Родители искали его 11 лет, но Паша к ним не вернулся. Честная история выпускника детского дома

21 год назад родители оставили Пашу в доме ребенка — из-за тяжелых врожденных патологий. Потом опомнились, много лет искали сына, нашли при помощи частного детектива, но мальчик к ним не вернулся, а выбрал самостоятельную жизнь и сейчас мечтает о карьере музыканта. Редактор «Мела» Катя Красоткина рассказывает историю своего друга Паши Наливкина.

Паше 21 год. Мне тоже. Мы родились в один день и в один год: только я — в Москве, а он — в Липецке. Мои руки сгибались в локтях, ноги — в коленях. Руки новорожденного Паши были абсолютно прямыми и развёрнутыми назад — «как две кочерги», говорит он сам. А ноги не разгибались. Подвижность его суставов сильно ограниченна: это заболевание называется «артрогрипоз».

Мне рассказывали, что, когда врачи увидели мои патологии, они посоветовали родителям отдать меня в детский дом: якобы с таким диагнозом я долго не проживу. А зачем тогда привыкать: потом тяжелее расставаться», — рассказывает Паша. Его действительно отдали в дом ребёнка, где, по мнению врачей, он и должен был умереть.

Паша, по его словам, помнит примерно половину из того, что происходило в доме ребенка, а потом и в детском доме. Но избиения, унижения, голод, сон на балконе или в коридоре на полу точно были. Все это описано в его рассказах и до сих пор не отпускает: Паша хотел бы когда-нибудь вернуться туда и посмотреть в глаза своей воспитательнице.

Однажды на полднике в детском доме ребята забрали у одного мальчика пряник. Паша за него заступился, хотя его физические возможности были ограничены. Обидчики отступили, отобранный пряник вернулся к мальчишке. Так у Паши появился друг. И он стал помогать ему в быту, например чистить зубы, совершать какие-то другие рутинные действия. Ребята общаются до сих пор.

Несмотря на дружбу, мальчики часто дрались. Это вполне типичное поведение для детей, которые растут в сиротских учреждениях и имеют травму привязанности, они просто не умеют выражать эмоции иначе. «Однажды мой друг простудил глаз, и у него появился синяк, — вспоминает Паша. — Все подумали, что это мы снова повздорили, его наказали — он две недели просидел в изоляторе. Не знаю как, но эта жестокость помогла мне стать сильнее и еще больше полюбить жизнь».

Потом было знакомство с волонтёрами фонда «Дети.мск.ру», который с 1990-х годов работал при Российской детской клинической больнице (РДКБ*) в Москве. Его представители ездили по сиротским учреждениям, искали детей с тяжелыми заболеваниями, которым можно помочь, и так встретили восьмилетнего Пашу.

Вместе с другом его забрали в «Незнайку» — пансионат фонда для детей-сирот с инвалидностью, который располагается в Подмосковье, в частном доме. Там дети до 18 лет живут в комнатах по 1–2 человека, за ними ухаживают, с ними занимаются приглашенные педагоги: по школьной программе и дополнительно — музыкой, театром.

«Мы приехали туда осенью, приближался Новый год, и мы будто очутились в празднике. Для меня тогда изменилось всё: люди вокруг, условия. Мне сейчас кажется, что я прожил множество жизней и это была вторая», — говорит он.

Снова сражаться с болью

Фонд «Дети.мск.ру» занимается лечением и реабилитацией детей, которые живут в «Незнайке». Когда Паша туда попал, ему сделали две операции в РДКБ*. Руки мальчика больше не были вывернутыми и слишком прямыми, но локтевые суставы всё равно остались неподвижными — сгибать их и вообще полноценно пользоваться руками Паша по-прежнему не может.

В тот период фонд также сотрудничал с итальянской благотворительной ассоциацией Aiutateci a Salvare i Bambini ODV («Помогите спасти детей»), и Паша вместе с другими подопечными отправился в Италию — на консультацию к местным врачам. Но и там ему помочь не смогли. Затем его повезли в Испанию, тоже в рамках благотворительной миссии — там ему провели операцию на ногах, сейчас они разгибаются, и Паша может ходить в ортезах. Но чаще все-таки передвигается на коляске с ручным управлением.

