Люди оставили квартиры, набитые вещами, и ушли. Больше никто не живет в этих домах за Полярным кругом

Здесь нет людей. Лишь ветер гуляет по безлюдным квартирам, иногда захлопывая входную дверь или форточку. Гробовая тишина и бесконечная зеленая тундра в окне - именно так сейчас выглядит поселок Цементнозаводский, который находится всего в 18 километрах от Воркуты.

Тяжело представить, сколько тысяч людей здесь раньше проживало. У каждого была своя судьба, свои переживания. Люди здесь жили в горе и радости, в достатке и нищете.

Сейчас в поселке можно встретить только военных, да и то они предпочитают не высовываться без дела из военной части, поэтому сегодня мы оказались здесь одни. Медленным шагом я иду по микрорайону. Под ногами хрустят осколки стекла, а под выбитыми окнами валяются тысячи вещей бывших жильцов, которые выкинули ушлые воришки - они тащили из квартир все, что представляет хоть какую-то ценность.

Подойдя к одному из десятков заброшенных подъездов, замечаю красивый рисунок на стене, под которым стоит старое советское кресло. Кажется, что вот-вот из подъезда выйдет местная бабушка, сядет в кресло и начнет меня ругать за фотосъемку этой разрухи. Но как бы не так.С треском натяжной пружины открывается подъездная дверь. Здесь нет домофонов и кодовых замков - они здесь были не нужны, так как жили все свои, каждый знал друг друга в лицо. Тут попросту не было чужих, ну а теперь - вообще никого.

Все квартиры открыты. У многих из них отсутствуют входные двери, но вещи бывших жильцов еще лежат в квартирах, правда, почти все они разбросаны на полу.

Каждая квартира - это чья-то жизнь, которую ты снова проживаешь, листая чей-то альбом и разглядывая черно-белые снимки. Все начинается с детского сада. Потом школа, армия, дембель и дорога домой. Шахта, пенсия и внуки. Почти каждый фотоальбом похож на предыдущий. Все, что в них меняется - это лица.Перевернутые вверх дном квартиры - как музей прошлого, который хочется бесконечно изучать. Разглядывая предметы быта, мебель и обстановку, можно многое рассказать о бывших жильцах, про их жизнь и возраст.

В основном, здесь жили люди пенсионного возраста. Молодёжи почти не было. Изредка встречаются детские вещи, но, скорее всего, это внуки, которых привозили к бабушкам и дедушкам погостить, пока родители отдыхали или были заняты взрослыми делами.

Встречаются целые квартиры-библиотеки, книги из которых никому не нужны и даром даже на растопку печи.

Былые заслуги забыты и валяются в горах мусора. Они безнадежно утеряны, теперь их видим только мы с Вами, и останутся они лишь на этих фотографиях.

С балкона последнего этажа я смотрю на мертвый поселок, окна домов которого безжизненны, отчего становится тяжело на душе. Лишь яркое солнце и прекрасный закат немного поднимают настроение. Я медленным шагом захожу в следующую квартиру.Чего только не оставили после себя люди, уезжая на новое место жительства. Кажется, время здесь давно застыло или безнадежно отстало от современного мира.Многие квартиры до потолка забиты теплыми вещами, одеждой и обувью. Старые тряпки валяются здесь не первый год, замерзая зимой до ледяной корочки и оттаивая весной, отчего в квартирах сыро и держится стойкий запах плесени.Иногда закрадываются мысли, что я последний выживший на планете - все остальные люди просто исчезли. И все, что мне остается делать - это созерцать разруху и запустение, от которых появляется животный страхСотни тысяч фотоснимков со счастливыми лицами, мягкие детские игрушки, книги и документы - все это валяется посреди опустевших комнат, в которых хозяевами стали голуби и превратили их в большие голубятни.

Я поднимаю фотокарточку, на которой запечатлен шахтер, и засовываю ее под выцветший выключатель. Ком в горле и ощущение безнадежности. Становится не по себе, и я принимаю решение покинуть подъезд.

Еще пол часа я проведу на улице, приходя в себя перед тем, как отправиться гулять дальше по безлюдным квартирам.