Вот и настал этот печальный день бесконечных дел и нечаянных открытий. Дети и родители, бабушки и дедушки, учителя, завучи и даже директора школ просыпаются с мыслью – сегодня последний день каникул. И тень упущенных возможностей омрачает утро...
Семья Беляковых, как и тысячи других, думала о школе. По сложившейся традиции, раньше всех в семье Беляковых просыпалась Оксана, мама двух школьников. Помешивая кашу в кастрюле, она вспоминала, что младшему Илье так и не купили сменную обувь, а у старшего Максима завтра секция, и ему надо купить что-то из снаряжения, она всегда забывала названия.
Глава семейства Глеб, проснувшись, осознал — планам по завоеванию империи Тирков не суждено сбыться, придется везти семью в Торговый Центр.
Мальчишки, проснувшись, уткнулись в смартфоны, решив, что последний день каникул на то и последний, чтобы наиграться вволю.
С утра не умолкал телефон — бабушки и дедушки обсуждали и сменную обувь и курс доллара. После обеда, когда все было куплено, семья, наконец, разошлась по своим мониторам. И в этот миг ожил родительский чат! Оксана с ужасом прочла, что Илья на каникулах должен был решить с десяток задач. В ответ на ее вопрос, он лишь виновато шмыгал носом и потирал сухие глаза.
— Быстро доставай учебник, показывай, что задали.
— Вот — задачи на производительность.
— Ого. Справишься? Если не справишься, спроси у Максима.
— А почему у меня? — возмутился старший брат. – Мне еще сочинение про собаку писать.
-Какую собаку? – переспросила мама.
— Эту, как ее, Нуну что ли…
— Муму? – произнесла Оксана изменившимся голосом.
— Да вроде…
— Значит, ты не читал? Все, один читает, второй считает его производительность. Через пятнадцать минут проверю!
Но не через пятнадцать минут, ни через час дело не двигалось. Первым помочь младшему вызвался Глеб.
— Представь, машина ехала со скоростью 100 км в час. Она ехала 2 часа. Сколько км она проехала?
— 200, — оживился Илья.
— Вот, машина делала свою работу со скоростью 100 км. А если бы она ехала со скоростью 150 км, сколько бы она проехала?
— 300, — неуверенно протянул мальчишка, не понимая, в чем подвох.
— Вот! — радостно потирал ладони отец. – Машина увеличила скорость, а значит производительность. Производительность – скорость ее работы.
— Не ее, а водителя. Машина сама работать не может.
И опять все сначала. Глеб забивал гвозди, сверлил стену, хотел разобрать кран, но его вовремя остановила Оксана.
— Меняемся, — шепнула она мужу, заметив, как трясутся его руки.
Она с разной скоростью чистила картошку, терла морковь и шинковала капусту. Когда овощи в доме кончились, в ход пошла посуда.
Чтение «Муму» тоже двигалось с трудом. Под сверление удалось разобрать только первый абзац, под шум воды и позвякивание тарелок – второй.
Глеб шел сменить Оксану, пытаясь объяснить одиннадцатилетнему подростку фразу: «…весело было смотреть на него, когда он либо пахал и, налегая огромными ладонями на соху, казалось, один, без помощи лошаденки, взрезывал упругую грудь земли, либо о Петров день так сокрушительно действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и как рычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы его плечей».
Сдались они только за полночь. Оксана провалилась в тревожный сон, едва коснувшись подушки. Ей снилось, что она прачка Татьяна, стирающая белье в кухонном комбайне, считающая залатанные сюртуки и дырявые панталоны. Она все пыталась вычислить коэффициент производительности, но этот коэффициент, принявший обличие куска мыла, постоянно ускользал.
Во сне Глеба император Тирков почему-то был похож на старую барыню. Он сверлил кочан капусты и забивал гвозди в картошку.
Последний день каникул закончился...
источник
6.1М