«После операций я проходил реабилитацию, которая включала в себя в том числе и очень болезненные процедуры, — делится Паша. — Но я чувствовал желание все это перетерпеть благодаря тем людям, которые мной занимались. Они были добрыми. Я смотрел на них и думал, что завтра тоже найду в себе силы снова появиться в больнице и снова сражаться со своей болью».

Родители искали его 11 лет

Однажды в детстве Паше приснился сон, в котором его остановили сотрудники ГАИ и представили ему его родителей. Он их спросил: «Вы мне собаку купите?» На этом сон оборвался.

В 2011 году в пансионат приехала семейная пара. «Мужчина зашёл в беседку, я спросил, как его зовут, — рассказывает Паша. — Он сказал: „Рома“. Я ответил, что моего папу тоже так звали, но он умер — мне так говорили в детдоме». Мужчина и женщина общались и с волонтёрами, но в какой-то момент стали больше и больше времени проводить именно с Пашей. И если не приезжали, то звонили ему, писали, как-то даже позвали на пикник.

Мальчик при этом не догадывался, что это могут быть его родители; сами они тоже молчали

Позже об этом Паше рассказала президент фонда. Оказалось, родители искали Пашу с помощью частного детектива. Целых 11 лет они не знали, жив ли он. Но жить с отцом и матерью в Липецке мальчик так и не стал. «У меня там не было ни друзей, ни увлечений. И, наверное, на тот момент родители не могли бы потянуть траты на мои дорогостоящие лекарства, лечение», — объясняет Паша.

Они и сейчас общаются. У Паши есть брат и сестра, иногда он приезжает к ним в гости в Липецк. Но до сих пор не может до конца наладить отношения с мамой.

Борода и татуировки на шее

Я познакомилась с Пашей год назад. Тогда мы с подругой в первый раз приехали в пансионат для сирот с инвалидностью снимать документальный фильм про рок-группу «Овощи», в которой играли люди с особенностями здоровья. Паша был ее ударником.

Родители искали его 11 лет, но Паша к ним не вернулся. Честная история выпускника детского дома

21 год назад родители оставили Пашу в доме ребенка — из-за тяжелых врожденных патологий. Потом опомнились, много лет искали сына, нашли при помощи частного детектива, но мальчик к ним не вернулся, а выбрал самостоятельную жизнь и сейчас мечтает о карьере музыканта. Редактор «Мела» Катя Красоткина рассказывает историю своего друга Паши Наливкина.

Паше 21 год. Мне тоже. Мы родились в один день и в один год: только я — в Москве, а он — в Липецке. Мои руки сгибались в локтях, ноги — в коленях. Руки новорожденного Паши были абсолютно прямыми и развёрнутыми назад — «как две кочерги», говорит он сам. А ноги не разгибались. Подвижность его суставов сильно ограниченна: это заболевание называется «артрогрипоз».

«Мне рассказывали, что, когда врачи увидели мои патологии, они посоветовали родителям отдать меня в детский дом: якобы с таким диагнозом я долго не проживу. А зачем тогда привыкать: потом тяжелее расставаться», — рассказывает Паша. Его действительно отдали в дом ребёнка, где, по мнению врачей, он и должен был умереть.

Посмотреть в глаза воспитательнице

Паша, по его словам, помнит примерно половину из того, что происходило в доме ребенка, а потом и в детском доме. Но избиения, унижения, голод, сон на балконе или в коридоре на полу точно были. Все это описано в его рассказах и до сих пор не отпускает: Паша хотел бы когда-нибудь вернуться туда и посмотреть в глаза своей воспитательнице.

Однажды на полднике в детском доме ребята забрали у одного мальчика пряник. Паша за него заступился, хотя его физические возможности были ограничены. Обидчики отступили, отобранный пряник вернулся к мальчишке. Так у Паши появился друг. И он стал помогать ему в быту, например чистить зубы, совершать какие-то другие рутинные действия. Ребята общаются до сих пор.

Несмотря на дружбу, мальчики часто дрались. Это вполне типичное поведение для детей, которые растут в сиротских учреждениях и имеют травму привязанности, они просто не умеют выражать эмоции иначе. «Однажды мой друг простудил глаз, и у него появился синяк, — вспоминает Паша. — Все подумали, что это мы снова повздорили, его наказали — он две недели просидел в изоляторе. Не знаю как, но эта жестокость помогла мне стать сильнее и еще больше полюбить жизнь».

