Альпинист, который избежал смерти, отрезав себе руку

История Аарона Ралстона

Аарон Ралстон, 27-летний фанатик горного спорта из Колорадо, США, оказался в отчаянном положении один в каньоне в пустыне, когда 500-килограммовый камень рухнул в каньон, раздробив его правую руку и прижав ее к стене каньона. Ужасный несчастный случай, но ситуация стала еще более серьезной, потому что в этот раз Аарон никому не сказал, куда он направляется. В последнюю минуту планы поездки с его партнерами по восхождению сорвались, и под влиянием момента он решил отправиться один, чтобы проехать на велосипеде по длинной горной тропе, оставить свой велосипед и затем спуститься в каньон Блу Джон. Никто не имел ни малейшего представления, где он был.

После трех дней отсутствия каких-либо признаков жизни Аарон понял, что умрет там, если не предпримет что-то решительное. Ход действий был ужасающим, но другого выхода не было. Ему пришлось бы ампутировать правую руку. К счастью, у него был с собой маленький нож с несколькими инструментами, и у него были несколько ремней, которые он мог использовать, чтобы наложить жгут, чтобы остановить кровотечение, когда он перерезал артерии. У ножа было два лезвия. Когда он попробовал с большим лезвием, он обнаружил, что оно слишком тупое, чтобы порезать кожу.

На следующий день он нашел в себе смелость попробовать более короткое лезвие, и с его помощью ему удалось разрезать кожу. Только когда он проделал большую дыру в своей руке, он понял, что будет невозможно использовать любой из маленьких инструментов на его ноже, чтобы разрезать кости. Еще через 24 часа боли и отчаяния идея и сила пришли к нему в мгновение ока на шестой день. В последнем порыве энергии он сломал обе кости в руке и освободился.

Однако испытание не закончилось. Он все еще был далек от помощи. Ему пришлось тщательно перевязать правую руку, а затем найти способ спуститься с 20-метрового обрыва в каньоне с помощью веревки и только левой руки, а затем пройти 10 км до своей машины. Несмотря на его изобретательность и все его усилия, он бы истек кровью, если бы не очень счастливое совпадение: в тот момент, когда он выбрался из каньона в открытую пустыню, над головой пролетел спасательный вертолет.

Один из врачей больницы вспоминает, что был впечатлен, увидев, как Ралстон самостоятельно добрался до больницы, несмотря на его травмы и изнурительный опыт пребывания в пустыне в течение шести дней, когда он почти ничего не ел и выпил всего пару литров воды. Он описывает ампутацию как замечательную. "Это прекрасный пример того, как кто-то импровизирует в тяжелой ситуации ", - сказал он. "Он взял маленький нож и смог ампутировать свою руку таким образом, что не истек кровью до смерти".

Худощавый и бледный, с короткими рыжевато-каштановыми волосами, Ралстон считает, что его история была не просто об изолированном человеке, который справился с трудным испытанием. Для него в этом опыте было духовное измерение. На своей пресс-конференции он сказал: "Возможно, я никогда не смогу полностью понять духовные аспекты того, что я пережил, но я попытаюсь. Источником силы, которую я почувствовал, были мысли и молитвы многих людей, большинство из которых я никогда не узнаю ".

Собственный рассказ Аарона о его испытаниях

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: СУББОТА, 26 апреля, 9 часов утра

Под небом синей птицы в пустыне я оставляю свой грузовик там, где начинается тропа к каньону Хорсшу. Мой план состоит в том, чтобы совершить 30-мильный круг на велосипеде по каньону Хоршоу, оставить велосипед наверху, а затем спуститься по каньону Блу Джон пешком.

Поездка была принята в последнюю минуту после того, как некоторые друзья отменили альпинистскую поездку. Обычно я оставлял подробное расписание своим соседям по комнате, но поскольку я ушел, не зная, что собираюсь делать, единственным словом, которое я произнес, было "Юта".

Хотя трасса Блу Джон будет всего лишь однодневной поездкой, я несу 13-килограммовый рюкзак, большую часть веса которого занимает альпинистское снаряжение для спуска по системе крутых каньонов, еда и четыре литра воды.

