Время меняет приоритеты, и сейчас лидерами общественного мнения значатся политики, звезды эстрады, блогеры. К счастью, село умеет лучше хранить традиции, и там по-прежнему в почете Человек труда.
Евдокии Павловне сейчас 71 год, но она постоянно занята каким-то важным делом. С трудом удалось убедить ее встретиться и пообщаться.
Вслед за хозяйкой переступаю порог. Входная дверь слегка перекосилась, и у меня не хватает сноровки закрыть ее. Зато Евдокия Пална не церемонится, хлопает дверью с такой силой, что я вздрагиваю.
На кухне, куда бодро приводит меня владелица дома, топится печка, на полу стоят ведра с резаными овощами. Явно с утра переделана куча дел. Евдокия Пална предлагает мне стул, усаживается сама. Передо мной не бабушка в обычном понимании, в домашнем платье и фартуке. Напротив, на ней одежда в спортивном стиле, как понимаю, для удобства. Волосы припрятаны под косынку. Взгляд решительный. Во всем облике чувствуется нетерпение, мол, некогда мне рассиживаться.
– Ну, спрашивайте, чё вы там хотели.
– Евдокия Пална, – с удовольствием проговариваю редкое теперь имя, – как Вы сохраняете такую энергичность?
– Натура такая. Я всю жизнь почему-то бегом бегаю, – откликается сельчанка.
– И Вас не утомляет такой образ жизни?
– Нееет. Здрасти! Мене движение нужно.
Говор у нее особенный, какой-то смягченный, слова с лишними буквами или, наоборот, в усеченном варианте, ударения в непривычных для уха местах, с богатым интонационным спектром.
Евдокия Павловна, решительная и трудолюбивая...
– Я слышала, Вы до сих пор на свинарнике работаете?
– Ну, подрабатываю у частника. Там рождаются маленькие поросята, я им уколы делаю, чтоб не поносили. Потом через день делаю «железо». А потом от чесотки делаю подросшим, «борглюконат» делаю большим.
– Поросята часто рождаются?
– А как же вы хотели, – Евдокия Павловна удивляется моей неосведомленности. – Когда каждый день, когда через день, когда в неделю одна. Как хочут, так и рождаются.
Предполагаю, что ей работы невпроворот, и слышу в ответ безапелляционное «ничё страшного».
– Две коровы у меня дойные, – как о чем-то само собой разумеющемся говорит хозяйка, еще и посмеивается.
– Коровы?
Мало того, что Евдокия Павловна каждый день ходит на свинарник, так у нее на подворье своя живность! Насколько мне известно, сейчас с выходом на пенсию люди избавляются даже от одной буренки, потому что ухаживать становится трудно, а содержать дорого. А тут даже не одна – две коровы, которых хозяйка наверняка вручную доит.
– Я сдаю молоко, чтобы как-то выжить, – терпеливо поясняет Евдокия Павловна.
– А, чтобы дополнительный доход был?
– Чтобы дополнительный доход, и молока надо – у меня внучки в Рубцовске, двое мальчишек небольших.
– Детей сколько у Вас?
– Детей двое: Женя и Валя, – Евдокия Павловна заметно оживляется. – Валя, дочь старшая, уехала в Егорьевку. Женя на Молодежке живет. Женя – ето сын, у его Марина жена. А Руслан, я его Русиком зову, ето ихний сын, он весной вспахал мне огород. Марина с Женей помогли посадить, потом Русик поборонил. Летом дрова привезли, они стаскали, уголь привезли – Русик с Женей скидали.
– У Вас еще огород?!
– Летом у меня огород. Я коров утром выпускаю, они же пасутся, вечером встречаю, а днем на огороде, полю, полю… Картошка, все есть. Вон там, за домом, – показывает рукой направление.
Я озадачена. У меня другое представление о «серебряных» годах. Мне кажется, бабушки, дедушки должны уже жить спокойно и размеренно, с внуками сидеть… Пояснения следуют незамедлительно.
– Я правнука учила по 6-ой класс. Он у меня жил и учился в нашей школе. Внучкин сын. Счас ему 17-й год. Они уехали в другое село, он 9 класс кончил, счас учится на механизатора. У Вали Санька помогла вырастить и Наташу тоже, моей дочки дочку. А Максим – это Наташин сын.
