На изображениях фотографа Питера Мертса из калифорнийской программы «Искусство в исправительных учреждениях» улыбающийся мужчина изображен с акриловым портретом Папы Франциска. Это подходящий сюжет для серии фотографий, посвященных реабилитации и искуплению в американской тюремной системе.
Еще до того, как Калифорнийский институт мужчин учредил художественную программу, 54-летний мужчина, имя которого не упоминается в новой книге Мертса, начал учиться рисовать, используя лишь несколько книг и материалов, к которым у него был доступ. Когда в тюрьме открылся класс искусств, он записался.
Его навыки развились до такой степени, что он стал «внутренним фасилитатором», помогая преподавателям проводить занятия и наставляя однокурсников. Отбыв срок за убийство, он был освобожден из тюрьмы и сразу же принят на работу в ту же программу обучения, которой он помогал. Он по-прежнему занимается искусством и учит живописи всех желающих.
Этот человек является одним из многих героев книги Мертса «Ex Crucible: Страсть заключенных художников», в которой рассказывается о людях, участвующих в программах тюремного искусства, охватывающих творческие дисциплины, включая музыку, письмо, изобразительное искусство, танцы и театр. Мертс задумал проект в начале 2021 года, но документирует эти программы уже 15 лет. На десятках фотографий он предлагает эмоциональное изображение часто подвергающегося критике населения. На некоторых изображениях Мертс фокусируется на выражениях лиц отдельных артистов, когда они искажают свои черты во время театральных занятий или поглощены уроком музыки. Иногда портреты крупным планом вообще не содержат никаких произведений искусства, а фокусируются на лице одного человека на белом или сером фоне.
В других случаях фотографии сосредотачиваются на самом искусстве, запечатлевая сложные модели оригами, динамичные картины акриловыми красками и тщательные карандашные наброски. Однако руки художника всегда присутствуют на этих изображениях, приближая зрителя к творческому процессу, когда персонажи играют на фортепиано, кладут пальцы на струны гитары или листают учебники по искусству. Мерц сказал, что когда он начинал проект, он хотел быть объективным наблюдателем.
«Сначала я хотел быть незаинтересованным, муха на стене, просто потому, что это было для меня замечательно», — сказал он во время видеозвонка. «Но теперь я слежу за эмоциональной энергией в комнате. Когда кто-то взволнован, я иду туда — когда кто-то сбит с толку, я иду туда. Вы действительно можете увидеть мужество и страсть в людях».
«Мы все нервничаем из-за самораскрытия», — добавил Мертс. «Но художники начинают понимать, что они могут открыться и исследовать себя и свою жизнь. И когда они это делают, они становятся очень подлинными».
Фотограф сказал, что искусство помогает людям раскрыть то, кто они есть, добавив, что он очарован наблюдением за тем, к каким предметам тянутся заключенные художники. «Иногда это семья, и они рисуют портреты», — сказал он. «Иногда это их культура или наследие, и их картины содержат культурную иконографию». Любимая реакция Мерца на его работу исходит от людей, которые говорят, что она радикально изменила их отношение к тем, кто находится в заключении.
«Показывая человечность и подлинность, оригинальность и индивидуальность, вы вызываете сопереживание», — сказал он. «Я надеюсь, что то, что здесь происходит, — это путь, на котором мы можем защищать жертв, не лишая преступника человечности». Обогащение жизни
По словам Ларри Брюстера, почетного профессора Университета Сан-Франциско, специализирующегося на государственной политике, тюремные художественные программы, подобные тем, которые изображены в работах Мертса, способны значительно улучшить качество жизни тех, кто находится в исправительных учреждениях.
Десять лет назад он и Мертс совместно работали над другой книгой «Пути открытий: художественная практика и ее влияние в калифорнийских тюрьмах», в которой фотографии последнего сочетались с интервью с заключенными. Мертс и Брюстер говорят, что на политическом уровне жизнь заключенных часто игнорируется или теряет приоритет в пользу сосредоточения внимания на показателях рецидивизма. Но они утверждают, что благоприятная тюремная среда может положительно сказаться на жизни людей после того, как они покинут систему.
Брюстер провел десятилетия, анализируя эффект предложения художественных инициатив в тюрьмах, и отметил ряд преимуществ для участников.
«Что я считаю статистически значимым в количественном отношении, так это лучшие навыки управления временем, больший эмоциональный контроль и уверенность в себе, а также повышение мотивации для прохождения других образовательных и профессиональных программ», — сказал он.
По данным Калифорнийского совета по делам искусств, Департамент исправительных учреждений и реабилитации штата ежегодно инвестирует 8 миллионов долларов в свою программу искусств в тюрьмах. Девять лет назад компания инвестировала всего 2,5 миллиона долларов в год. Эксперты утверждают, что финансирование и политическая поддержка тюремных образовательных программ имеют решающее значение для реабилитации людей, и это не ограничивается изобразительным искусством.
