало в деревянной оправе с гобеленом. Сколько ни держи их в руках, они не станут частью тебя, с тобой останутся воспоминания. Магнитофон на ножках, подарок Баталова, так и исчез под руинами времени, а песня «Когда тебе 16-ть», записанная для меня, запомнилась. Была у него эта не показная мужская нежность: услышал песню и подарил.

Книги для сына подбирал Баталов-старший: военные приключения и фантастика, подшивки роман-газет, журнала «Наука и жизнь», тома сочинений классиков русской и зарубежной литературы. Маму Баталова я узнать не успела, она так и осталась для меня женщиной эфемерной. Её платья были, как в пьесах начала прошлого века, а перчатки – короткими, до запястья. Вместе с рубиновым кольцом она оставила их маме. На низком серванте или комоде – не понимала разницы, у Баталовых стояли фарфоровые слоны. Целый табун: первый с пятнами, огромный, как мамонт, с жуткими бивнями. Последние слоники – глиняные и непрозрачные. Рядом с ними царственные куклы. Бабушка шила для них одежду и шляпы. С лентами и перьями.

Протирать это великолепие входило в мои обязанности: под рукой – неведомая жизнь. Уборка шла неспешно, «тихо сам с собою я вела беседу». Мои другие бабушки: Оля и Дуня, поэтому имя новой бабушки казалось мне императорским – Полина Фёдоровна. Трудно представить, чем она занималась вне дома, при нас она уже не работала. Дед собирал милицейские детективы и мемуары маршалов, а она клеила в блокнот вырезки, легенды Черноморья из рубрики в газете «Черноморская здравница». Прочитала историю девушки Мацесты, как она принесла себя в жертву ради исцеления больных родителей, и рассказывала потом в пионерском лагере после отбоя. Как знаток истории родного края, а все остальные рассказывали про «чёрную руку».

Из увлечений Баталова достоверно известны несколько: фотография – на шифоньере до потолка высился цилиндр увеличителя; страсть к ножам – вытачивал на станке из высокопрочной стали; морская рыбалка на катере и живопись. Репродукции Микеланджело и Боттичелли из журнала «Огонёк» впервые увидела у него. Позже, со стипендии, привезла ему аппарат для выжигания по дереву, и он сделал дома галерею увеличенных копий. Тогда многие увлекались выжиганием, но работы Баталова были неповторимы: надо было, как он, очень хотеть воссоздать замысел и как он, верить, что получилось. Копировал по клеткам: сюжет – один к одному, а лица другие, потому что сам дорисовывал. Он дарил их, и находились желающие купить.

Баталов отличался от всех: сравнивать можно только с кино и литературой. Его рассказы об охоте напоминали тургеневские. В них было всё: брезентовый плащ, выше колена сапоги, ружьё и вислоухая собака. К своим родителям он обращался на «вы», нашей маме за столом говорил «спасибо», нам – «доброе утро». Как взрослым. Дома носил полосатую пижаму, как у Филиппова из фильма «Девушка без адреса». Чай пил только из стаканов в подстаканниках. Они достались мне как реликвия, никак не могу вернуть им былую мельхиоровую чистоту. Завязывать мужской галстук тоже не умею, этой науке пытался научить меня Баталов: «Если женщина владеет этим, она владеет всем». Про Баталова хочется писать, как в старинных романах: он носил бакенбарды и запонки. Брутальные его таланты даже по тем временам были редкостью: бильярд, преферанс, бостон и танго. Для меня, школьницы, «фокстрот» и «антрекот» были непостижимой лексикой. Курил он «Беломор», читать любил ночами. При этом умел никому не досаждать и сам никого не осуждал. Это врождённое, не научишься.

Баталова знал весь санаторный Сочи. Моя мама говорила об этом без восторга: «Его любили все женщины Большого Сочи». А друзья отзывались: «Красиво работал и красиво жил». Как его любимый Бернес. В массивном шкафу, в нижнем отделе, имелся специальный ящик с вертикальными секциями для пластинок: Вертинский, Козловский, Георг Отс. «Два бойца» мы смотрели вместе, и до сих пор реплики и песни слышу с его комментариями. Клише старого кино для меня – Баталов. Он научил меня отношению к жизни. Как к искусству.

Фамилия Баталов была именем, как бренд. Для тех, кто хорошо его знал. В связи с известным артистом не воспринималась, существовала как совершенно иная. В альбоме на фотографиях он импозантный, как Шаляпин: в шляпе, в длинном пальто, в кашне – внешность была продолжением натуры. Уверенность в себе и свобода самовыражения приобретаются в семье – ему повезло. Он умел не зависеть от мнений и обстоятельств. Зимой после прогулки над морем в ресторанном зале «Лазурного» он заказывал нам горячий шоколад и коньяк с лимоном – себе. Его встречали в дверях, приглашали, а он отмахивался: «быстрее и сюда» – нас, дескать, дома заждались. В то время, в середине шестидесятых, из шоколадных напитков мы знали только детсадовское какао.

Секретов, о которых рассказывал отец Баталова на озере Рица, знаю много. Эти нюансы колдовства на кухне становятся навыками на всю жизнь, даже если ты просто находишься рядом. Мастер умеет увлечь: как тут не спросить, не повторить – нельзя удержаться, и всё кажется лёгким и доступным. Так постигаются азы профессии. Мама стала поваром благодаря Баталову. Она и сохранила газеты. Нелюбопытные в детстве, мы не успеваем расспросить близких, приходится жалеть об этом в нашей взрослой жизни и с опозданием удивляться фактам их биографии: «Баталов Ваня (дед нашего Баталова) прослужил кухонным мальчиком пять лет. В ресторане гостиницы «Метрополь» на нём была вся грязная работа, а если не справлялся, безжалостно били. Два года он колол дрова и мыл посуду, пока не началось посвящение в поварские тайны. Взяли его из-за отца – тот всю жизнь служил официантом в московских ресторанах, а в семье было 14-ть детей», – из очерка «Династия Баталовых», газета «Советская торговля», 1957 год.

В сентябре мы поедем в отпуск и на въезде в город повернём на Дагомысскую, на клабище, к Баталову, теперь он там…

Галина Королёва