К 2:30 я нахожусь примерно в семи милях от каньона, в середине моего спуска, где ширина каньона не превышает 1 метра. Чтобы спуститься с крутого обрыва, я пытаюсь свеситься с края валуна, который застрял между стенами каньона. Как раз перед тем, как я ее отпустил, я чувствую, что она движется, и я знаю, что это нехорошо. Как только я приземляюсь на дно каньона, я едва успеваю поднять взгляд, прежде чем валун обрушивается вниз. В узком пространстве я не могу избежать валуна. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он отскакивает от одной стены, а затем ударяет мою правую руку о другую стену и останавливается там.

Агония повергает меня в панику. "Черт возьми!" Я дергаю свою руку три раза в тщетной попытке вытащить ее из-под скалы. Но я застрял. Я никак не могу вытащить ее или сдвинуть валун.

Моя правая рука совсем не чувствуется, и она уже становится серой.

Меня больше всего беспокоит вода. Среднее время выживания в пустыне без воды составляет от двух до трех дней. Моя следующая мысль - побег. Отбросив слишком глупые идеи (например, разбить мои батарейки типа АА о валун и надеяться, что кислота разъест камень, но не мою руку), я решаю попробовать отколоть камень вокруг моей руки с помощью моего мультитула. Нож. Это оказывается ужасно медленным процессом.

Даже если бы я хотел спать, я не мог. Моя рука застряла слишком высоко, поэтому я не могу лечь, и как только мои колени сгибаются, и мой вес давит на запястье, боль становится мучительной. Используя веревку и кое-что из моего альпинистского снаряжения, мне удается закрепить что-то вроде сиденья левой рукой. Это помогает мне снять вес с ног, хотя вскоре я понимаю, что ремни ограничивают кровоснабжение, и я не могу сидеть в нем больше 20 минут.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Стресс превращается в пессимизм. Без достаточного количества воды, чтобы дождаться спасения, без инструмента, чтобы расколоть валун, без системы, чтобы поднять его, у меня есть один способ действий. Я медленно говорю вслух: "Тебе придется отрезать себе руку".

Я беру свой мультитул и, не задумываясь, открываю длинное лезвие. Я прижимаю его лезвием к верхней части предплечья. К собственному удивлению, я нажимаю на лезвие и медленно провожу им по предплечью. Ничего не происходит. Ха. Я нажимаю сильнее. По-прежнему ничего. Ни пореза, ни крови, ничего. Взад и вперед я энергично смотрел на свою руку, все больше расстраиваясь с каждой попыткой. Раздраженный, я сдаюсь. Черт возьми! Проклятое лезвие даже не пробьет кожу. Как, черт возьми, я собираюсь перепилить две кости ножом, который даже не порежет мою кожу?

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Постепенно я осознаю холодный взгляд второго, более короткого лезвия моего ножа. Собравшись с духом, я беру рукоятку в кулак *, выбираю точку на верхней части предплечья. Я колеблюсь. Затем я яростно вонзил лезвие вниз, погрузив его в мясо моего предплечья. "Святое дерьмо, Аарон", - говорю я вслух. "Что ты только что сделал?"

Мне вдруг стало любопытно. Почти нет ощущения лезвия ниже уровня кожи. Мои нервы, кажется, сосредоточены во внешних слоях моей руки. Я открываю отверстие шириной в дюйм и замечаю, что крови на удивление мало; капилляры, должно быть, на какое-то время закрылись. Очарованный, я тыкаю в рану инструментом. Ой.

Я откидываюсь на спинку кресла и погружаюсь в другой транс. В моем сознании вспыхивает цвет, а затем я прохожу сквозь стену каньона, ступая в гостиную. Светловолосый трехлетний мальчик в красной рубашке поло бежит по залитому солнцем деревянному полу в том, что, как я почему-то знаю, является моим будущим домом. Мальчик мой собственный. Я наклоняюсь, чтобы поднять его левой рукой, используя свою безрукую правую руку, чтобы уравновесить его, и мы смеемся вместе, когда я поднимаю его на плечо.

