ИНТЕРЕСНЫЕ НОВОСТИ

SFC: один человек погиб, двое пострадали при падении с высоты на концерте рок-группы Phish

Один человек погиб, еще двое пострадали на концерте американской рок-группы Phish в Сан-Франциско. Предположительно, мужчина упал с верхнего уровня стадиона, где проходило мероприятие. Об этом сообщает газета San Francisco Chronicle со ссылкой на городскую полицию.

По данным издания, около 21​​​.00 воскресенья, 17 октября, (07.00 понедельника, 18 октября, мск) полиция обнаружила мужчину с тяжелыми травмами, полученного, по предварительным данным, в результате падения с высоты. Прибывшие на место врачи спасти мужчину не успели. Как рассказали очевидцы газете Mercury News, по счастливой случайности он не задел других зрителей, хотя весь ряд был заполнен.

Спустя 45 минут офицерам сообщили о еще одном инциденте на этом же концерте. Мужчина пострадал при падении с высоты, упав при этом, на другого человека. Их доставили в больницу с легкими травмами.

При этом сообщается, что сами исполнители о случившемся не знали вплоть до окончания концерта.

Набирающее обороты геополитическое и экономическое противостояние между Китаем и США выливается в военное соперничество в Юго-восточной Азии. Изначально начавшись как спор между азиатскими странами за крохотные острова, кризис в Южно-Китайском море стал одним из главных очагов напряженности в мире. США все чаще направляют свои военные корабли в спорные воды и проводят там учения со своими союзниками, Китай же в ответ проводит собственные маневры и превращает подводные рифы в искусственные острова с военными базами. С появлением нового партнерства между США, Великобританией и Австралией (AUKUS), предполагающего строительство ядерных подводных лодок для последней, ситуация в регионе продолжила накаляться. В Китае и вовсе заявили, что создание нового альянса может стать шагом на пути к новой холодной войне. Как Южно-Китайское море превратилось в один из главных рубежей противостояния Пекина и Вашингтона и может ли этот кризис перерасти в военный конфликт — разбиралась «Лента.ру».

Море изобилия

Территориальный спор — а вернее даже споры — вокруг Южно-Китайского моря длится уже несколько десятилетий. Основные участники — Бруней, Вьетнам, Китай, Малайзия, Тайвань и Филиппины. Основной предмет разногласий — две группы крохотных островков, рифов и скал: архипелаг Спратли на юге и Парасельские острова на севере. На первый взгляд это может показаться довольно странным. Взять архипелаг Спратли, на который претендуют все шесть стран: суммарная площадь входящих в его состав островов и рифов всего пять квадратных километров.

Все дело в так называемой «исключительной экономической зоне»: согласно Конвенции ООН по морскому праву, ей считается морская зона шириной в 200 морских миль вокруг участка суши, принадлежащего той или иной стране. В этой зоне государство может заниматься разведкой и добычей ресурсов и другими видами экономической деятельности.

Иными словами, кто владеет маленьким островком, тот владеет и всеми ресурсами в радиусе 200 морских миль от него. А в случае с тем же Спратли ресурсы нешуточные: в одном лишь районе архипелага Рид-Бэнк насчитывается порядка 50 триллионов кубометров природного газа и свыше 5 миллиардов баррелей нефти.

Помимо полезных ископаемых, Южно-Китайское море также богато рыбой, а через его акваторию проходит огромное количество торговых путей. Смартфон, изготовленный в Китае или на Тайване, японский стиральный порошок и памперсы, сушеные бананы с Филиппин — все эти товары, которые нередко можно встретить на российских прилавках, скорее всего, попали туда именно через это море.

50%

рыболовных судов мира

работают в Южно-Китайском море

Каждая из шести стран имеет свои претензии на те или иные острова, зачастую пересекающиеся. Но самые большие аппетиты у Китая: он претендует на более 80 процентов всей акватории моря. Основанием для своих «исторических прав» Китай считает карту, датированную 1947 годом, где территориальные притязания Пекина обозначены с помощью U-образной линии из девяти пунктиров

С прихода «Талибана» (признан террористической организацией и запрещен в России) к власти в Афганистане прошло больше месяца. За это время талибы успели сформировать правительство и практически полностью подавить сопротивление в мятежной провинции Панджшер. Начались контакты на международном уровне, что означает фактическое признание новой власти: недавно Кабул посетили делегации Китая, Пакистана и России, а в ООН задумались о назначении нового посла Афганистана при организации. Что же касается внутренней политики, то она вызывает все больше беспокойства как внутри страны, так и за ее пределами: не сдержав обещаний, талибы вернули смертную казнь и практику отрубания конечностей. «Лента.ру» побеседовала с профессором антропологии и социологии Женевского центра гуманитарных исследований Алессандро Монсутти о том, можно ли верить талибам на слово, как скоро в Европу хлынет очередной поток беженцев и почему война в Афганистане не заканчивается уже несколько десятилетий.

Алессандро Монсутти: От талибов действительно звучит немало миролюбивых заверений. Как международному сообществу, так и внутри страны с целью успокоить население. Но мы видим, как их боевики регулярно проводят обыски и аресты. «Талибан», по всей видимости, очень хорошо осведомлен и знает, кто есть кто: кто работал на американцев, кто работал на иностранные НКО и так далее. Возможно, они откуда-то получили списки, может, у них были осведомители в этих организациях.

В Кабуле талибы особо преследуют выходцев из Панджшера. До нас доходят видео с арестами и внесудебными казнями. Поэтому не исключено, что давление и репрессии лишь продолжат набирать обороты

С другой стороны, «Талибан» объявил, что женщины смогут получить высшее образование, хоть и отдельно от мужчин. Посмотрим, что из этого выйдет. Пока выводы делать рано. Они обещали женщинам должности в правительстве, но этого в конечном итоге так и не произошло.

Или взять тех же шиитов — в сети есть ролики, где талибы приходят в шиитские мечети и обещают, что не тронут их. При этом в прошлом они вообще не считали шиитов за мусульман. Сейчас они говорят одно, но на деле все может оказаться совсем не так. Сложно спрогнозировать, как будет развиваться ситуация.

Как реагировать на это международному сообществу?

Все, что мы можем, — это всячески поощрять их к тому, чтобы они сдерживали свои обещания.

Не думаю, что у нас есть другой выбор, кроме как сотрудничать и вести переговоры с талибами. Ведь они выиграли войну. Нравится нам это или нет, но мы обязаны это принять. Мы не можем отобрать у них власть и выгнать из Кабула

Мы должны попытаться склонить их к большей умеренности во внутренней политике, например посредством переговоров о предоставлении гуманитарной помощи и доступе к активам афганского государства за рубежом. Если мы откажемся говорить с талибами, изолируем их от остального мира, то у них не будет стимула сдерживаться в своей внутренней политике.

Идеологически они все те же, что и 20 лет назад. Но за эти годы они научились политическому прагматизму — хотят признания на международном уровне. И это наш единственный шанс