Ванная комната представляла собой брезент, натянутый между двумя деревьями.
Когда Кейтилин Харуко Шмиссер пользовалась им, она смотрела в глаза сотруднику. Она присела на корточки, они уставились на нее. Они сказали ей, что это требование ее программы терапии в дикой природе.
Из-за ее расстройства пищевого поведения сотрудник постоянно находился рядом с ней почти все время ее пребывания в пустыне штата Юта.
В качестве емкости для твердых отходов использовалось ведро с мешком биологической опасности. По мере того как становилось теплее, запах становился все сильнее. Мухи были непрекращающимися.
Когда на 10 человек приходился всего один рулон туалетной бумаги в неделю, Кейтилин приходилось убирать за собой палками и листьями.
"Это было так отвратительно", - говорит она. "Им было все равно. ... (Это была) просто еще одна форма дегуманизации тебя и лишения твоего достоинства".
Ей было 16 лет, когда она впервые приехала с небольшим количеством вещей, уложенных в 40-фунтовый рюкзак.
Первое занятие? Изнурительный 3-мильный поход.
"Я была в ужасе", - говорит Кейтилин, которой сейчас 21 год. "Я скучала по своей семье больше всего на свете. Я просто помню, как чувствовала себя такой беспомощной. Как будто ты живешь в этом мире, но у тебя нет свободы воли, у тебя нет самостоятельности, и они очень ясно дают тебе это понять. Они дают вам понять, что вы - пациент. У вас нет свободы. У вас нет выбора".
Кейтилин - одна из многих бывших воспитанников лагеря, которые делятся своим опытом лечения в условиях дикой природы, к которому часто обращаются родители, когда чувствуют, что им нужна профессиональная помощь для их детей, а консультаций недостаточно.
В последние годы "индустрия трудных подростков", которая включает в себя коррекционные школы и лечебные учреждения интернатного типа, стала объектом пристального внимания, поскольку бывшие ученики рассказывают о якобы имевшем место плохом обращении с ними. (Но в то время как индустрия в целом движется в сторону реформ, терапия дикой природы, как правило, остается вне поля зрения.
Это связано с тем, что ее часто называют краткосрочным решением проблем (типичная программа "дикой природы" длится около 90 дней), а также с отсутствием федерального надзора за этими частными программами, говорят эксперты. В брошюрах и в Интернете эти программы выглядят идиллически, рассказывая о возможности для детей, борющихся с многочисленными поведенческими проблемами, "соединиться с природой" и "обрести надежду и исцеление".
Но бывшие участники лагеря, которые беседовали с USA TODAY, рисуют другую картину. Они рассказывают о жестоком обращении со стороны персонала, о страхе наказания в любое время суток. Они рассказывают о жизни в грязи.
Они называют себя выжившими.
И, что, возможно, наиболее показательно, они говорят, что терапия в условиях дикой природы послужила пропуском в отдельные, более долгосрочные центры стационарного лечения. Из дюжины бывших обитателей лагеря, с которыми беседовал USA TODAY, девять были направлены на дальнейшее лечение. Ни один из них не сказал, что терапия в условиях дикой природы помогла им справиться с их проблемами. Все они описали свой опыт как негативный и травмирующий.
Несмотря на обвинения в жестоком обращении и осуждение этого вида лечения экспертами в данной области, некоторые остаются убежденными сторонниками терапии дикой природы, утверждая, что она помогла их семьям. И даже несмотря на прошлые судебные процессы и вирусные истории ужасов, терапия дикой природы и сегодня является процветающей отраслью в США.