Я не успеваю следить за родственными связями, и Евдокия Павловна вновь посмеивается, ей-то самой все понятно.
– То есть Вы не согласны с утверждением, что в почтенном возрасте надо сидеть дома?
– Здрааасти. Я считаю, если я счас коров сдам, и чем я буду заниматься? Не вразумлю, понимаете? Правда, не знаю, – Евдокия Павловна искренне недоумевает. – Женя, он привез сено, а Марина говорит: «Хватит тебе держать, отдыхай». Ну вот не знаю, дальше чё. Пока ходят в табун. Со всеми созваниеваемся, я им оставляю, они приезжают – и с Егорьевки, и с Рубцовки, берут молоко, када им надо. Остальное сдаю молоковозу.
– Во сколько же Вы встаете, чтобы со всем управиться?
– В четыре утра. Гимнастикой занимаюсь, завтрак варю, пошла доить корову. А ложусь в пол-одиннадцатого, потому что пока коров встретила, догнала, пока подоила, пока процедила, – одиннадцатый час. А зимой встаю на час позже – в пять, ложусь в девять, потому что коровы дома.
– Глава сельсовета сказал, что Вы всю трудовую деятельность были ветеринарным врачом?..
– Не совсем. Я сначала была ветсанитаром, потом веттехником отделения в хозяйстве, с 1973 по 2009 год. В 90-х нам не платили. Я работала с 1990-го по 2009 год без отпуска, без выходных, без зарплаты. Почему работала? Не могу понять. Все так работали, без денег. Когда директором жив был, мы брали в магазине продукты...
Память у Евдокии Палны отменная. Она в деталях помнит все перипетии, выпавшие на долю хозяйства, и как потом с односельчавнином ездила каждой весной и осенью частный сектор обрабатывать. Грустно ей, поэтому стараюсь ее отвлечь.
– У Вас образование специальное, да?
– Я всего полгода училася, – голос собеседницы теплеет от воспоминаний. – Меня учили и муштровали... – называет несколько имен и фамилий. – В ихнем управлении курсы какие-то, вот меня и пригласили эти начальники… там не одна я училася, нас, наверное, человек 15 было, и потом нам выдали удостоверения. Уже в восемьдесят каком-то году я работала веттехником отделения в хозяйстве.
– А почему Вы согласились учиться на этих курсах? Вам было интересно?
– Ну я же сильно хотела в медицинский на врача. Когда пошла и узнала, что водят в морг, я побоялась, и все. А потом поступила вот сюда на ветеринарию.
– Подождите, Вы хотели быть врачом, работать с людьми, а стали работать с животными?..
– Ну оно же пошти одно и тоже, – Евдокия Павловна смеется. – Ну лечить животных – вот я лечила. А человеку я не могу сделать укол. Такой организм у меня.
– И Вы до сих пор помогаете людям, у которых с животными что-то случилось?
– Да. Меня забирают, увозят, чё надо сделала, и привозят назад. В основном послед отделить, у кого у коровы желудок останавливается, еду и лечу, кастрирую. По любым случаям.
– А почему не отказываете? Вас это не обременяет?
– Нееет, – собеседница удивляется моей непонятливости. – Я хоть в час, хоть в два часа ночи… Приехал один на мотоцикле, я быстренько оделась, и поехали. Едем. Я взади сижу. Сворачиваем. Я думала, что в ГРП меня везет. Думаю, чё ж я не спросила, куда он меня повезет. Ему кричу: «И куда ты меня везешь?». Он мне: «На Зарницу!». Ну ладно, слава те, господи.
Было это года два – три назад. Прикидываю, Евдокии Палне тогда без малого 70 лет было. И ночью, седоком на мотоцикле! Тут уж мы обе смеемся. Отчаянная все-таки женщина. И то, что она дальше рассказывает, только подтверждает факт. Спустя какое-то время после езды на мотоцикле Евдокия Пална ногу ломала – с велосипеда упала. Лежала месяц: нога в гипсе и рука не работала. Выдержки не хватило, сама гипс сняла и ходить потихоньку стала. Родные, конечно, ругались, но не могли сладить со своенравной матушкой.
