Архипу Куинджи 180 лет: лунная ночь Архипа Куинджи, как Куинджи вырос и стал художником, картины Архипа Куинджи

Архип Иванович Куинджи (1841–1910), выдающийся русский художник, вошёл в историю искусства как первый русский импрессионист, художник-новатор, мастер световых эффектов и, по словам его ученика Н.К.Рериха, как «учитель широкого мировоззрения», воспитавший славную плеяду русских художников. Вся его жизнь была освещена высоким огнём любви и преданности искусству.

Как это ни удивительно, но Архип Иванович не оставил после себя ни писем, ни дневников, ни путевых заметок, которые смогли бы пролить свет на многие события его жизни. «Никто толком не знает, учился ли он в Феодосии у Айвазовского или только выкрасил ему забор, приехал ли в Петербург в 1861 году, как утверждают одни, или в 1866-м, как доказывают другие, учился ли он в Академии художеств или так и не сумел поступить в это учебное заведение». «Около жизни Куинджи всегда было много таинственного», — писал Н.К.Рерих. И действительно, многие события его жизни остаются для нас неизвестными. Так, даже год его рождения во многих документах указывается по-разному: от 1840 до 1844-го. На фоне недостатка достоверной информации, о художнике ещё при жизни начинают ходить слухи и слагаться легенды, вплоть до абсурдных.

И всё же, несмотря на различные и противоречивые данные, большинство современников указывали, что род Архипа Ивановича был греческого происхождения; отец и дед его носили фамилию Еменджи, но затем она трансформируется в Куинджи, что в переводе с татарского означает «золотых дел мастер», — вероятно, это была профессия деда. Родился Архип Иванович в маленьком городке Мариуполе, в семье сапожника; уже в шесть лет он потерял родителей и прошёл через труднейшие годы нищеты и сиротства. Пас гусей, работал на постройке церкви, чистил сапоги и прислуживал за столом. Хлеботорговец Аморетти, у которого работал Куинджи, первый обратил внимание на художественное дарование мальчика, благодаря чему тот едет с рекомендацией в Феодосию к уже знаменитому художнику-маринисту Айвазовскому. И хотя многие говорили, что руководство со стороны Айвазовского ограничилось поручением выкрасить забор и тереть краску для этой цели, можно считать, что с этого момента у А.И.Куинджи начался путь в искусство.

Первое упоминание имени Куинджи в печати произошло в 1869 году: газеты отметили его картину «Рыбачья хижина на берегу Азовского моря». В это время Архипа Ивановича ещё никто не знает. Но уже через несколько лет о нём пишут Ф.М.Достоевский, И.Н.Крамской, И.Е.Репин, восторженно отзываясь о его работе «На острове Валааме». П.М.Третьяков, создатель знаменитой художественной галереи, не видя его картины, но основываясь на столь авторитетном мнении, распорядился купить её для своей коллекции. Это было настоящим признанием.

В 34 года Архип Иванович был в расцвете своего таланта и как пейзажист успел завоевать зрителя: его ставили рядом с признанными авторитетами живописи, людьми предшествующего поколения, такими как И.И.Шишкин и М.К.Клодт. Именно с этого времени (1874 г.) А.И.Куинджи выставляет свои картины на выставках товарищества Передвижников, сначала в качестве «гостя», а с 1879 года — уже как полноправный член товарищества, которое зародилось на почве борьбы с академизмом и стремления создать новую школу, отражающую подлинный русский дух. Руководство Академии художеств многие десятилетия «чеканило» своих учащихся по определённому штампу, заставляя писать выпускные работы на строго заданные темы. Четырнадцать человек выступили против укоренившегося академизма: не став писать на указанные темы и добровольно отказавшись от золотой медали, они стали основателями товарищества Передвижников.

Основные идеи передвижников — призвать искусство к служению массам и создать национальное искусство — были близки Архипу Ивановичу, и многие работы этого периода были чисто передвижническими: «Осенняя распутица», «Забытая деревня», «Чумацкий тракт»... Но постепенно он начинает «находить себя», становиться на особый путь, выявив всё богатство своей неповторимой индивидуальности.

В.В.Стасов, известный художественный и музыкальный критик, пишет в журнале «Новое время»: «Куинджи — звезда, недавно поднявшаяся, имеет привилегию постоянно привлекать к себе много друзей, но и порождать недругов...» Действительно, этим необыкновенным художником безудержно восторгались и неистово ругали — равнодушных к его мастерству не было. Практически каждая картина, появлявшаяся на выставке, как правило, вызывала два противоположных мнения. Так, Стасов, побывав на Передвижной выставке 1879 года, писал: «Есть... на выставке пейзаж, который все хвалят и на который тут все нападают. Это — ''Лес'' Куинджи. (...) ...Эта картина представляет что-то в самом деле новое и необыкновенное. Может быть, никому ещё не удавалось написать своею кистью такого жгучего, такого раскалённого солнца». Шишкин же, который на своих картинах обычно старательно выписывал каждую прожилочку на листочках, глядя на эту же работу, презрительно улыбался: «Разве это лес?» Но Куинджи стремился показать не прожилочки, а впечатление, которое на него произвёл пейзаж. Так художник интуитивно подошёл к импрессионизму (от французского impression — впечатление), новому направлению в изобразительном искусстве, возникшем в Западной Европе. Многие справедливо считают Куинджи первым русским импрессионистом, у которого не было в этом деле учителей, — он действительно был первопроходцем.

Сила света и задачи освещения — вот что теперь волнует художника. Стасов писал: «...Световые эффекты солнца и луны почувствованы и передаются им с такой оригинальностью, правдой, поэтичностью и новизной, которые для всех остальных пейзажистов почти вполне недоступны. ...Он отделился от всех прочих товарищей своих и пошёл по своей собственной, крайне оригинальной дороге. ...Несомненно, что он внёс новую ноту в искусство, и его ''открытия'' должны непременно сделаться достоянием всех школ и всех пейзажистов».

Истинный взлёт славы художника начался со знаменитой картины «Украинская ночь», которая своими световыми эффектами произвела на зрителей необычайное впечатление. Все новшества, которые вносил Куинджи в живопись, с полной силой проявляются именно в этой работе. «Свет на белой избе так верен, так верен, — писал об этой работе Крамской в письме Репину, — что моему глазу так же утомительно смотреть на него, как на живую действительность: через пять минут у меня глазу больно, я отворачиваюсь, закрываю глаза и не хочу больше смотреть...»

О картине «Ночь на Днепре» начали говорить, когда Куинджи ещё даже не закончил над ней работать. Великий князь Константин Романов, услышав об этой неоконченной картине, захотел посмотреть её и приехал в мастерскую художника. Затем он писал о своих впечатлениях: «Я видел перед собой изображение широкой реки; полный месяц освещал её на далёкое расстояние, вёрст на тридцать. Я

Источник