ЧТО МЫ ИМЕЕМ?
До вчерашнего дня, Казахстан был самой стабильной и спокойной республикой «средне-азиатского подбрюшья России». Экономически-успешной страной, о чем можно и нужно судить не только по цифрам статистики, МРОТ или ВВП, а по минимальному потоку гастарбайтеров-казахов. В 2019 году их было всего 136 тысяч, в «пандемийный» 2020 год в половину меньше – 60 тысяч человек. Можно сравнить с миллионными потоками гастарбайтеров из Таджикистана, Киргизии, Узбекистана...
Дипломатически и экономически, Казахстан очень крепко привязан к России, начиная с первого договора «о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи» подписанном еще в далеком 1992 году. В том же году, Казахстан вошел в договор о коллективной безопасности и еще раз подписал его в 2003, войдя в ОДКБ. Состоит в Евразийском экономическом союзе, имеет взаимные обязательства по военно-техническому и приграничному экономическому сотрудничеству. Есть у нас и такая скрепа, как космос и соответственно – Байконур. Русский язык имеет статус официального, 51% граждан республики - русскоязычные.
ЧТО МЫ МОЖЕМ ПОТЕРЯТЬ?
Геополитически и стратегически, на данный момент, Казахстан является одним из самых надежных партнеров России на постсоветском пространстве. Грубо говоря, с развала СССР, Казахстан не был в списке «угрожаемых направлений». Колоссальная по протяженности граница между Россией и Казахстаном – 7 500 километров, до сих пор на некоторых участках охраняется патрулями. Сплошного «кордона безопасности» нет. Как не было угроз, которые могли прийти в Россию через эту границу.
Разумеется, в начале первого десятилетия века, Казахстан пережил некоторое "оживление" в среде исламских экстремистов-салафитов. Но власти смогли ваххабитское подполье купировать. Потом началась смута в Сирии и самые активные члены джамаатов выехали на Ближний Восток, где и сложили свои буйные ваххабитские головы.
Что будет в случае насильственной смены власти в Казахстане? Можно посмотреть на примере Египта-2011, когда после свержения светского президента Мубарака, к первым революционным выборам вдруг выяснилось, что единственная организованная и структурированная сила в стране – запрещенная в РФ организация «Братья-мусульмане*». Они эти выборы и выиграли, усадив в Каире своего президента, которого удалось сместить только после кровавого контрпереворота в 2013 году. Разумеется, светский Казахстан со своим «степным исламом», это не Египет, но вектор понятен. Россию с большой долей вероятности ждет головная боль в случае насильственной смены власти в Казахстане. Мало надежд, что «пост майданный Казахстан» останется в нашей орбите дружбы – не для того "революция" затевалась.
КУДА ДЕВАТЬСЯ РУССКИМ?
На территории Казахстана проживает самая большая в мире (после Украины) русскоязычная община – 3,5 миллиона человек. В 2019 году я почти месяц мотался по Казахстану пытаясь понять положение соотечественников (см. в KP.RU «Как Казахстан теряет русских»). Журналистов, занимающихся такими темами, власти любой постсоветской республики очень не любят. Несколько российских коллег, интересовавшихся судьбой русских, уже были депортированы. Я сообразил, и просто не стал контактировать с местными властями, поэтому тамошние спецслужбы вышли на мой след (начали бесперебойно приглашать на встречи), когда я уже пересекал границу с Россией. А местные русские меня не сдали.
Разумеется, никакого явного геноцида русских в Казахстане нет. Есть такое легкое поддавливание по всем векторам. Как это выглядит? Раз, и за ночь переименовали 50 улиц, убрав с табличек «не коренные» названия. Да что улицы! Родился и вырос в Семипалатинске, проснулся в Семее. Строил Целиноград, а он превратился в Нур-Султан. Работал в Гурьеве, оказался в Атырау.
Раз, и ни с того, ни с сего, сократили уроки русского языка в школе до одного в неделю. Русские все эти сигналы считывают и понимают их прекрасно, а потому голосуют ногами. Отток стабилен – 50 тысяч человек в год уезжают в Россию только с Северо-Востока Казахстана. Взамен, власти завозят оралманов – репатриантов казахской национальности из сопредельных стран. Дают им жилье и пособия. Их неприспособленность к городской жизни – основная тема анекдотов, которые рассказывают и русские и «городские» казахи. Зато оралманы позволяют властям рапортовать, что в каком-нибудь населенном пункте, теперь казахов – 41%, а русских – всего 40%.
Что я уяснил для себя в ходе этой командировки? Русская община (к ней традиционно относят украинцев, белорусов, татар, немцев) есть, но она не имеет никакой общественно-политической субъектности. В лучшем случае – фольклорный ансамбль при ДК. Россия в этой субъектности тоже за 30 лет заинтересованность наглядно не демонстрировала. У большинства русских настроение «чемоданное». Социальные лифты для русских включаются, только если ты меняешь свою идентичность, то есть становишься казахом больше, чем сами казахи. Ходят эти социальные лифты только до предпоследнего этажа – уровень «первого зама», который и будет волочь на себе всю работу, это максимум. Еще одна расхожая фраза – «у наших детей здесь нет будущего». Собственно, все эти основные критерии эмиграции мне проговорили сами русские. И почему то кажется, что их поток в Россию в этом году будет рекордным.
НАДО ЛИ ВМЕШИВАТЬСЯ?
Казахстан – член ОДКБ. Согласно положению, страны-члены ОДКБ должны помогать защищать друг друга. Но с оговоркой: «Задачей ОДКБ является защита территориально-экономического пространства стран — участниц договора совместными усилиями армий и вспомогательных подразделений от любых внешних военно-политических агрессоров, международных террористов, а также от природных катастроф крупного масштаба».
Пока никаких агрессоров и «международных террористов» на улицах и дорогах Казахстана внешне не видно. Есть лишь «умело восставший народ». На момент написания этих строчек, власти Казахстана за помощью в ОДКБ не обращались, Совет коллективной безопасности ОДКБ не собирался. Возможно, Казахстан еще верит, что справится со смутой собственными силами. Будем верить и мы.
