Через 77 лет после окончания войны бывший секретарь концлагеря Штуттхоф и охранник СС из концлагеря Заксенхаузен предстанут перед судом. Оба не признают своей вины. Наблюдения из переговоров.
Ирмгард Фуршнер тогда чувствовала это как унижение - и, по-видимому, она все еще чувствует это сегодня. В начале 2017 года она получила неожиданный визит в свой дом престарелых в Квикборне в Гамбурге: сотрудники уголовного розыска с ордером на обыск ее комнаты. То, что они думали найти, бывшая секретарша в концлагере Штуттхофа подсунула чиновникам, так вспоминает один из следователей. Когда четыре года спустя суд над ней был прекращен, она с негодованием написала председательствующему судье письмо. Она не собиралась участвовать в главном слушании.
К письму Ирмгард Фуршнер, которой сегодня 97 лет, приложила газетную статью о бывшем охраннике СС из того же лагеря. В нем говорится, что окружной суд Вупперталя отказал в открытии судебного разбирательства против этого человека. "Почему измеряется двоякой мерой?" - заметила пожилая женщина.
Бюрократка ужаса?
То, что Ирмгард Фуршнер жалуется как грубая несправедливость, другие считают просроченным исполнением действующего законодательства. Потому что с ней под судом предстает гражданский работник концентрационного лагеря нацистов: секретарь коменданта, который руководил механизмом убийства в концлагере Штуттхоф в современной Польше.
Женщина, которая сидела за столом в отделе 1 и стенографировала то, что ей продиктовал директор лагеря Пол Вернер Хоппе. Бюрократка ужаса?
Когда 30 сентября прошлого года судья, прокурор, защитник, представители второстепенного дела ждут Ирмгард Фуршнер в специально построенном зале заседаний в здании логистики на окраине Ицехо, обвинение утверждает, что речь идет о пособничестве убийству в 11 380 случаях. В Штуттхофе людей вешали, травили газом, они голодали, замерзали, их пытали, а некоторых казнили с помощью огнестрельного оружия в шею. Для прокурора Макси Вантцена бывшая машинистка несет соучастие в Холокосте в этом концлагере недалеко от Гданьска.
В Штуттхофе погибло в общей сложности 65 000 человек из 28 стран. И поэтому в Ицехо это процесс международного масштаба, в котором участвуют второстепенные истцы из Израиля, Австралии, Литвы и США, Франции, Англии, Польши и Австрии. Некоторые из них выжили в лагере, другие являются родственниками заключенных, которые там погибли.
Ирмгард Фуршнер считает этот процесс ненужным. Теперь вы все еще привлекаетесь к ответственности за свою работу в качестве секретаря? Не с ней.
»Где обвиняемая?«
Во временном зале заседаний в Ицехо в сентябре явно раздраженный председатель судья Доминик Гросс открыл слушание: обвиняемый находится в бегах и теперь разыскивается по ордеру на арест. Во второй половине дня ее задержат на окраине Гамбурга.
-Торжествующе воскликнула пенсионерка. "Я был рад, что сегодня все сделали длинные лица и спросили себя:" Где обвиняемый?" - говорит Фуршнер. И она тоже не собиралась появляться в последующие дни процесса.
Судья Гросс отправляет неукротимого в женскую тюрьму Любека. Через пять ночей ей разрешается вернуться в дом престарелых, с электронным браслетом для наблюдения на запястье и накладкой, только с разрешения судьи и прокурора покинуть резиденцию.
Слабослышащие старики
С того момента заключения Ирмгард Фуршнер, опрятно одетая и с тростью с серебряной рукояткой на коленях, всегда могла въехать в зал заседаний в инвалидной коляске. На упреки она промолчала. Даже после почти восьми месяцев и 18 дней переговоров, оглашение приговора кажется далеким.
И вот возникает вопрос, который уже несколько лет преследует юристов, таких как миряне, фигуранты, такие как жертвы нацистских преступлений: к чему приводят такие процедуры? На протяжении десятилетий немецкое правосудие выступало против привлечения к ответственности, особенно людей в конце цепочки командования.