Затем, с потрясением, видение исчезает. Я вернулся в каньон, хотя в моей голове все еще звучат отголоски его радостных звуков. До этого я думал, что умру там, где стоял, до прибытия помощи, но теперь я верю, что буду жить.

Эта вера, этот мальчик, все меняет для меня.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ:

После пяти дней пыли пустыни на моих контактных линзах мои глаза болят при каждом моргании, и я больше не могу нормально видеть. От глотка * после глотка кислой мочи у меня болит рот. Я не могу держать голову прямо; она прислоняется к стене каньона. Я зомби. Я нежить.

Несчастный, я смотрю, как проходит еще один пустой час. Импульс, который я почувствовал, увидев мальчика, полностью исчез. Мне вообще нечего делать. У меня нет жизни. Ничто не дает даже слабого намека на то, что эта ужасная тишина нарушится. Но я могу заставить его сломаться.

Из любопытства я дважды тыкаю лезвием ножа в большой палец. Во второй раз лезвие разрезает кожу, как будто разрезает масло, и раздается шипение выходящего газа. Гниль прогрессировала быстрее, чем я предполагал. Хотя запах слабый, это безошибочный запах смерти.

Я реагирую в ярости, пытаясь вытащить руку прямо из-под камня, никогда не желая больше, чем сейчас, отсоединиться от этой гниющей конечности.

Я этого не хочу. Это не часть меня. Это мусор.

Я мечусь вперед и назад, из стороны в сторону, вверх и вниз, вниз и вверх. Я кричу от чистой ненависти, кричу, когда мое тело ударяется о стены каньона. И затем я чувствую, что моя рука неестественно сгибается. Это когда я внезапно вижу свет. Что-то вроде святого вмешательства заставляет меня остановиться.

Если я согну руку достаточно далеко, я могу сломать кости предплечья. Боже мой, Аарон, вот и все, вот и все. ЭТО, черт ВОЗЬМИ, ЭТО!

Колебаний нет. Я едва осознаю, что собираюсь сделать. Я кладу левую руку под валун и толкаю сильно, сильнее, СИЛЬНЕЕ! приложить максимальную силу к костям над моим запястьем. Когда я медленно наклоняю руку влево, раздается внезапный щелчок, похожий на отдаленный выстрел.

Потея и в эйфории, я касаюсь своей правой руки. Обе кости сломаны в одном и том же месте, чуть выше моего запястья.

Я переполнен волнением. Торопясь приступить к работе с более коротким и острым лезвием, я помещаю его между двумя голубыми венами и вдавливаю в запястье.

Кожа болит довольно сильно, но мышцы болят не так сильно. Когда я их режу, я должен быть осторожен, чтобы не перерезать артерии, пока не наложу жгут на руку. Действительно сложная часть - это сухожилие, потому что нож просто не перережет его. В сухожилии нет нервов, поэтому я без колебаний убираю лезвие и достаю маленький набор плоскогубцев из мультитула, чтобы захватить и разорвать сухожилие на кусочки по кусочкам. Затем я перехожу к нерву, который, я знаю, будет самой болезненной частью этого. Мало ли я знаю, насколько мучительным это будет. Я пытаюсь прорваться через это как можно быстрее, и внезапно я чувствую, как будто всю мою руку погрузили в ванну с кипящей водой - ощущение жжения распространяется по моей руке.

Теперь осталось всего несколько участков мышц, немного кожи. Я туго натягиваю свое тело на этот последний кусочек кожи и режу его ножом, и, наконец, я свободен. Я освободил себя. Я прислоняюсь спиной к стене каньона, и впервые за шесть дней мои ноги находятся в другой части каньона, а не там, где я был пойман в ловушку. И мое тело внезапно наполняется эйфорией. Я как будто вспоминаю все самые счастливые моменты за последние 27 лет и ощущаю в них обещание по крайней мере еще 27 лет жизни. Я переродился. Я стоял в своей могиле, писал завещание и царапал "Покойся с миром" на стене каньона, все это ушло - я снова жив. Это, несомненно, самый сладкий момент, который я когда-либо испытывал.

Источник:https://www.fullspate.digitalcounterrevolution.co.uk/english-articles-advanced/20.html

Фото с Яндекс картинки