Суровые дни

Я спускался по лестнице. Она поднималась навстречу.

«Свет, с какой стороны тебя обнимают?»

« Да с какой хочешь, только не обожгись. Я борщ в кастрюле несу. Еще горячий. На костре варила».

Третий день без света, без воды, без новостей о мире, в котором живем.

Соседка с сыном пристроилась кашеварить на балконе. Принесли мангал. Насобирали дровишек в посадке. Благо, что лето. Сухих дров хватает.

У зятя была походная газовая печурка и пару газовых баллончиков. Так и перебиваемся.

А за водой очереди. У частных домов, где хозяева в свое время пробурили скважину. Кто-то из них берет сейчас за воду разумную цену. Другие дают бесплатно. Понимают беду.

Мужик несет два полных ведра воды и видно, как ему тяжко.

« И на хрена я два ведра взял, - чертыхается он.-и одним бы обошелся, не сдох бы».

Возле дома на пятачке жильцы ставят машины. Мы с зятем тоже садимся в свою, послушать последние известия. Но радиостанции глушатся и черта с два чего поймаешь.

Подходит мужчина, просит закурить. Потом осмелел: « А пять капель у вас не найдется?»

« И было бы, не дал»-отвечает зять.

« Да мне и не надо особо. Я уже заложил за воротник. Тут ко мне сегодня двое служивых подошли, документы проверяли. А я возьми и спроси, а сколько полосок на тельняшке вы знаете? Они призадумались. Да чего думать-то: две. Две полоски – синяя и белая…

Уже домой пора идти, а я тыняюсь. Живу тут с одной женщиной. Да вот и боюсь, что не ко времени приду, а у нее мужичок. И поставлю в неловкое положение и ее и его».

Он ушел неторопливой походкой. Чувствовалось, что пенсия у него небогатая и в карманах гуляет ветер. И угла себе не пригрел. Вернее, угол-то есть, да вот надежной половинки нет.

Зять включает музыку. И среди военного положения, среди бед и смертей, музыка воспринимается как святотатство.

Подходит женщина: « Ой, ребята, какие вы молодцы, не унываете. Как я люблю эти песни в исполнении Кадышевой!».

Мы поговорили о жизни, о планах на будущее.

Но небо вдруг раскололось на двое от грома пролетающих градов. Да так, что заложило уши.

«Ах, мать твою так!» - закричала женщина и побежала к двери. В квартире безопаснее.

На третий день, когда зять протрезвел, он спохватился:» Нет, ты посмотри, где я сплю.

Вот окно, вот моя кровать. Прилетит какая-нибудь точка «У» и поминай, как меня звали».

Я уступил ему спальню, а сам ушел ночевать в квартиру соседки. Еще не гремели в городе выстрелы, а она почувствовала неладное, оставила мне ключи и уехала в Конотоп, к родственникам. Уехали многие. Сват держал ключи от шести квартир. Я вовремя проводил жену и дочь. Через день после того, как они уехали, дорога уже простреливалась.

Скоро уеду и я. В отпуск. Окунусь в дремотную тишину рыбалки. А город мой, разрывы свистящих мин, рев градов, развороченные снарядами здания будут вспоминаться, как давний и тяжкий сон.