Более двух месяцев спустя после того, как жители Яхидне выбили запертую на засов дверь подвала, где российская армия держала их в заложниках, деревня восстанавливается, но воспоминания остаются свежими — и глубоко болезненными.
3 марта, через восемь дней после начала полномасштабного вторжения, российские войска ворвались в село Яхидное, расположенное на главной дороге к северу от столицы Украины Киева. В течение почти месяца, до 31 марта, когда украинские войска освободили город, более 300 человек, 77 из которых были детьми, были заключены в нескольких комнатах в сыром подвале сельской школы — живом щите для базирующихся там российских войск. Десять пленников погибли. По словам украинской прокуратуры, среди тех, кто содержался внутри, были ребенок и 93-летний мужчина.
“Это наш концлагерь”, - сказал 54-летний Олег Тураш, один из заключенных, который помогал хоронить погибших там людей. Большую часть времени света практически не было. По его словам, несмотря на морозную зимнюю погоду, люди были упакованы так плотно, что тепло их тел было всем необходимым теплом.
Но кислорода никогда не хватало для нормального дыхания, в результате чего некоторые люди теряли сознание, а другие, в основном пожилые, страдали галлюцинациями. “Они начинали лепетать о необходимости сажать картошку и о других вещах, которые они не могли сделать”, - сказал Иван Петрович, школьный дворник.
54-летний г-н Тураш спал в самой большой комнате. По словам г-на Петровича, там был единственный источник воздуха - крошечное отверстие, которое люди проделали сами. В дальнем конце комнаты стояло ведро - импровизированный туалет для детей и других людей, которые не могли дождаться утра, когда появилась надежда, что российские солдаты выпустят людей, чтобы воспользоваться обычными туалетами.
Счетчик на двери самой большой комнаты показал, что там проживало 136 человек, девять из которых были детьми. Первоначально это число составляло 139, но оно было вычеркнуто, чтобы отразить три смерти, сказал г-н Тураш.
“Три человека погибли рядом со мной”, - сказала его 73-летняя мать Валентина. Она сломала правую руку, спускаясь по лестнице в подвал, но не получила никакой медицинской помощи. Спустя три месяца ее запястье все еще опухло.
“Мне все еще очень больно, и я не могу пользоваться пальцами так хорошо, как раньше”, - сказала она.
Она сказала, что комната, в которой она находилась, была настолько переполнена, что ей было негде двигаться.
“Я провела 30 дней вот так, почти не двигаясь”, - сказала она, низко пригибаясь к земле. “Дважды я терял сознание из-за нехватки кислорода, но мой сын колотил в дверь, чтобы вытащить меня. Слава Богу, я выжил.”
Мистер Петрович и мистер Тураш принесли детям цветные карандаши для рисования. Внутри они нарисовали на стене фреску, состоящую из украинских флагов, сердец, солнц и бабочек. Вверху ребенок написал: “Нет войне!”
В комнате поменьше, примерно 25 на 10 футов, был еще один измененный подсчет тел: 22 человека, включая пятерых детей, были записаны карандашом. Кто-то, писавший темно-синим карандашом, изменил число на 18.
На одной стене висел список погибших и дата их смерти. У одного человека, Анатолия Шевченко, рядом с его именем стоял вопросительный знак. Его судьба до сих пор остается загадкой.
Каждые несколько дней, если пленным везло, русские разрешали им относить тела в школьную котельную, обычно по нескольку за раз.
Там же они получали питьевую воду.
Мужчины проходили через отверстие и спускались по лестнице к канализационному трубопроводу, откуда они брали воду, используемую в обычное время для школьной системы отопления.
Как только они получали воду, они кипятили ее на открытом огне, который они использовали для приготовления пищи, когда им разрешали.
“Представьте себе, здесь, на этом столе, были мертвые тела”, - сказал мистер Тураш. “И прямо рядом с трупами мы кипятили воду, которую пили”.
В какой-то момент российские солдаты призвали г-на Тураша и других вырыть яму глубиной не менее 10 футов рядом с котельной.
“Я думал, что рою себе могилу”, - сказал он.
Вместо этого русские в конце концов установили там генератор.