В исследовании 2021 года, опубликованном Академией наук об уголовном правосудии, была рассмотрена тюремная инициатива Барда, которая предлагает высшее образование по различным гуманитарным наукам заключенным в шести исправительных учреждениях штата Нью-Йорк. Исследователи обнаружили, что у участников был значительно более низкий уровень рецидивизма, чем у общего числа заключенных: у тех, кто получил степень в рамках программы, вероятность повторного правонарушения вдвое ниже (а у тех, кто получил полную степень бакалавра гуманитарных наук, вероятность повторного преступления почти в семь раз ниже). ). Брюстер сказал, что размер его выборки был слишком мал, чтобы делать аналогичные заявления о рецидивизме в калифорнийских тюремных художественных программах. Но он обнаружил, что участие приводит к значительно меньшему количеству дисциплинарных нарушений в тюрьме.
«Люди говорят мне, насколько безопаснее они чувствуют себя в классах, чем во дворе», — сказал Брюстер.
Тем временем Мертс слышал, как заключенные называли классы искусств «убежищами». Согласно опросу, проведенному Статистическим бюро юстиции в 2016 году, среднестатистический заключенный в государственной тюрьме имеет образование только 10 классов. Лишение свободы неразрывно связано с системами бедности, которые непропорционально сильно затрагивают цветных людей, особенно чернокожих в Соединенных Штатах. Сторонники тюремных образовательных программ считают, что они могут помочь решить проблему системного пренебрежения, предлагая возможности для социально-экономической мобильности после освобождения. Не просто число
По данным Коалиции правосудия и искусств, 48 штатов предлагают какие-то программы тюремного искусства, хотя доступ к ним значительно различается.
На другом конце страны в тюрьме штата Джорджия Ноэ Мартинесу не предлагали художественную программу, пока он находился в заключении с 2010 по 2020 год.
«На самом деле, нам нужно было получить специальное разрешение от начальника тюрьмы, чтобы получить что-то такое простое, как мелки или цветные карандаши, присылаемые в тюрьму нашими семьями — и это не всегда было одобрено», — сказал он.
Вместо этого он делал краску из всего, что мог найти, включая конфеты, порошок Kool-Aid и гель для волос. Просматривая свои старые работы во время видеоинтервью, Мартинес расшифровывает, что одна акварель, должно быть, была сделана осенью, поскольку синие и фиолетовые оттенки на заднем плане должны были исходить от Веселых ранчо, которых он получил на Хэллоуин. Мартинес, который был заключен в тюрьму за вооруженное ограбление и нападение при отягчающих обстоятельствах, вырос в том, что он описывает как «довольно убогий район» в Чикаго, и начал свой творческий путь с граффити.
«Так часто нас просто списывали со счетов как статистику или контрольные отметки в чьем-то контрольном списке причин, почему этот район отстой или почему он нуждается в джентрификации», — сказал он. «Незаконное искусство для меня всегда было способом объявить миру, что я кто-то, что я существующая личность. Потому что статистика и учетные записи не могут писать на стене — это человек».
Чувство дегуманизации только усилилось, когда Мартинес попал в тюрьму. «Вы теряете свою личность, вы теряете свое имя. Вы фактически становитесь тюремным номером».
Находясь в тюрьме, он часто возвращался к граффити, даже создавая наклейки с рисунками граффити и расклеивая их по всему учреждению. Он сказал, что также создал произведения, представляющие разные части Чикаго, «потому что я так тосковал по дому». Спустя более двух лет после освобождения Мартинес все еще рисует граффити на холсте. Опыт Мартинеса, кажется, подтверждает веру Мертса и Брюстера в то, что искусство может обеспечить безопасное пространство. «Я могу говорить только за себя, но искусство дает короткий момент, чтобы выйти из тюремной среды и культуры и сделать что-то, что вы находили забавным в детстве», — сказал Мартинес. «Это дает тебе момент, когда ты снова маленький, может быть, до того, как ты сделал неправильный выбор».
«Я всегда чувствовал, что искусство имеет искупительную ценность», — добавил он. «Это избавляет вас от неприятных вещей, от гнева». Брюстер сказал, что он снова и снова слышал, как эти чувства повторяются среди нынешних и бывших заключенных.
«Мы имеем дело с людьми, которые утаивают (внутри себя) место для ошибки, но также и для добра», — сказал он. «Работы Петра (Мерца) приглашают людей со стороны прийти и понаблюдать. Внезапно люди видят заключенных другими глазами. Они видят их не как цифру, а как художника, музыканта или писателя. "
Мертс говорит, что многие заключенные художники, за которыми он наблюдал на протяжении многих лет, нашли искупление и общность через искусство. Он хочет большей поддержки программ тюремного искусства и считает, что фотография является мощным средством формирования общественного мнения.
«Я подумал, что здесь есть возможность обратиться к людям другим, визуальным, нетекстовым способом», — сказал он. «Это, как правило, более эмоциональный канал для людей».
