О поколении, выросшем в "лихие 90-е", говорят все чаще. Сегодня его представители вступают в период зрелости, строят свою карьеру и занимают влиятельные позиции. Однако западные эксперты задаются вопросом, почему первое постсоветское поколение, выросшее на либеральных ценностях и успешно интегрировавшееся в современную Россию, протестует меньше, чем сегодняшняя молодежь.
Неправильная классификация
Западные классификации относят детей 1990-х годов к миллениалам, то есть к тем, кто родился между 1980 и 2000 годами. Это поколение обычно описывается как спокойное, неконфронтационное, индивидуалистическое и привыкшее к комфорту и счастью. Они пользуются благосклонностью родителей, и у них нет причин конфликтовать или бунтовать против них; они не агрессивны и осторожны, потому что с детства были защищены от всех опасностей; они привыкли к одобрению и комфорту; они эгоистичны и не привыкли к ответственности.
Однако это выражение подходит только для россиян, выросших после 1990-х годов, но явно не для тех, чье детство пришлось на последнее десятилетие прошлого века. Кстати, в российских источниках четко сказано, что "многие социологи считают, что наши "миллениалы" начинаются примерно с 1989 года, потому что потрясения конца 1980-х - начала 1990-х годов внесли коррективы в воспитание детей, родившихся примерно в это время."
В России дети, родившиеся между 1965 и 1985 годами, известны как поколение X, а дети, родившиеся между 1985 и 2000 годами, известны как поколение Y (Millennials). Считается, что первое - это индивидуалистическое, материалистическое, ориентированное на карьеру поколение, разочаровавшееся в советских ценностях, а второе - еще более индивидуалистическое, но и более толерантное, стремящееся к путешествиям, саморазвитию и свободе. Считается, что это поколение выросло в стабильной обстановке, не испытывая страха перед происходящим, и близко к понятию поколения миллениалов на Западе.
Конечно, даже такая категоризация не выделяет детей 1990-х годов в отдельную категорию, а скорее схематично "сортирует" их по разным возрастным группам: дети 1990-х годов могут найти сходство в своих бессознательных установках, а не в жизненных приоритетах. Здесь я опишу особенности тех, чье детство совпало с "бурным десятилетием", и попытаюсь объяснить, почему следующее поколение не оправдывает ожидания Запада.
Свобода и конформизм
В отличие от молодежи позднего Советского Союза, те, чье детство совпало с 1990-ми годами, не разочарованы только потому, что они не испытали советских ценностей. Их смутные воспоминания о поздней советской эпохе связаны с длинными очередями и скудными удовольствиями, такими как долгожданные лакомства и игрушки, но они не связывали их с идеологическими спорами (между коммунистами и демократами). А такие западные ценности, как свобода, уважение к закону и человеческое достоинство, активно провозглашаемые в новорожденной России, остались незамеченными большинством детей-ровесников.
Взрослые прыгнули в водоворот свободы с безудержным желанием освобожденных рабов, и в глубине души они думали, что завтра все может закончиться, поэтому им нужно забыть о нормах и ограничениях и как-то жить здесь и сейчас, и дети 1990-х последовали их примеру. За исключением детей из богатых семей, большинство школьников того времени учились жить хорошо, проявляя смелость, независимость и инициативу. Однако такие качества привели к тому, что многие стали конформистами во взрослой жизни, боясь потерять стабильность. В конце концов, это была лишь самая удобная стратегия выживания.
Да, детей в 1990-е годы не заставляли притворяться, говорить "правильные" вещи или произносить формальные клятвы. Их не гоняли в строю, не ругали на собраниях, не вмешивались в их личную жизнь и не интересовались мнением их родителей. Поколение, выросшее без стереотипов и четких авторитетов, привыкло принимать решения самостоятельно, не полагаясь на старших и не доверяя рухнувшему прошлому. Для многих детей главной ценностью нового поколения было "Получи от жизни все!". что было очень примитивным лозунгом. Гиперответственность.
Дети 1990-х годов привыкли справляться в одиночку и хорошо усвоили, что в этом мире каждый отвечает за себя сам. Эта печальная правда часто исходила изнутри семьи. Родители в то время еще не понимали правил воспитания и важности безусловного принятия своих детей, как нам говорят в современном обществе. Многие дети, выросшие в 1990-е годы, унаследовали все издержки сурового советского воспитания: унижения, побои, крики, жестокие наказания, слова типа "не надо было тебя рожать" и "ты мне надоел". В постсоветское время этот набор дополнился такими поговорками, как "ты здесь никто" и "у тебя еще ничего нет".
Девальвация истинных чувств ребенка и постоянный конфликт между желаемым и "правильным" присущи спартанской советской традиции, и, как показали 1990-е годы, отношение к тому, что "мужчины не плачут" и что если что-то идет не так, они должны "стиснуть зубы и терпеть", успешно пережило советскую эпоху. Выжили в обществе без идеологии.
Однако существенное отличие от советской эпохи заключалось в том, что в Советском Союзе, несмотря на дороговизну и бесчеловечность такого ухода за детьми, дети понимали, что их воспитывают: в 1990-е годы у родителей часто не было времени на детей, потому что им нужно было зарабатывать деньги. В результате чувство, что они никому не нужны и что никто им не поможет, стало намного сильнее.
