The New Times проанализировал динамику российского страха за последние 15 лет. Ведущие социологи и эксперты по массовой психологии рассказывают, чего мы боялись в прошлом, чего боимся в настоящем, а главное – кому выгодны наши страхи. "Человек – это стадо, существо, которое не может быть самодостаточным. Как несамостоятельное существо, он зависим и беззащитен. Он – порождение разума", – говорит Александр Донцов, доктор психологических наук, профессор факультета социальной психологии МГУ.
Данные социологических опросов, проводимых с конца 1980-х годов, подтверждают слова ученого: "Он боялся, боится и будет бояться всегда". Цифры также доказывают, что с момента распада Советского Союза и до настоящего времени российская общественность в значительной степени утратила страх перед Советским Союзом. Масштаб страха среди россиян в целом не изменился с 1991 года, лишь незначительно изменились цифры.
Чего люди боятся больше всего
Как и в последние 15 лет, больше всего люди боятся потери близких, войны, бедности, старости, болезней, беспомощности, насилия властей, голода, физического насилия, гнева Божьего, собственной смерти и публичного унижения. Страх ничего не иметь был тогда и остается сегодня у 5% населения, в основном у мужчин в возрасте до 29 лет, не получивших высшего образования. Сегодня самый серьезный страх – потеря близкого человека – за последние 15 лет вырос примерно на 9%; если в 1991 году этого боялись 45% населения, то к концу позапрошлого года – 54%.
Такая картина характерна для обществ с очень простыми и неразвитыми социальными структурами. Лев Гудков, директор "Левада-центра***", говорит: "Это свидетельствует о своеобразном примитивизме, если хотите. На Западе в разы меньше страха потерять близкого человека. Это не значит, что там меньше любви к ребенку или родителям, просто там общее чувство незащищенности. Не только семьи играют роль приютов и убежищ; различные организации также играют свою роль. В конце концов, со своими проблемами можно обратиться в суд, но здесь мало доверия к государственным институтам, и приходится обращаться за помощью к самым близким людям, родственникам".
Война и проклятие
Следующий по значимости страх, страх войны, сменился страхом потери близких, который имеет значительный вес. Число людей, которые боятся войны и геноцида, снизилось с 53 до 43% (в 1991 и 2020 годах соответственно).
По мнению социологов, это легко объясняется советской идеологией, которая постоянно убеждала население в угрозе вторжения врага. Говорит социолог из Левада-центра***: "Советские люди почти всегда жили в этом страхе. Страх постепенно начинает отступать, но этот процесс настолько длительный, что потребуется смена нескольких поколений, а не только уход тех, кто еще помнит Вторую мировую войну".
По мере того как страх перед войной утихает, страх перед бедностью заметно возрастает, прибавляя 11%. Страх старости и беспомощности также растет. Лев Гудков отмечает: "Обе тревоги имеют чисто социальную природу. Однако в результате адаптации к изменениям в условиях жизни после распада Советского Союза страх голода заметно снизился – с 32 до 22%. 30 лет назад, да и сейчас, эти три страха наиболее остро ощущаются наименее обеспеченными и пожилыми людьми".
Страх Левиафана
Страх произвольного контроля со стороны властей вырос с 16 до 22%". Увеличение на 5% является существенным. По мнению социологов, это выражение кризиса, вышедшего из-под контроля властей. На вопрос о конкретных случаях административного, бюрократического и полицейского произвола более половины населения, или около 60%, считают, что они не защищены от произвола чиновников, в основном среди наименее защищенного слоя – наиболее активных людей среднего возраста и старше. Одним словом, тех, кого больше "доят". Далее в иерархии страхов среднего россиянина идет страх физического насилия, чаще всего испытываемый молодыми женщинами в возрасте до 29 лет. Страх перед Божьим гневом уменьшился. Как и прежде, россияне боятся смерти (8%) и общественного остракизма (9 и 7% в 1991 и 2020 годах соответственно).
Россия как Китай
Лев Гудков говорит: "Масштабы страха россиян говорят о нашем обществе в целом". Глубоко укоренившийся страх перед государством и в то же время надежда на то, что помочь им могут только близкие люди – отличительные черты посттоталитарного и авторитарного режима. Такое сочетание страхов характерно для человека скорее пассивного, чем активного. Человек терпит жизнь, но не утверждает себя через достижения или самореализацию".