– Нога на поправку пошла, я даже коров доила, меня водили. Шкандыляла, правда, со стулкой долго, но полоть ходила и поливать. Дойду туда, и поливаю сижу.
Изначальная настороженность у Евдокии Палны пропала, на смену пришли самоирония и, пожалуй, удовлетворение от того, что все может сама.
Показываю на ведра с очищенными и крупно порезанными морковью, свеклой и картошкой.
– Это наготовила своим коровкам, – говорит Евдокия Пална. – Вот морковку в мешках мене Женя привез. И корма Женя привозит. У его земля… раздавали землю, на этой земле он работает. Сам сено косит. Покупаю еще эти… отрубя.
– А что, коров обязательно надо подкармливать овощами?
– Здрасти. Это молоко, – Евдокия Пална взирает на меня чуть ли не укором. – Это и вкус, и больше дают, и прибавка – у людей уже совсем пошти не дают, а мои еще дают.
– Евдокия Пална, Вы трудитесь не покладая рук, и дается Вам все это тяжко. Какой интерес-то в этом, какое удовольствие?
– Я ж вам объясняю, – собеседница терпеливо растолковывает, – чё вот счас коров если сдать, чем я буду заниматься? Я не вразумлю, чем буду заниматься.
– Телевизор, к примеру, смотреть, книжки читать…
– А я читаю. ЗОЖ выписываю и читаю. Всем рецепты раздаю. И сама этими рецептами пользуюсь. Таблетки вообще никакие не пью.
Мне казалось, что Евдокия Пална больше ничем не сможет удивить. Как вдруг…
– Я ж еще два сезона на комбайне отработала.
– Да Вы что?! – я потрясена.
– Училася на комбайнера, потому что на курсах деньги платили. Два сезона отучилася. Потом председатель приезжает в лечебницу, садит меня на «бобик» и подвозит к комбайну. Я в слезы, говорю: «Деньги, которые зараз мне выплатили, я постепенно верну. Тока, пажалуста, не садите на комбайн!», – Евдокия Пална так красочно описывает давно случившееся событие, что хорошо чувствуется степень ее отчаяния. – Он приказал, и все. Там наладчик, мы собрали комбайн, мне ехать надо на поле. Высокая дорога. А мы учились, но ездить-то не ездили. Я села. Он меня включил, я поехала. Заезжаю на высокую дорогу, у меня мандраж. Он высокий, комбайн, плюс высокая дорога. Ну еле доехала на поле. Все уже подбирали. Я заехала, а у меня он гребет землю. Я к наладчику. Мы подкрутили там чё надо, и все. Потом по полю наобгонки на комбайнах. Витька меня обгоняет. Я говорю, мол, Витька, подкрути мне газульку, чтобы я хоть раз тебя обогнала… Два сезона отработала. Ездила в Тбилиси, 10 дней там, 10 дней в Сочи жила. Мене выдали путевку, часы именные выдали, транзистор. И на следующий год я тоже путевку получила.
– Вы таких высоких результатов добились?! – мои вопросы сплошь восклицательные.
– Да, да. Я обогнала всех мужиков.
– Сколько Вам лет-то было?
– Двадцать шесть. В 1976 году это было. Ясненько, чем я занималася? – Евдокия Пална веселится от души, вспоминая молодость.
По словам собеседницы, в тот год девушки «были только на комбайнах, а остальных штурвальными поставили». Помнит, что 45 комбайнов было на подборе, 13 на свале, а вот урожайность и намолот подзабыла.
Памятуя, что Евдокии Палне еще на свинарник идти, завершаю разговор и прошу разрешения сфотографировать ее. Она категорически отказывается, но соглашается дать фото из семейного архива. Пока перебирает снимки, вспоминает, что еще и районным депутатом была 4 года. Протягивает мне карточку, где она еще молодая. А глаза-то сохранили прежнюю глубину и решимость…
Жажда деятельности – вот, наверное, самая примечательная черта Евдокии Павловны. Такой она была, такой и осталась. Поэтому уважаема в селе и востребована.
Благодарю, что уделили время для прочтения моей публикации.
Будьте здоровы!
