Французы в России в 1812 году

В извечном споре, к какой части света принадлежит Россия, к Европе или к Азии, хорошо бы почаще вспоминать, что наша страна ни в одной "великой замятне" в Европе не сумела остаться в стороне, а свары на Востоке обычно обходили ее стороной.

На рубеже XVI-XII веков во время перехода от религиозных войн Реформации к Тридцатилетней войне Россия погрузилась в собственное Смутное время, связанное со сменой династий. Воспользовавшись хаосом и безвластием, Швеция захватила северо-западные области, а Польша (Речь Посполитая) дотянулась до Москвы. В конце XVIII века после Великой французской революции в Европе начался очередной спазм "войны всех против всех". В этот раз Россия оказалась участником всех легитимистских антифранцузских коалиций. Все эти войны закономерным образом привели к вторжению Наполеона в Россию. Гибель Великой армии надломила хребет Первой империи, после которой великий полководец и император уже не смог оправиться.

В исследовании военного противоборства России и Европы нужно признать две тяжелые, но очевидные истины. Во-первых, российская регулярная армия не могла сопротивляться вторжению объединенных вооруженных сил европейских государств, превосходивших ее по численности и техническому оснащению. Но во-вторых, ни одна европейская армия не была в состоянии завоевать Россию, установив режим постоянной военной оккупации.

Поэтому самым эффективным способом обороны была "парфянская" или "скифская" стратегия "заманивания" неприятеля на просторы Восточной Европы, растягивание его коммуникаций, а затем истребление методами "народной войны" с использованием тактики "выжженной земли". Россия выигрывала войны с сильнейшими противниками ценой колоссальных разрушений и человеческих потерь, но такая у нее судьба.

Отечественная война 1812 года стала ярким проявлением европейских "двойных стандартов". Наполеон планировал вести обычную кампанию, стремился разгромить российскую армию в генеральном сражении, а затем заключить с императором Александром мир на своих условиях. Но подойдя после сражения на Бородинском поле к окраинам Москвы, на Поклонной горе Наполеон не встретил ожидавшуюся депутацию горожан с ключами от города.

Московское дворянство эвакуировалось в Нижний Новгород, Тверь, Ярославль и другие города, собирая ополчения и готовясь продолжать войну. Бородинское сражение дорого обошлось и французам (а также немцам, полякам и другим союзникам), и русским. По выражению Николая Муравьева, "обе армии считали себя победонсными и обе разбитыми".

Потери были примерно одинаковыми. В русских полках оставалось по 100-150 солдат, а должности командиров заняли поручики и прапорщики. Подвод хватило для эвакуации 1/10 раненых. Оставшиеся замерзли на поле, были загрызены волками или своим ходом добирались в Можайск или в Москву. Многие из добравшихся до жилья сгорели в пожарах, уничтоживших оба города. Вся Старая Смоленская дорога была покрыта мертыми и умиравшими солдатами и офицерами. Прапорщик Муравьев отмечал характерную деталь: практически все раненые, способные передвигаться, несли с собой ружья и подсумки с патронами. Никто из них не считал войну проигранной.

Только после изгнания французов весной 1813 года земская полиция начала собирать останки умерших, сжигать их в погребальных кострах, а затем хоронить в братских могилах. Практически все окрестные деревни вымерли от распространившихся инфекций. В 1813 году крестьяне не стали засевать Бородинское поле из-за многочисленных человеческих костей, но богатая пшеница все равно выросла на земле щедро удобренной павшими героями.

В сентябре-октябре 1812 года Москва пережила одну из самых трагичных страниц своей истории. Военный губернатор Федор Ростопчин принял бессмысленное решение об обороне города силами местного населения. Он выпустил из тюрем арестантов и вооружил их вместе с дворней, не уехавшей со своими господами. Эти маргиналы первым делом начали грабить винные погреба и сразу же перепились. Первые пожары в Москве начались еще до вступления в нее завоевателей. Но "скифская тактика" сработала. Москва сгорела вместе с запасами продовольствия и не стала зимней квартирой для Великой армии. Более того, завоеватели в ходе грабежей утратили всякое подобие солдат и превратились в толпу мародеров.

В отличие от французов и их союзников, русские войска на Калужской дороге отдыхали, пополнялись и получали зимнее обмундирование. Все хорошо знают подробности боев под Малоярославцем, закрывшим Наполеону путь через неразоренные южные губернии. Также все хорошо знают слова Льва Толстого о "дубине народной войны", разгромившей захватчиков. Но надо бы вспомнить и о том, с какой беспощадностью велась народная война.

Николай Муравьев особенно выделил отчаянную смелость штабс-капитана артиллерии Николая Фигнера. Он несколько раз во французском мундире появлялся в расположении отступавших французских войск, получал сведения об их маршрутах, а затем устраивал налеты своего партизанского отряда.

В одном селе под Дорогобужем они обнаружили согнанных в церковь женщин и девушек, над которыми французы надругались (я опущу натуралистические подробности, которые Муравьев приводит в "Собственных записках"). В соседнем монастыре они пытали, а затем убили нескольких монахов, добиваясь у них сведений о "спрятанных сокровищах".

Фигнер приказал не брать пленных, но его казаки привели пленного польского офицера, который вез в своей карете двух похищенных девушек-наложниц. Их отец-помещик был убит, а поместье сожжено. Фигнер отдал поляка крестьяна, которые его 3 дня пороли плетьми, а затем зарыли живым в землю.

После сражения на Березине русским войскам сражаться уже было не с кем. В 30-градусные морозы они шли среди погибавших остатков Великой армии. Муравьев не видел, но слышал достоверные рассказы о людоедстве на французских бивуаках. Зато офицер сам наблюдал, как французские солдаты поедали полусгнившие внутренности дохлой лошади.

И в заключение. Одной из главных концептуальных ошибок авторов "плана Барбароссы" в нацистской Германии было то, что они исходили из представлений Достоевского о "мятущейся русской душе", но слишком поздно прочитали эплпею Толстого о том, как русские встречают незваных гостей.