В этом смысле, говорят социологи, Россия ближе всего к Китаю. "Люди испытывают страх за своих "близких", потому что семья – это единственный оплот. Вся социальная жизнь сводится к семейным проблемам. Человек не является частью гражданского общества или политической жизни. Никто не может рассчитывать на суды, профсоюзы, политические партии или благотворительные организации. На Западе люди в первую очередь боятся потерять работу. Потерять работу – значит потерять статус и социальную защищенность. У людей, имеющих работу, есть социальные программы и социальное страхование, которые гарантируют им средства к существованию. Там люди не чувствуют себя уязвимыми. В России все наоборот", – резюмирует Лев Гудков.
Страх перед избирательной кампанией
Среди социальных психологов ведутся споры о природе страха, является ли он чем-то внушаемым людям или укоренившимся. "Страх – это оба действующих механизма: навязанный сверху и в то же время изначально укорененный в человеке. Вопрос в том, кто и с какой целью систематически угрожает", – говорит Александр Донцов. "Страх выгоден тем, что человек в таком состоянии легко внушаем, не способен принимать активные решения, теряет нормальные навыки мышления и ориентирования, способность спокойно и логично рассуждать, точно воспринимать происходящие вокруг события. Эмоции – а страх, безусловно, таковым является – и интеллект находятся в обратной зависимости. Люди в состоянии страха более склонны к мобилизации, что позволяет им лучше контролировать свои действия. Сенсационная структура информационных выпусков и телевизионных программ всегда начинается с печальных новостей. Это самый простой и эффективный способ нагнетания страха. По мере приближения выборов различные политические партии, естественно, будут нагнетать страх. Одни сознательно нагнетают страх, другие, наоборот, пытаются погасить его предвыборными мерами, – утверждает Иосиф Линдер, президент Международной федерации боевых искусств. – Пока существует государство, до тех пор будет существовать и система контроля над массами. В том числе и с помощью страха".
Никто не застрахован от лишения свободы
В отличие от других эмоций, человек не может игнорировать тревогу и страх. Это как голодание. Чтобы игнорировать голод до такой степени, чтобы умереть от голода, нужно психическое расстройство или очень особые обстоятельства. То же самое и с тревогой. Его нельзя игнорировать. Когда люди чувствуют тревогу, они стараются уменьшить ее и избежать страха. Страх – это физически неприятное ощущение. Потливость, учащенное сердцебиение, нарушение дыхания, беспомощность, паника и т.д. Многие люди считают, что они умрут. Нет ничего более изнурительного и разрушительного для здоровья человека, чем страх. Его трудно забыть. Коллективная память хранит стратегии поведения, направленные на снижение тревоги и избегание ситуаций, которые могут вызвать страх. Известно, что национальные культурные заповеди в той или иной мере уменьшают страх. Например, "от тюрьмы и от сумы не зарекайся". Каждый может попасть в тюрьму или стать нищим, и пойти по миру с подаянием. Пословица основывается на принципе: "Кто предупрежден, тот вооружен".
Сценарий выживания
Внешняя среда, в которой жил русский народ, почти всегда была опасной и угрожающей. В семьях описываются различные сценарии выживания. В недавнем Советском Союзе наиболее распространенным сценарием было создание запасов продовольствия; до конца 1950-х годов многие образованные семьи отправляли своих детей в медицинское училище. Это было связано с тем, что в ГУЛАГе (где любого могли отправить в тюрьму) у врачей было больше шансов выжить, чем у представителей других профессий. Сегодня многие семьи сталкиваются со сценариями финансового поведения. Доверяют они свои сбережения государству или нет. Куда инвестировать и как отправить своих детей за границу. Моделируя сценарии выживания, родители создают определенный образ мира - мира, полного опасностей, - который вызывает страх у следующего поколения.
Таким образом, формируется "кольцо тревоги", создается особая травмоцентричная культура, которая говорит: "Мы – те, кто пережил страх, несчастье и горе (голод, война, коллективизация и т.д.). Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться". Конечно, во взрослом возрасте неловко бояться собак или темноты, но разумно бояться опасных людей, американцев за океаном, завистливых соседей, коллег, которые пытаются вас подмять под себя, и т.д. Те, кто не боится, – недальновидные глупцы. Они летают на своих стратегических бомбардировщиках по всему миру, выставляют себя напоказ перед соседями и следят за своими мужьями и женами на случай измены на пороге их дома.
52.9к
