Свою родную дочь, Елизавету, император Петр I объявил совершеннолетней, когда той исполнилось двенадцать лет. Однако он же выступал против ранних браков – своим указом от 1714 года император объявил, что выдавать нужно с семнадцати. Но это решение «продержалось» недолго. Обычаи оказались сильнее указов. И в XVIII веке дочерям говорили, что взрослыми они становятся в двенадцать.
детский портрет Елизаветы Петровны кисти И.Никитина
Елизавете Петровне повезло гораздо больше, чем многим её современницам. Девушку признали взрослой, но замуж в столь юном возрасте не отдали. А вот другую юную дворянку поспешили обвенчать:
«Сказывали мне, что матушкина мать, княжна Мещерская, была двенадцати лет, когда выходила замуж», - рассказывала Елизавета Петровна Янькова, известная московская аристократка. Она прожила почти сто лет, стала свидетельницей интересных событий в восемнадцатом и девятнадцатом веке, и свои воспоминания поведала внуку. А он их аккуратно записал. «Рассказы бабушки», авторства Дмитрия Благово — это настоящая энциклопедия русской жизни того времени.
А вот ещё один пример быстрого взросления: в 1763 году к двенадцатилетней Александре Кавериной, единственной дочери московского дворянина, посватался капитан Андрей Болотов. Но его попросили подождать… всего один год. И когда срок вышел, то свадьбу сыграли. Свою юную невесту Болотов (старше её на тринадцать лет) увез в родовое поместье Дворяниново, в Тульской губернии. А двумя годами позже в этом семействе появился на свет первый сын, Дмитрий. Всего же у Болотовых было девять детей.
полотно А.Ротари
Три года, с 1709 по 1712-й, в России находился датский посланник Юст Юль. Его отправили для заключения торгового договора, а попутно выяснить: каковы ресурсы государства? Готовятся ли к новой войне с шведами? Советник датского короля дал Юлю строгое указание – записывать все свои наблюдения в особом дневнике. И посланник честно следовал инструкции! Эти записи оказались впоследствии очень ценными для историков: взгляд со стороны на русский быт и традиции в царствование Петра I! Многое удивляло Юста Юля, в том числе, и ранние браки среди дворян:
«Мне довелось гостить в доме одного воеводы, - писал датчанин, - и приём был оказан самый радушный. Хозяин встречал меня вместе с супругой, которой на тот момент сравнялось двенадцать лет».
Сам Юст Юль был недолго женат, но его супруге на момент венчания было около двадцати, а его государь, Фридрих IV, женился на семнадцатилетней принцессе.
А вот в пятом томе Полного собрания законов Российской империи есть такое указание: «Всякому родителю подобает сына женить… едва ему 15 лет, а дочери 12 лет». И эта установка была очень живуча в восемнадцатом столетии, несмотря на указ Петра Первого. Например, при Екатерине Второй, в 1774 году, брачный возраст для девушек официально «вернули в прошлое». С небольшими поправками. Была взрослая в двенадцать, стала – в тринадцать.
Юст Юль оставил интересные заметки о жизни русского дворянства в XVIII в.
Несчастливый первый брак Анны Лабзиной, дочери надворного советника, был заключен, когда девушка только отметила своё тринадцатилетие. Об этом союзе заранее похлопотал родитель, и буквально «завещал» свою дочь Александру Карамышеву. Человек этот был грубым, резким, не принимавшим иного мнения, кроме своего, так что Анна Евдокимовна записала в дневнике:
«Нет мне, несчастной, никакой надежды к возвращению моего потерянного спокойствия».
Они совершенно не были похожи: юная романтически настроенная жена и прагматичный жесткий муж. Анне пришлось многое пережить, прежде чем она обрела счастье. Уже после смерти супруга, в 1794 году, вышла замуж за русского писателя и переводчика Александра Лабзина. И двадцать девять лет прожила с ним душа в душу.
А вот другой неудачный союз, четырнадцатилетней Прасковьи Багровой и майора Куролесова даже пытались расторгнуть. Девушка-сирота воспитывалась в семье дворянина Аксакова. После смерти родителей она унаследовала большое состояние, и потому от желающих взять ее в жены отбоя не было. Однако Степан Михайлович отказывал всем – разумно считал, что Прасковья слишком юна для брака. Но Куролесов умудрился его обхитрить: он нашел поход к супруге Аксакова. И когда Степану Михайловичу пришлось уехать из поместья по делам (причем на несколько недель) уговорил ее устроить венчание.
полотно А.У.Бугро
Когда Степан Михайлович вернулся, дело уже было сделано. Более того, обнаружилось, что перед церемонией священника ввели в заблуждение. Сказали, что Прасковье идет семнадцатый год. А сама юная новобрачная не скрывала восторга:
«Буду кататься с ним на его рысаках, качаться на самых высоких качелях, петь песни или играть в куклы большие, которые сами умеют ходить и кланяться».
Обещанная сказочная жизнь обернулась слезами, но Аксаков уже ничего поделать не мог. О майоре Куролесове вскоре заговорили как об очень суровом помещике, который не жалел ни дворню, ни собственную жену. Четырнадцать лет Прасковья была связана с этим человеком брачными обетами, а окончил он свой путь так странно и внезапно, что вся округа говорила – постарались крепостные майора. Не выдержали его бесконечных придирок и наказаний.
Только в самом конце восемнадцатого века дворянских дочерей уже не стремились выдать замуж пораньше. В девятнадцатом и вовсе старались притормозить. Невестами становились в шестнадцать-семнадцать лет, но и рядовым явлением было, если под венец шли в двадцать и позже. И взрослыми в двенадцать девушек называть перестали.
Благодарю за внимание!
Источник: zen.yandex.ru