Примерно каждую неделю, после некоторых переговоров, солдаты давали г-ну Турашу разрешение похоронить умершего снаружи в общей могиле. Они сопровождали его, как и все жители деревни, получившие разрешение покинуть подвал, с поднятыми автоматами Калашникова. Жители могли получать перебои и непоследовательные поставки продовольствия под присмотром солдат.
Снаружи школа была окружена позициями русских танков. Солдаты валили деревья в лесу за школой и рыли для себя окопы, крали ковры из домов людей, чтобы положить их в глинобитные жилища. Г-н Тураш узнал свои собственные ботинки на ногах солдата.
Оккупанты сказали некоторым жителям, что планируют вывезти их в Россию. “Они сказали нам: "Мужчины поедут в Тюмень работать на производстве древесины, а женщин отправят в другую часть России чистить рыбу”, - сказала Екатерина Баланович, имея в виду город в Западной Сибири.
30 марта, когда российские войска начали отступать с севера, солдаты заперли всех внутри, заперли дверь на засов и приказали им не выходить.
В ту ночь жители деревни выломали дверь и быстро поняли, что русские ушли. Но они могли слышать тяжелые бои поблизости, и большинство из них оставались внутри, ожидая, когда их спасут.
Но они нашли старый телефон, сказала госпожа Баланович, и кто-то смог дозвониться до одного из украинских военнослужащих.
“Когда приехали наши мальчики, мы были так счастливы, обнимали их и плакали”, - сказала она. “Они принесли хлеб. Мы целый месяц не видели ни крошки хлеба”.
Однако более двух месяцев спустя Яхидне далека от того, чтобы прийти в норму. Школа сильно повреждена, возможно, не подлежит восстановлению. Подбитые танки и бронетехнику отбуксировали, но свидетельства оккупации — подземные жилища, недавно потушенные пожары и разбросанные вещи тех, кто был вынужден жить в подвалах, — остались.
Некоторые, как мистер Петрович, похоже, страдают депрессией или какой-то формой посттравматического стрессового расстройства. “Прошло два месяца, а мы все еще в шоке”, - сказал он. “Дома еще так много работы, но ты не можешь поднять руку. Это пугает”.
Предстоит еще много работы по уборке. “Здесь нет ни одного дома, где бы не стоял танк или бронетранспортер”, - сказала 75-летняя Валентина Сезоненко, которая обнаружила частично неразорвавшиеся боеприпасы на дороге перед своим домом. Дома через дорогу и по соседству были разрушены.
На улице рядом с разрушенным зданием деревни волонтеры из столицы устанавливали новые крыши на многоквартирных домах. Рядом лежал снаряд от кассетного боеприпаса.
“У меня болит душа”, - сказала Нина Шиш, которой удалось бежать из Яхидне за несколько часов до того, как она была оккупирована, только для того, чтобы быть запертой в подвале русскими в соседней деревне.
Как только она вернулась в Яхидне, она отправилась посмотреть местную школу, где она работала и где ее внучка ходила в детский сад.
“У меня нет слов, чтобы выразить свое горе, раньше школа была такой красивой”, - сказала она. “Теперь студенты больше не будут там учиться”.
Она взяла домой подставку с растением-пауком и поставила ее в коридоре своего дома на память.
В среду главный прокурор Украины объявил о восьми новых делах о военных преступлениях, в том числе одном против девяти российских солдат, обвиняемых в терроризме в Яхидне.
“К сожалению, эти люди не находятся здесь физически, и мы собираемся провести заочный судебный процесс, но для нас, для украинского правосудия, для пострадавших и их родственников очень важно, чтобы этот судебный процесс состоялся”, - написала генеральный прокурор Ирина Венедиктова в Facebook**** в среду.
В то время как Россия отрицает, что ее солдаты совершали военные преступления, Украина уже приговорила трех солдат за связанные с этим преступления. Большинство солдат, названных г-жой Венедиктовой, родом из Тувы, отдаленной провинции на юго-востоке Сибири.
На дороге, которую местные жители называют Четвертой улицей, Людмила Шевченко ухаживала за своим садом. Она уже похоронила одного сына, 53-летнего Виталия, который был застрелен русскими в первые дни оккупации.
И она беспокоилась о своем другом сыне, Анатолии, человеке с вопросительным знаком рядом с его именем в списке в подвале.
