Это жизнь. Как стать бомжом, получив квартиру в наследство

Бомжом Василий стал благодаря родственникам. Точнее родной сестре.

Родительская квартира досталась им с Татьяной в наследство. Пополам. Еще при жизни отца с матерью сестрица рассчитывала, прикидывала, как будет распоряжаться грядущим наследством. А уж когда их не стало, и вовсе с цепи сорвалась.

Татьяна

Однушку хорошо не разменяешь. Да еще Васька, будь он неладен, под ногами путается. Живет он там, видите ли. Оставил жене с дочкой квартиру на Дальнем Востоке и перебрался в родовое гнездо.

При жизни родителей польза от брата была. За стариками надо ухаживать, помогать. Василий – мужик хозяйственный, рукастый, аккуратист до мозга костей.

Сама-то Татьяна давно жила своим домом, своей семьей. Не до того ей было, чтобы каждый день у матери с отцом торчать. Других дел по горлышко. Но про квартиру в центре не забывала. Это Васька – альтруист, жилой площадью разбрасывается. А у нее сын подрос. Того и гляди женится. Надо будет подсуетиться для молодых.

План свой Татьяна обдумывала долго и тщательно. Вынашивала идею как ребенка. Если Василий не захочет уступить квартиру по-хорошему, от него надо избавиться. Сразу, конечно, не получится, но тут, как говорится, цель оправдывает средства.

Стала Татьяна брата в гости зазывать, водочки подливать. Где просто нальет, а где лекарство подмешает. Дурным он становился после такого угощения. Вроде и выпьет немного, а проснется, не помнит ничего.

Василий

Василий давно подозревал неладное. Никогда он не был особо пьющим. Не трезвенник, конечно. Но так чтобы до потери памяти, чтобы пелена перед глазами, такого раньше не было. Потом стал подмечать: раздавит с мужиками бутылочку-другую в гараже – с утра обычное похмелье. Как сходит в гости к сестре – потом человеком себя не чувствует. Хитра сестрица, слишком уж мягко стелет. Так и перестал к ней ходить под разными благовидными предлогами.

А тут сама заявилась. "Что ж мы, – говорит, – Вася, с тобой совсем чужими стали? Давай мириться". Борщ сварила. Салат настрогала. Беленькую на стол выставила. Себе – вина графинчик.

Драма

Дальше события завертелись и вовсе уж непонятным для Василия круговоротом.

Его, едва очнувшегося наутро, задержали по обвинению в убийстве одинокого пенсионера с целью ограбления. Долгими ночами на нарах Василий обдумывал ситуацию со всех возможных и невозможных сторон. Сильно подозревал, что его грамотно подставили. Наверняка не обошлось тут без сестры с племянником, который вырос тем еще отморозком. Не счесть, сколько Татьяна слез за него пролила и конвертов с деньгами нужным людям рассовала, чтобы вытащить дитятко из очередной грязной истории.

Но доказать ничего не смог. Далее суд. Срок.

Когда, наконец, вышел на волю, приехал домой. Квартира была прочно занята племянником. Поиск правды, скандалы и даже принудительное вселение с помощью полиции помогли ненадолго. Кому нужно устраивать жизнь недавнего зэка? Это только в кино все делается красиво. В жизни все проще. Банальнее. Равнодушнее.

Так и обустроился жить на лестничной площадке своего же подъезда. Даже подобие уюта создал – столик, хлебница, салфетки.

Две соседки, одинокие женщины, знавшие Василия еще в лучшие его годы, пускали помыться, подкармливали, иногда просили о какой-нибудь помощи по дому.

А потом его снова посадили. Те же родственники. По той же схеме. Подпоили. Оговорили. Через два года Василий умер на зоне.

В гостях у своей знакомой я не была около года. Войдя в подъезд, поразилась увиденным "натюрмортом" – столик, хлебница, салфетки и тихо сидящий рядом мужичок на старом табурете. Ответом на мой вопрос стала эта история, рассказанная женщиной, к которой я пришла.