Мода в спальне И кухня, и гостиная.... Питер Мюльер провел показ Alaïa в своей квартире в Антверпене и пригласил всех желающих.

АНТВЕРПЕН, Бельгия — Дизайнер Аззедин Алайя, который умер в 2017 году, был знаменит не только своим требовательным, уникальным подходом к одежде и телу, но и своим гостеприимством: он жил над своим магазином, а его кухня промышленных размеров была почти у всех любимым местом для приема пищи. Гости, которые приходили на предварительный просмотр, часто заканчивали тем, что оставались на кускус, и их с такой же вероятностью могли усадить рядом с кем-нибудь из petites mains из ателье, как Ким Кардашьян или Педро Альмодовар.

Поэтому, когда Питер Мюлье, нынешний креативный директор Alaïa, объявил, что собирается показать свою следующую коллекцию для бренда в своем доме в Антверпене, а не в штаб—квартире Alaïa в Париже, это было неожиданно - не слишком ли далеко? И, гм, личное? - и это имело большой смысл.

В конце концов, если вы собираетесь попросить людей поделиться вашим вкусом, вы должны быть готовы действительно показать свой вкус.

Мистер Мулиер так и сделал.

Гости, в том числе бельгийские дизайнеры Дрис Ван Нотен и Раф Симонс, французский актер Венсан Кассель и давние помощники Алаи, такие как галерист Клеменс Кшентовски, посетили двухуровневый бетонный шедевр г-на Мюлье - квартиру на вершине Риверсайд Тауэр, здание в стиле брутализма, спроектированное в 1968 году Леоном Стайненом и Полемде Мейер. Внизу раскинулся весь Антверпен: с одной стороны - гавань, с другой - собор и сердце города.

Они сидели на скамейках, стульях, даже на кровати мистера Мюлье, пока модели поднимались по пандусу с одного этажа на другой, мимо кухни, домашнего офиса, библиотеки, забитой книгами. В камине горел огонь. Одежда была настолько тесной, что практически касалась носов примерно 100 посетителей.

Швы кожаной юбки для скейтера (черной, как кожа на скамейках и кровати мистера Мюлье) обвиваются вокруг тела, скрепленные серебряными скобами (преемниками фирменных серебряных люверсов и спиральных серебряных молний мистера Алайи). Стейплс также проследил рукава жакета в форме песочных часов без лацканов, который пересекал туловище, прежде чем опуститься на бедра, и по бокам боди без бретелек. И они рассыпались по телу платья из тюля телесного цвета.

Архитектурные пальто-коконы выпускались с извилистыми, изогнутыми лацканами или воротниками-портретами. Были трикотажные велюровые юбки-бандажи, брюки, которые расширялись по бокам, а затем сужались к лодыжке, и укороченная белая рубашка, повернутая задом наперед. В конце два узких топа с высоким воротом превратились в шелестящие шелковые юбки в форме колокола - отсылка, по словам г—на Мюлье, к придуманной игре, в которую он играл со своей матерью.

Одна из трудностей для любого дизайнера, принимающего на себя управление домом, построенным другим дизайнером, - это борьба с наследием и то, насколько буквально его следует воспринимать. Речь идет о сохранении силуэта и фирменного предмета одежды (бар! курение! жакет из букле!) или это более абстрактный набор ценностей, таких как прочность, строгость, функциональность?

До сих пор в Алайе г-н Мулиер ошибался в сторону первого подхода, что привело к неоднозначным результатам. На этот раз в рамках своего собственного дома — одновременно соблазнительного и строгого - он начал продвигаться ко второму.

Это была не перезагрузка, какой она могла бы быть. Коллекция по-прежнему была скорее структурной, чем духовной, в духе Алайи; она была более послушна прошлому, чем когда-либо был г-н Алайя. Но даже при том, что большинство этих предметов одежды были ужасно тесными, оставалось пространство для маневра.

Затем был ужин в KMSKA, Королевском музее изящных искусств Антверпена, который недавно открылся после 11-летней реконструкции, в ходе которой современное здание было встроено во внутренний двор старого (метафора alert). Группа моделей прибыла, все еще одетая в свои наряды с подиума.

Когда они прошествовали между двумя длинными столами под пристальным взглядом огромного полотна Рубенса, они выглядели так, как будто никогда не хотели их снимать.

Архитектурные пальто-коконы выпускались с извилистыми, изогнутыми лацканами или воротниками-портретами. Были трикотажные велюровые юбки-бандажи, брюки, которые расширялись по бокам, а затем сужались к лодыжке, и укороченная белая рубашка, повернутая задом наперед. В конце два узких топа с высоким воротом превратились в шелестящие шелковые юбки в форме колокола - отсылка, по словам г—на Мюлье, к придуманной игре, в которую он играл со своей матерью.

Одна из трудностей для любого дизайнера, принимающего на себя управление домом, построенным другим дизайнером, - это борьба с наследием и то, насколько буквально его следует воспринимать. Речь идет о сохранении силуэта и фирменного предмета одежды (бар! курение! жакет из букле!) или это более абстрактный набор ценностей, таких как прочность, строгость, функциональность?

До сих пор в Алайе г-н Мулиер ошибался в сторону первого подхода, что привело к неоднозначным результатам. На этот раз в рамках своего собственного дома — одновременно соблазнительного и строгого - он начал продвигаться ко второму.

Это была не перезагрузка, какой она могла бы быть. Коллекция по-прежнему была скорее структурной, чем духовной, в духе Алайи; она была более послушна прошлому, чем когда-либо был г-н Алайя. Но даже при том, что большинство этих предметов одежды были ужасно тесными, оставалось пространство для маневра.

Затем был ужин в KMSKA, Королевском музее изящных искусств Антверпена, который недавно открылся после 11-летней реконструкции, в ходе которой современное здание было встроено во внутренний двор старого (метафора alert). Группа моделей прибыла, все еще одетая в свои наряды с подиума.

Когда они прошествовали между двумя длинными столами под пристальным взглядом огромного полотна Рубенса, они выглядели так, как будто никогда не хотели их снимать. Всегда больно от того когда уходит из жизни творец. Художник чьё творчество завораживает своими формами, силуэтами.