Явление из XIX века

Прежде я скептически относился к новогодним чудесам, рассказам про привидения, гадания и прочие сказки для маленьких. Но недавний случай изменил мое отношение к необъяснимым наукой явлениям. А произошло следующее.

Сижу как-то вечером в домашнем кабинете за рабочим столом, пишу очередной материал и вдруг, чувствую чье-то присутствие в комнате рядом со мной. Поднимаю глаза – и что вы думаете? Сидит напротив меня господин, именно что господин – важный такой, с бакенбардами и в вицмундире, какие носили чиновники времен императора Николая 1.

Я, понятно, начал глаза тереть – заработался, мол, пора на воздух выйти, подышать. А господин строгим таким и требовательным голосом говорит: "Не трудитесь, сударь мой, я все одно не исчезну, покуда просьбу мою не исполните".

– Да кто вы такой, как здесь очутились и что вам, собственно, нужно?! – выпалил я одной фразой.

– Имею честь представиться, – отвечал субъект, в мундире царского чиновника – чиновник по особым поручениям Собственной Его Императорского Величества канцелярии, коллежский советник Тарайкин-Званский, Иван Сидоров, к вашим услугам.

– Скорее Незванский, – съерничал я, – и не нужны мне ваши услуги.

Но чиновник продолжал как ни в чем не бывало.

– Как, вероятно, вы изволили догадаться, явился я к вам из XIX столетия, оказия? Извольте видеть, представилась. А просьбица моя к вам, милостивый сударь, совершенно пустяковая, вас она отнюдь не затруднит, поскольку вы? сударь мой, имеете честь принадлежать к пишущей братии журналистов, газетчиков и прочих шелкоперов и все одно мараете бумагу всякими там заметками, статейками, пасквилями. Вот и перепишите мое послание к нынешним собратьям моим, чиновному люду вашего времени. Переложите на современный штиль, чтобы им понятно было.

– Да зачем вам это нужно? – удивился я. – Если ваше послание для наших чиновников, не проще ли явиться непосредственно к кому-то из них? Сразу по адресу и передадите.

– Какой же вы, сударь, непонятливый, – начал сердиться мой визави, – ведь и говорите, и пишете вы совсем не так, как сие исполняют в наше время. Лексикон, обороты речи опять же – одним словом, сомнения у меня имеются в том, что все написанное будет верно прочитано и понято. А вы, сударь, как мне известно, еще и историк, стало быть, быстрее разберете мои писания, да на современный штиль их и переложите, как мною уже было вам, сударь, говорено. С тем, чтобы мои коллеги-собратья вашего времени все верно поняли. К тому же я готов оплатить ваши труды. Правда, вашими деньгами пока не обзавелся, да и ни к чему они мне. Посему заплачу нашими, если изволите, могу серебром. Но только чур уговор: чтобы безо всякой там сатиры, а то я вашего брата знаю, хлебом не корми, дай над служивым людом и заведенным порядком посмеяться. Понятно ли вам, наконец?

– Понятно, – повторил я, понимая что непрошенный гость от меня так не отвяжется, – давайте вашу писанину.

Не стану дальше утомлять читателя нашим странным диалогом. Приведу на ваш суд переписанное мной обращение непонятно как явившегося ко мне гостя из прошлого – чиновника царской России образца 1-й половины 19 столетия.

Я не стал особо менять "штиль" господина советника, лишь слегка приблизив его к пониманию моими современниками. Вот что у меня получилось.

Послание чиновника из XIX столетия

"Многоуважаемые господа, всех классов и рангов на Государевой службе пребывающие! Воспользовавшись оказией, волею Создателя, мне, грешному и верному рабу Его, предоставленной, побывать в будущем и воочию узреть, что сталось с державою нашей, под сенью Вседержителя пребывающей.

Посмотрев на Вашу теперешнюю жизнь и искренне подивившись многому несказанно, решил я, покорный слуга Ваш, прежде чем возвернуться в свое Господом отведенное мне время, оставить для Вас государи мои милостивые, свое скромное послание, с впечатлениями от увиденного и услышанного мною, а тако же своими некоторыми соображениями к оным.

Прежде всего, меня несказанно удивила и поразила численность служивого сословия в нынешней матушке России – более 3,5 млн. человек! Дух захватывает! Нас-то у батюшки Государя, да продлит Господь Его лета, всего 93 тысячи и наберется. Разве же могли мы мечтать, что нашего полку, верных слуг Государевых, прибудет в таком неимоверном количестве!

Порадовало сердце мое и то обстоятельство, что сроки рассмотрения дел и прошений, особливо от податных сословий, с нашей поры, ни чуть не ускорились, и вы, други мои, свято блюдете наш главный принцип чиновного и облеченного человека – всякая бумага, особливо просьба, должна вылежаться. Но еще более того, меня совсем уж потрясла цифра подношений, кои иные неблаговоспитанные господа именуют "взяткою". Услышал я о том из странного ящика, с мудреным названием, в котором обо всем так быстро говорят, что не всегда и не все разберешь, и всякое такое показывают. Цифири сии в голове моей никак не укладываются. Неужто, родные мои собратья, вы сумели достигнуть столь впечатляющих пределов! Душа поет и радуется за вас искренне!