Потом было знакомство с волонтёрами фонда «Дети.мск.ру», который с 1990-х годов работал при Российской детской клинической больнице (РДКБ*) в Москве. Его представители ездили по сиротским учреждениям, искали детей с тяжелыми заболеваниями, которым можно помочь, и так встретили восьмилетнего Пашу.

Вместе с другом его забрали в «Незнайку» — пансионат фонда для детей-сирот с инвалидностью, который располагается в Подмосковье, в частном доме. Там дети до 18 лет живут в комнатах по 1–2 человека, за ними ухаживают, с ними занимаются приглашенные педагоги: по школьной программе и дополнительно — музыкой, театром.

«Мы приехали туда осенью, приближался Новый год, и мы будто очутились в празднике. Для меня тогда изменилось всё: люди вокруг, условия. Мне сейчас кажется, что я прожил множество жизней и это была вторая», — говорит он.

Снова сражаться с болью

Фонд «Дети.мск.ру» занимается лечением и реабилитацией детей, которые живут в «Незнайке». Когда Паша туда попал, ему сделали две операции в РДКБ*. Руки мальчика больше не были вывернутыми и слишком прямыми, но локтевые суставы всё равно остались неподвижными — сгибать их и вообще полноценно пользоваться руками Паша по-прежнему не может.

В тот период фонд также сотрудничал с итальянской благотворительной ассоциацией Aiutateci a Salvare i Bambini ODV («Помогите спасти детей»), и Паша вместе с другими подопечными отправился в Италию — на консультацию к местным врачам. Но и там ему помочь не смогли. Затем его повезли в Испанию, тоже в рамках благотворительной миссии — там ему провели операцию на ногах, сейчас они разгибаются, и Паша может ходить в ортезах. Но чаще все-таки передвигается на коляске с ручным управлением.

«После операций я проходил реабилитацию, которая включала в себя в том числе и очень болезненные процедуры, — делится Паша. — Но я чувствовал желание все это перетерпеть благодаря тем людям, которые мной занимались. Они были добрыми. Я смотрел на них и думал, что завтра тоже найду в себе силы снова появиться в больнице и снова сражаться со своей болью».

Родители искали его 11 лет

Однажды в детстве Паше приснился сон, в котором его остановили сотрудники ГАИ и представили ему его родителей. Он их спросил: «Вы мне собаку купите?» На этом сон оборвался.

В 2011 году в пансионат приехала семейная пара. «Мужчина зашёл в беседку, я спросил, как его зовут, — рассказывает Паша. — Он сказал: „Рома“. Я ответил, что моего папу тоже так звали, но он умер — мне так говорили в детдоме». Мужчина и женщина общались и с волонтёрами, но в какой-то момент стали больше и больше времени проводить именно с Пашей. И если не приезжали, то звонили ему, писали, как-то даже позвали на пикник.

Мальчик при этом не догадывался, что это могут быть его родители; сами они тоже молчали

Позже об этом Паше рассказала президент фонда. Оказалось, родители искали Пашу с помощью частного детектива. Целых 11 лет они не знали, жив ли он. Но жить с отцом и матерью в Липецке мальчик так и не стал. «У меня там не было ни друзей, ни увлечений. И, наверное, на тот момент родители не могли бы потянуть траты на мои дорогостоящие лекарства, лечение», — объясняет Паша.

Они и сейчас общаются. У Паши есть брат и сестра, иногда он приезжает к ним в гости в Липецк. Но до сих пор не может до конца наладить отношения с мамой.

Борода и татуировки на шее

Я познакомилась с Пашей год назад. Тогда мы с подругой в первый раз приехали в пансионат для сирот с инвалидностью снимать документальный фильм про рок-группу «Овощи», в которой играли люди с особенностями здоровья. Паша был ее ударником.

Паша в «Незнайке». Кадр из документального фильма Екатерины Красоткиной и Марии Губановой «Улыбнись и играй»

​Название коллективу придумал сам Паша. Он вообще обожает жесткие шутки — смеется и над другими, и над самим собой. Когда ему предлагают помощь, обычно говорит: «Мне уже ничем не поможешь!»

Когда мы впервые встретились, он выглядел вовсе не как сирота в традиционном понимании этого слова. Скорее как настоящий брутальный рокер: крупные черты лица, борода, татуировка с эмблемой группы AC/DC на шее. Барабанные палочки были привязаны к рукам веревками, нога отбивала ритм на бочке. Как он ко всему этому пришел?