Алексей Ермолов: стратегия завоевания Кавказа

Алексей Петрович Ермолов - уникальная фигура в истории Российской империи. Участник войн с наполеоновской Францией с 1805 г., он 9 апреля 1816 г. был назначен командующим Отдельным Грузинским (позже Кавказским) корпусом. Ермолов фактически начал Кавказскую войну, завершившуюся только в 1864 г.

10 июня 1818 г. по его инициативе на реке Сунже у выхода из Ханкальского ущелья была заложена крепость Грозная.

Но в современной столице Чечни (по понятным причинам) нет памятника ее основателю. В советское время, когда такой памятник был, я во время учебы в Саратовском государственном университете слышал историю (но за ее достоверность не могу ручаться) о том, как один местный джигит подъехал на "ЗИЛе", набросил на шею бронзовой статуе трос, сдернул ее с постамента и помчался по городу. За ним погнались машины ГАИ, но из мотавшейся по дороге тяжелой металлической фигуры очень долго не могли приблизиться к похитителю. То ли после этого происшествия, то ли позже памятник демонтировали, как говорится от греха подальше.

Реакция чеченцев на памятник Ермолову вполне понятна. Уже в апреле 1818 г. генерал собрал старейшин из аулов над Тереком и объявил им, что если они будут пропускать через свои земли "партии хищников" с гор, то все будут повешены.

Но роль Ермолова заключается не в подобных грозных заявлениях. Он первым систематизировал методы ведения войны на Кавказе с учетом сложнейших природно-географических условий и этно-политической структуры населения.

В XVI-XVIII веках первый этап генезиса Российской империи проходил в формате "войны за степь". Молодому государству противостояли "четыре сабли" - Казанское, Астраханское и Крымское ханства и Ногайская орда. Уже в конце XVI века российские войска вышли к предгорьям Кавказа, но первый наскок закончился катастрофическим поражением. В 1594 г. воеводы А. Хворостинин и И. Бутурлин с отрядом стрельцов ружейным и артиллерийским огнем легко рассеяли конное ополчение горцев, а затем захватили крепость Тарки, столицу ханства (шамхальства) на Восточном Кавказе (в современном Дагестане). Но удержать захваченный форпост стрельцы не сумели. После бессмысленного "сидения" в осаде они попытались отступить, но в кровопролитном сражении потеряли 3/4 отряда, после чего вернулись в Тарки. В 1605 г. при новой попытке ухода на север остатки стрельцов были перебиты на перевале.

После побед в Русско-турецких войнах 1768-1774 и 1787-1791 гг. захват Кавказа стал важнейшей задачей российской политике. Екатерина Великая и ее преемники хорошо понимали, что без контроля этого геополитического узла невозможна крестьянская колонизация плодородных черноземных степей между Доном и Кубанью. Большой Кавказский хребет был перемычкой, блокировавшей выходы как к Черному, так и к Каспийскому морям.

В 1783 г. Александр Васильевич Суворов "сломал последнюю саблю" кочевников. Он собрал в Ейске старшин ногайцев, прочитал им манифест об отречении их номинального сюзерена - крымского хана Шахин-гирея и объявил волю "матушки-императрицы": переселяться с равнин северо-восточного Кавказа в Волго-уральские степи, обезлюдевшие после жестокого подавления восстания Пугачева. Ногайцы по примеру волжских калмыков попытались бежать, но войска Суворова их догнали, загнали в болота и устроили безжалостную резню. Мужчины сами убивали своих жен и детей, а потом кончали жизнь самоубийством, лишь бы не попасть в плен к русским. Уцелевшие ногайцы бежали в Крым или в горы к черкесам.

После подписания Александром в 1801 г. манифеста о присоединении Грузии Россия перешла на Кавказе от эпизодических вмешательств к планомерным захватам. До 1815 г. экспансия крайне осложнялась и замедлялась недостатком сил. Все лучшие войска были сосредоточены на Западном фронте.

К тому же "битва за горы" принципиально отличалась от "войны за степь". Войска в горах в отличие от равнин не имели свободного нейтрального пространства для разведки и своевременного обнаружения противника по шлейфам пыли. Горцы прекрасно маскировались в засадах и всегда атаковали внезапно. В степи движение конных масс кочевников можно было предсказать с учетом конфигурации рек и оврагов, но в горах нужно было знать все местные тропы, которые далеко не всегда были проходимы.

В горах еще больше, чем в степи, боеспособность войск зависела от хорошего снабжения, а следовательно, от контроля коммуникаций. Это было невозможно без сотрудничества с населением, без привлечения надежных проводников и переводчиков, а значит, без применения старого римского правила "разделяй и властвуй". Имперская экспансия нигде и никогда не проводилась исключительно силой, "кнут" всегда сочетался с "пряником". Этническая мозаика на Кавказе была намного сложнее, чем в степных "кочевых империях". Но без тщательного изучения хитросплетений родственных отношений, старых счетов, обид и интриг было невозможно разделить горцев на "мирных" и "немирных".

Главным условием победы в "сражении в горах" было овладение коммуникациями, получение свободы маневра для российских войск и лишение ее для горцев. Они часто смеялись над первыми укреплениями, называя их "тюрьмами для русских". Офицеры и солдаты за крепостными стенами чувствовали себя в относительной безопасности только на расстоянии пушечного выстрела. До штурма Гуниба и пленения Шамиля было еще очень далеко. Ермолов не преуменьшал трудности своей задачи. В одном из первых рапортов Александру I генерал писал: "Кавказ - это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо штурмовать ее или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду".