Учитывая, что Грузию охватили массовые протесты, возможно ли свержение избранного правительства в украинском стиле?

Насильственная смена власти маловероятна, но нынешняя напряженность обнажает слабые места в политической системе страны.

Вся современная история Грузии, начиная с конца 1980-х годов, представляет собой хронику стремительных перемен. Они состоят из хаотичных попыток реализации, за которыми следует работа по стабилизации ситуации и созданию прочной государственной структуры, прежде чем начнется новый цикл. Каждый раз для этих пертурбаций существуют объективные социально-политические предпосылки, на которые накладываются как внутренние, так и внешние факторы.

Чрезмерная персонализация политики и одержимость определенными лидерами на каждом этапе – Звиадом Гамсахурдиа (1991-1992), Эдуардом Шеварднадзе (1995-2003), Михаилом Саакашвили (2004-2013) и Бидзиной Иванишвили (фактический лидер в течение последнего десятилетия). Внешнее влияние: реальная или, возможно, фиктивная борьба за влияние между Россией и Западом.

На этот раз речь идет о попытке правительства ввести закон об "иностранных агентах", который, как утверждает оппозиция, очень близок к аналогичным правилам, введенным в России. Но корень проблем лежит гораздо глубже.

Проблема нынешнего правительства заключается в том, что оно попыталось занять отстраненную, нейтральную позицию в ситуации растущей международной нестабильности, сократив масштабные

жесты, ранее ассоциировавшиеся с грузинской политикой. Его утверждение о том, что он защищает свой собственный народ от издержек распространяющегося иностранного военно-политического кризиса, является законным. Однако, в основном, кризис носит острый характер и затрагивает все большее число действующих лиц, которые требуют определенности. Во-вторых, игра в отстраненность предполагает сильные внутренние (власть) и внешние (признание элитами права на определенный суверенитет) позиции. Другими словами, чтобы настаивать на "третьем пути", находясь при этом в центре событий, вы должны быть Турцией или, по крайней мере, Венгрией.

Грузия не похожа на эти страны, потому что политическая идентичность при всех режимах строилась на желании присоединиться к ‘Западу’ практически любыми возможными способами. И на любых условиях. Легитимность всех властей была основана на обещаниях ‘европейской интеграции’. Другая проблема заключается в том, что Грузия, из-за своего географического положения (которое является трансконтинентальным и находится далеко от нынешних границ ЕС), никогда по-настоящему не испытывала преимуществ этого. Тем не менее, это не помешало провозглашению сближения с Брюсселем в качестве цели и даже средства достижения цели.

Попытка выйти из-под диктата ЕС сейчас воспринимается как предательство "европейских идеалов", которые предполагают самопожертвование. Молдова является примером ‘правильного’ европейского поведения (sic), в то время как Грузия демонстрирует "неправильный" тип. Соответственно, внутреннее давление со стороны беспокойного меньшинства подкрепляется внешним давлением со стороны ЕС и США.