Более того, дети из бедных семей вскоре поняли, что суровые условия, в которых они оказались, были не учебными, а реальными. Они знали, что последствия их ошибок могут привести не только к наказанию со стороны родителей, но и к тому, что они не смогут зарабатывать на жизнь, зарабатывать деньги и содержать свои семьи. Для таких детей "суровость" и "игнорирование их чувств" казались реальной необходимостью и единственным способом выжить.
Такие дети рано взрослеют и чувствуют ответственность перед родителями, но часто никогда не испытывают настоящей близости с ними. Многие из них с ранних лет действительно думали, что "если я не поступлю в университет, мне нечего будет есть дома". Это потому, что они эмпирически знали, что дома действительно может быть нечего есть. В этом кроется фундаментальное противоречие нового поколения. Одно поколение позволяло себе делать все, что хочется, не обращая внимания на других, в то время как многие дети, наоборот, относились к себе чрезмерно и чувствовали личную ответственность и вину за своих взрослых родителей, будущих детей и даже собственных сирот.
Беспокойство о будущем
Нестабильность меняющегося на глазах мира, войны и бандитизм, бедность и финансовые кризисы в сочетании с недостатком заботы и гиперответственностью родителей неизбежно приводили к тревожности. Иллюзия элементарной безопасности быстро разбилась, и дети 1990-х годов бросились жить каждую минуту так, как будто будущее никогда не наступит; когда в ГКЧП на улицах Москвы, а затем Ленинграда появились баррикады, в них нарастал страх войны и обреченности; когда в 1993 году был обстрелян парламент Этот страх еще более усилился, когда в 1993 году в парламенте произошел обстрел. Дети еще не понимали, кто прав, а кто виноват, они просто видели, как один человек стреляет в другого, и боялись, что их тоже застрелят.
Дети в 90-е годы слышали выстрелы, но не из телевизора, а по ночам, когда еще шел "передел собственности", а на следующее утро они видели сожженные киоски. Они видели настоящую войну, Первую чеченскую войну, в основном в новостях, а не в фильмах.
Поэтому страх потерять хрупкую стабильность для многих представителей этого поколения стал сильнее, чем искреннее желание перемен.
Поколение 1990-х годов было слишком разрозненным, чтобы изменить страну, а его массы не привыкли разрабатывать долгосрочные стратегии и видение будущего для страны в целом. В отличие от поколения перестройки, которому эта идея казалась захватывающей, новое поколение с детства привыкло к мысли, что завтра все может рухнуть, поэтому нужно жить быстро, не задумываясь наперед и стараясь достичь максимума в настоящем.
Первое поколение постсоветских людей менее склонно делать единственный выбор в жизни, чем их советские предшественники. Дело не только в более низком уровне приверженности (как ни парадоксально, ответственная часть этого поколения иногда характеризуется чрезмерной приверженностью), но и в том, что дети 90-х не воспринимают будущее как свой актив - то, в чем они могут быть уверены, а не то, что находится в их распоряжении. Это. Они привыкли мыслить более конкретными понятиями. Это можно выразить формулой из песни Александра Городницкого. 'Только то, что ты кладешь в пальто, только то, что ты держишь в руке'.
Эти люди нормально относятся к краткосрочным и среднесрочным расстояниям, но они не привыкли думать о своей глобальной судьбе и слишком много предполагать в долгосрочной перспективе. Это связано с тем, что если будущее нестабильно и пугающе, его невозможно предсказать, а тем более изменить или управлять им.
Разочарование.
Как и их предшественники, разочаровавшиеся в идеалах Советского Союза, дети 1990-х годов расстались с ценностями своей юности. Тем не менее, сегодня многие россияне, в основном под влиянием пропаганды, прочно ассоциируют разгул преступности, бандитизм, анекдотичных "новых русских" и мафиозные сети (которые в основном были особым явлением на пространстве СНГ) исключительно с реформами, демократией и Западом. Интересно, что, формально отвергая ценность свободы, дети в 1990-е годы подчеркивали, что они свободны делать выбор и жить, не отмахиваясь от нее. Им труднее всего возвращаться к идеям после того, как они их отвергли. Это происходит потому, что они признают, что их разочарование - очень личное и тяжело завоеванное. Это объясняется тем, что фрустрация, в отличие от идеологии, является эмоцией, которая апеллирует к личному опыту и имеет для человека более острое значение, чем любые логические рамки. Более того, можно спорить против систем убеждений, но не против опыта.
Эти особенности, по крайней мере, помогают нам понять парадоксальную природу российского поколения. Вырастая в условиях "дикой" свободы, они в то же время склонны к конформизму, циничны и индивидуалистичны, но часто строги к себе, неуверенны и не уверены в будущем. Люди этого поколения в основном умеют выживать в экстремальных условиях, многого добиваться и привыкли самостоятельно решать свои и чужие проблемы, но не очень хорошо умеют расслабляться, наслаждаться жизнью и верить в будущее. Они обнаружили, что могут в какой-то степени изменить свою жизнь, но не нашли в себе силы изменить мир. источник:https://daily.afisha.ru/
Отличная статья