Это изменилось только в 2011 году, после суда над Джоном Демьянюком, охранником лагеря смерти Собибор, за пособничество в убийстве 28 060 евреев, и в 2016 году, с осуждением Оскара Гренинга, так называемого бухгалтера Освенцима. Это был поворот в истории немецкого права. С тех пор достаточно того, что приспешники в лагере знали об убийствах, чтобы заставить их участвовать в процессе. Люди, давно достигшие преклонного возраста, многие из них слабослышащие, ослабленные, на грани способности к переговорам. Это борьба со временем.
Поэтому в Бранденбурге-ан-дер-Гавеле, расположенном примерно в 270 километрах, вы стремитесь к ускорению. Там, через неделю после Ицехо, районный суд Нойруппина начал судебное разбирательство против Йозефа Шютца, бывшего охранника концлагеря Заксенхаузен. Сегодня ему 101 год, ему предъявлено обвинение в пособничестве убийству по 3518 делам. Председательствующий судья Удо Лехтерманн перенес место проведения переговоров близко к месту жительства обвиняемого и назначил его на два дня в неделю. Переговоры ведутся по два-три часа в день.
Если самый старый обвиняемый на сегодняшний день выдержит состояние здоровья в нацистском разбирательстве, Лехтерманн может объявить приговор в течение следующих нескольких недель. Выжившие и родственники убитых надеются на это. Именно по этой причине правосудие сажает такого, как Шютц, на скамью подсудимых – через 80 лет после того, как он начал службу в гвардии СС. У старика не хватает классических мотивов судебного преследования: ресоциализация, сдерживание, профилактика. Ничего не подходит, некоторые из них звучат абсурдно.
Выжившим, как и близким, речь идет не о мести, не о возмездии, не о том, чтобы пережить три четверти века. Им нужен покой. А мир порождается справедливостью, Лехтерман это знает. Уголовное право может установить правовое спокойствие.
В суде всегда должна быть на первом плане индивидуальная вина обвиняемого. Но, несмотря на это, судья Лехтерман осознает историческую значимость. И он знает, как обращаться со свидетелями, пережившими ужас или потерявшими своих родственников из-за ужаса. Это сформировало ее жизнь. Слушать их - это уже большая ценность в этих процедурах.
Против забвения
Одним из таких свидетелей является Това-Магда Розенбаум, которая появляется на экране в зале суда в Ицехо, она сидит на своей кухне в Бней Брак в Израиле. 97-летняя девушка описывает, что ей и ее сестре пришлось пережить в концлагере Штуттхоф. Розенбауму тогда было 20 лет. "Это сломало всю нашу жизнь, сломало душу", - говорит она. "Голод нельзя забывать. Удары нельзя забывать. Страх нельзя забыть.« И страх остался. »По сей день."Она изо всех сил старалась от них избавиться. Ей это не удалось.
"Тот, кто был в концлагере, не может быть вытеснен или забыт«, - говорит Кристоф Бункель. Мюнхенский адвокат представлял второстепенных истцов в нескольких разбирательствах против сотрудников охраны. Несмотря на освобождение, эти люди не стали свободными. В отличие от обвиняемых, которым часто удавалось оставить прошлое в покое после окончания войны.
Ни слова о концлагере
Ирмгард Фуршнер после войны вышла замуж за бывшего обершарфюрера СС Хайнца Фершнама, который позже сменил имя на Фуршнер, на 19 лет старше. Его жена скрывала свое концлагерное прошлое. Но в частном порядке она, как сообщается, поддерживала связь со своим бывшим начальником Хоппе и тем человеком, который управлял заводом по стрельбе в шею.
Даже Йозефу Шютцу удалось вычеркнуть свое темное прошлое. Сначала еще на роликах, потом на инвалидном кресле, в спортзал, переоборудованный под зал суда в Бранденбурге, входит мужчина с густыми белыми волосами и в основном в цветастом вязаном свитере. Во времена нацистского режима он считался "народным немцем". Он говорит по-немецки с акцентом на своем детстве в литовском Мариамполе, переезде своей семьи в Германия, преподавании слесаря и послевоенной жизни в ГДР. На вопросы о концлагере он молчит.
