Президент Владимир Путин всегда наслаждался своими глобальными поездками, укрепляя свой имидж одного из самых больших орудий, управляющих миром.
Пока Кремль отвергает обвинения в военных преступлениях против него, внутри кремлевских стен зарождается другая реальность. Мир Путина только что стал меньше.
На G20 в Гамбурге в 2017 году он часами беседовал наедине с, возможно, самым влиятельным человеком в мире на тот момент, бывшим президентом Дональдом Трампом.
Год спустя на следующем саммите лидеров "Большой двадцатки" в Буэнос-Айресе Путин пожал руку наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду бин Салману менее чем через два месяца после того, как на него пало подозрение в жестоком убийстве журналиста Джамаля Хашогги.
Находясь в центре внимания международной общественности, он мог лично воротить нос от всего мира или манипулировать его лидерами, что является, если хотите, преимуществом его упрямой, длившейся десятилетиями хватки за власть.
Его любовь и использование глобальной известности помогали ему и дома, укрепляя его имидж крутого парня с голой грудью, охотящегося на медведей, защитника россиян, сдерживающего предполагаемые злобные махинации НАТО, мародерствующие на границах страны.
Но всему этому пришел конец. Германия и Аргентина подписали Римский статут, и две из 123 стран обязаны, если Путин снова появится на их пороге, выдать его в Гаагу для суда над ним как над военным преступником.
Перед Путиным сейчас стоит дилемма, если он появится в Дели на G20 в сентябре этого года. Индия, как и США, не подписала соглашение с МУС, но что будет делать премьер-министр Нарендра Моди?
Вскоре после объявления о МУС президент Джо Байден на вопрос репортера, "следует ли судить Путина за военные преступления", ответил, что "он явно совершил военные преступления", указывая на то, что Путину, что неудивительно, не будут рады в США.
Это оставляет неясным, в какую юридическую ловушку может случайно попасть Путин в будущем. Без тщательного планирования Путин мог бы приземлиться в стране, которая, очевидно, не поддерживает МУС и не подчиняется требованиям международного права о его передаче в Гаагу, но невидимое международное политическое давление или их собственное вновь обретенное стремление к международному правосудию запустит судебный процесс, чтобы доставить его в Гаагу.
Путин вряд ли оставит свою судьбу на произвол судьбы в иностранном суде, поэтому его мир меньше, чем страны, удерживающие МУС. Так что, независимо от кремлевских раскруток, эго Путина уязвлено.
Конечно, многие обвиняемые МУС находятся в бегах, но, конечно, ни один из них не имеет такого авторитета, как Путин. Единственный другой президент из 15 скрывающихся от МУС - бывший президент Судана Омар аль-Башир, который успешно скрывается от правосудия как на своем посту, так и вне его уже более 13 лет.
Но международное правосудие имеет большой радиус действия. Бывший президент Сербии Слободан Милошович, который разжигал распад бывшей Югославии в начале 1990-х годов, в конечном итоге оказался в Гааге в 2001 году по обвинению в военных преступлениях по целому ряду вопросов и умер от сердечной недостаточности в тюрьме несколько лет спустя.
Он был отстранен от власти конституционным путем, никогда не бежал из Белграда и не ожидал, что судебные органы страны передадут его международному суду.
Главный прокурор МУС говорит, что ордер на арест Путина - это первый шаг в рамках множества других расследований
Его сообщники в некоторых военных преступлениях, командующий войсками боснийских сербов генерал Ратко Младич и лидер сербских националистов Радован Караджич, пытались скрыться от правосудия.
Младича в конце концов вычислили, когда он прятался на ферме двоюродных братьев под Белградом, а Караджича заметили в Белграде, несмотря на то, что он избавился от своей чисто выбритой внешности и оброс лохматой бородой и скрывался под новой личиной мистического целителя веры.
Оба в итоге предстали перед международным правосудием в Гааге, оба были осуждены за военные преступления и оба до сих пор находятся в тюрьме.
Урок для Путина заключается в том, что можно убежать, но нельзя спрятаться. Возможно, в случае с Милошовичем урок был более полезным: если вы не удержите власть, сегодняшние подчиненные могут завтра стать вашими тюремщиками.
Мир Путина не только стал меньше, но и его спина стала ближе к стене. Его возможности, особенно если смотреть на них через призму его иногда параноидального мышления, гораздо более уродливы, чем на прошлой неделе.
Тем не менее, у него есть друзья, на которых он может рассчитывать, по крайней мере, пока. Председатель КНР Си Цзиньпин приедет в Москву в понедельник, предоставив Путину идеальный имидж, чтобы поднять его упавший авторитет.
Как работает судебное преследование за военные преступления
Что будет беспокоить других людей из внутреннего окружения Путина, какие это несет последствия для них самих.
Могут ли они столкнуться с подобными обвинениями, смогут ли они спокойно посещать своих детей, рассеянных по лучшим европейским школам и университетам, не опасаясь ареста, получить доступ к своим офшорным активам, даже спокойно загорать в ОАЭ, новой "норе" московской элиты, или заказать столик в шикарном ресторане на берегу Босфора в Стамбуле.
Главный прокурор МУС Карим Хан, кажется, ясно говорит, что никто не может быть вне закона: "Определенно никто не должен чувствовать, что может действовать и совершать геноцид, преступления против человечности или военные преступления безнаказанно".
Чем дальше потенциальные обвиняемые находятся от Кремля и его защитных объятий, тем более серьезными будут потенциальные последствия.
Главный судья суда, Питор Хофмански, сказал, что он надеется, что обвинения Путина станут "сдерживающим фактором", но пока настроение России выглядит умышленно наглым.
Реальность для Путина и пределы его уменьшившегося мира только устанавливаются. Обратного пути нет.