Плохо, однако же то, что теперь у вас обо всем об этом так свободно говорят и пишут писаки разные: журналисты, газетчики и прочие бумагомараки. Вообще, успел заметить, они ноне как-то уж очень вольно себя ведут. Внемлите, государи мои, доброму и дружескому совету: поприжмите "хвосты" всем этим писакам и говорунам, чтобы не смели писать и болтать о чем не положено! А то неровен час хлебнете вы с ними лиха. Так же впечатлило вашего покорного слугу неимоверное количество всяких ведомств и департаментов, да все с предлинными и мудреными названиями. Вот бы нам такое изобилие! Грешен, ох как завидую вам, собратья. Какие же это "палестины" для нашего брата чиновника. Не послужилось в одном ведомстве, сейчас подался в другое, а суть везде одна – где бы не служить, только бы гхм… ну да про то вы и сами знаете, не хуже моего. И как просто и скоро переименовываются, все те ведомства – вот только была одна вывеска, глядь, уже иная, а за прежние дела – взятки гладки. Красота!

А еще несказанно поразили меня ваши гласные и выборные, коих вы теперь депутатами прозываете. Как ловко они обещали выборщикам улучшения разные, а после выборов подняли эти ваши коммунальные тарифы (я так понял, что сие есть плата за жилье со всеми услугами) на 20%. Вот потеха-то! Правильно, государи мои! Народ надобно держать в строгости и "черном теле".

А то навыдумывают себе невесть что. Чернь понимать должна, что выборные – вовсе не для их удовольствий, не для того чтобы разрешать их мелочные заботы. А для того, чтобы заниматься важными казенными делами, кои до народа не касаются. Ну и себя, грешных, конечно, не забывать. Народу совсем знать то ничего и не следует, кроме как исправно исполнять повинности перед правительством и помещиками, или как у вас теперь хозяева называются – олигархи, кажется. Так оно для всех лучше будет.

Что же до народа касаемо, то сделал я для себя печальный вывод: уж не обессудьте, милостивые государи мои, народ здорово испортился, обращения никакого не знает, работает из рук вон, разболтались все! Кто чем занимается – не разберешь. Обращаются все друг к другу, совсем уж как придется. Чаще всего именуют друг дружку мужиками! Так, будто у вас теперь одни крестьяне да работные люди. На самом же деле, как ваш покорный слуга успел заметить, сеять и пахать теперь почти некому – мужиков совсем мало осталось. Отчего же тогда все остальные друг дружку мужиками кличут, не понятно.

Еще обратил свое внимание на то, что много пьяных, особливо среди молодых людей. В наше время такого количества пьющих никак быть не может. А полицейских постов у вас, судари мои, от чего-то не стало? Хоть служащих в полиции куда больше, чем у нас. В нашем времени на всех главных дорогах и перекрестках в городских кварталах и по окраинам городов стоят полицейские посты и днем, и в ночь. А ныне только на въездах в город или где-то в кустах, притаившись, стоят служивые с полосатыми палками, которых называют странным словом "гаишник". Интересуются они лишь только теми, кто самодвижущимися каретам управляет. Как мне разъяснили знающие люди, эти служивые для того только, чтобы дань с проезжающих собирать. Чем же тогда полиция у вас теперь занимается? И, каким образом, следит за положением дел и умонастроениями населения?

И народ стал какой-то суетливый, все куда-то спешат и все же опаздывают. Мы в нашем времени никуда так не торопимся, но обычно всюду поспеваем вовремя. Потому как живем размеренно, без всякой спешки и суеты. А у вас, судари мои, это просто ужас, сам видел ей-богу едят на ходу! Как же такое возможно – на ходу кушать, да еще и разговаривать? Ну про моды ваши я уж не говорю – одеваются кто во что горазд. Особенно дамы. Даже писать о том не стану.

Так что, собратья мои служивые, я, ваш покорный слуга, искренне порадовался за вас. Вашим нынешним возможностям при полном отсутствии спроса за положение дел. О таком можно только мечтать служивому люду.

А вот за народ и образ жизни расстроился. С моей точки зрения, уж простите Бога ради за прямоту и не сочтите за дерзость или какую злую критику, даже в мыслях того не имею, как-то неправильно жить изволите. Все-то у Вас как-то в спешке, неосновательно, непрочно, ненадежно, на ходу и кое-как. Простите, если кого задел своими недостойными мыслями, дорогие мои коллеги. Не берите на сердце. Оно, может, я чего не разобрал в вашем теперешнем времени, уж не судите строго.

Однако же пора мне грешному возвращаться в свою эпоху, пока начальство не спохватилось. Оно у нас, не приведи Бог, строгое.

Дальше следует собственноручная приписка г-на советника, в его орфографии, только без буквы ять, поскольку таковая, в компьютерах не предусмотрена.

"Извещаю милостiвые государи мои о томъ, что, ежели сей писака, послание мое к Вамъ переложiвший, на вашъ нынешнiй языкъ, все же придалъ cкромному моему сочиненiю характеръ сатиры, пользуясь темъ, что Ваш покорный слуга плохо разбираетъ современное правописанiе. То, паче чаянiя, как Ваши милости изволiте понимать, я, ваш верный слуга, за его (переписчика) непотребство и казуiтство ответственности нести не могу.

За симъ остаюсь готовый ко услугамъ, Собственной Его Императорскаго Величества канцелярiи чиновник по особымъ порученiямъ, колежскiй советник Иван Тарайкин-Званскiй, сынъ Сидоровъ".

Переписал и доставил в редакцию Волков В.М.