»Я вовсе не виноват«
Он отрицает, что в то время находился в Заксенхаузене. Написанное от руки, предположительно им самим, заполненное и подписанное пенсионное заявление 1985 года, в котором говорилось, что он был на »военной и военной службе« с осени 1940 года по весну 1945 года, другие подготовили для него.
Шютц утверждает, что в то время он также работал на ферме в Пасевалке в Померании в 120 километрах, а затем вырыл окопы. Никогда он не носил немецкой формы, подчеркивает он. »Я вовсе не виноват", - говорит он однажды.
Несколько документов, досье СС и письмо от его родителей подтверждают, что человек с той же датой рождения и местом нахождения проходил службу в шести разных ротах гвардейской группы СС Тотенкопф в концлагере Заксенхаузен.
Обер-прокурор Кирилл Клемент требует пятилетнего тюремного заключения для предполагаемого бывшего охранника. Шютца нельзя было доказать прямой причастности к убийствам, но он смирился с условиями в лагере с октября 1941 года по февраль 1945 года, тем самым физически и психологически поддерживая убийство: »добровольный исполнитель«, тот, на кого руководство лагеря могло положиться. По словам Клемента, тот, кто, должно быть, слышал выстрелы из ружейной установки, потому что они были слышны по всему лагерю. Шютц сделал карьеру, дослужился до роттенфюрера, высшего командного звания СС.
Этого достаточно для осуждения? Бывшая машинистка концлагеря Фуршнер сказала во время проверки заключения: »Мне было бы приятно, если бы вы сказали мне, когда и где я должен был убить«. Она была »обязана служить«, подчеркнула пенсионерка. »Сначала вы все должны пройти через войну. Я безвинен. Где другие секретари из концлагеря?«
Она уехала в Штуттхоф, "потому что мне это было нужно", - говорит Ирмгард Фуршнер. "Я мог стенографировать, и это то, что им было нужно. Я должен сказать, что Хоппе на самом деле всегда был вполне гуманным по отношению ко мне. Я ведь тоже был свидетелем на его процессе, вы могли бы арестовать меня уже тогда"«
Законное возражение. Многих помощников после войны, таких как Фурхнер, допрашивали просто как свидетелей, их считали приспешниками или марионетками за столом, а не преступниками. Но в 2016 году Федеральный суд установил (BGH) совершенно очевидно, что помощь в убийстве оказали бы и те, кто благодаря своей службе способствовал функционированию механизма убийства. Только вряд ли кому-то было предъявлено обвинение, говорит Ханс-Юрген Лесстер, ранее занимавший пост федерального прокурора в Федеральном суде. Прокурор. В качестве адвоката Форестер представляет второстепенных истцов в Ицехо и в Бранденбурге. Законодатели не смогли классифицировать преступления как преступления государственной безопасности. Форестер предполагает, что генеральный федеральный прокурор, отвечающий за преступления государственной безопасности, преследовал бы »гораздо более устойчивые« нацистские преступления.
В случае с Итцехо даже защита Фурхнера не ставит под сомнение законность поздних нацистских разбирательств. Однако адвокат Вольф Молкентин критикует то, что основание для осуждения все еще не найдено: »Доказательства, которые указывали бы на самого обвиняемого, его деятельность и его знания, полностью отсутствуют"«
Но зависит ли это от этого? Нужен ли приговор? »Я делаю это для своего отца, моей матери, моего брата«, - говорит австриец Иосиф Соломонович в качестве второстепенного истца в Ицехо. Он пережил Штуттхоф, многие другие-нет. Никогда раньше он не говорил в зале суда о своем пребывании в концлагере Штуттхоф.
»Это победа правового государства, победа морали«, - говорит адвокат Рюкель. Даже если разбирательства должны были закончиться без вынесения приговора.
https://www.spiegel.de/panorama/justiz/kz-stutthof-und-kz-sachsenhausen-warum-prozesse-gegen-fruehere-kz-angestellte-wichtig-sind-a-15adccb4-2fb8-4b3c-a411-212d988da18e
