Чистый четверг: что надо обязательно сделать, а что делать нельзя

Ваша публикация оказалась весьма привлекательной

Гефсиманский сад

Мерцаньем звёзд далеких безразлично

Был поворот дороги озарён.

Дорога шла вокруг горы Масличной,

Внизу под нею протекал Кедрон.

Лужайка обрывалась с половины.

За нею начинался Млечный Путь.

Седые серебристые маслины

Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

В конце был чей-то сад, надел земельный.

Учеников оставив за стеной,

Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,

Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной».

Он отказался без противоборства,

Как от вещей, полученных взаймы,

От всемогущества и чудотворства,

И был теперь, как смертные, как мы.

Ночная даль теперь казалась краем

Уничтоженья и небытия.

Простор вселенной был необитаем,

И только сад был местом для житья.

И, глядя в эти чёрные провалы,

Пустые, без начала и конца,

Чтоб эта чаша смерти миновала,

В поту кровавом Он молил Отца.

Смягчив молитвой смертную истому,

Он вышел за ограду. На земле

Ученики, осиленные дрёмой,

Валялись в придорожном ковыле.

Он разбудил их: «Вас Господь сподобил

Жить в дни Мои, вы ж разлеглись, как пласт.

Час Сына Человеческого пробил.

Он в руки грешников Себя предаст».

И лишь сказал, неведомо откуда

Толпа рабов и скопище бродяг,

Огни, мечи и впереди — Иуда

С предательским лобзаньем на устах.

Пётр дал мечом отпор головорезам

И ухо одному из них отсек.

Но слышит: «Спор нельзя решать железом,

Вложи свой меч на место, человек.

Неужто тьмы крылатых легионов

Отец не снарядил бы Мне сюда?

И волоска тогда на Мне не тронув,

Враги рассеялись бы без следа.

Но книга жизни подошла к странице,

Которая дороже всех святынь.

Сейчас должно написанное сбыться,

Пускай же сбудется оно. Аминь.

Ты видишь, ход веков подобен притче

И может загореться на ходу.

Во имя страшного её величья

Я в добровольных муках в гроб сойду.

Я в гроб сойду и в третий день восстану,

И, как сплавляют по реке плоты,

Ко Мне на суд, как баржи каравана,

Столетья поплывут из темноты».

Борис Леонидович Пастернак, 1949

Чин умовения ног: когда Учитель смиряется перед учеником

На Страстной седмице, в Великий Четверг, Церковь вспоминает события Тайной вечери, центральное из которых – установление Спасителем таинства Евхаристии. Тайная Вечеря была последней ветхозаветной пасхальной трапезой, которую Иисус Христос совершил вместе с учениками. Далее последовали взятие Его под стражу, распятие и крестная смерть. В Священном Писании о последней трапезе Господа упоминают все четыре евангелиста, а также апостол Павел в Первом послании к Коринфянам. Евангелист Иоанн, однако, рассказывает еще об одном событии, о котором молчат остальные, – омовении Спасителем ног Своим ученикам. Этот евангельский эпизод послужил основой для появления в Православной Церкви чина умовения ног.

Сюжет

Господь «встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан». Когда очередь дошла до апостола Петра, тот начал прекословить: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги?» Спаситель ответил: «Если не умою тебя, не имеешь части со Мною», после чего апостол Петр попросил Учителя омыть «не только ноги мои, но и руки и голову». Господь ответил: «омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все». Закончив омовение, Христос преподал ученикам урок смирения: «если Я Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример…» Сказав это, Спаситель возмутился духом и засвидетельствовал, что один из учеников предаст Его.

Возможно, этот пример смирения был ответом Господа на возникший среди учеников в очередной раз спор. В иудейской среде практиковались ритуальные омовения ног при входе в дом после пыльных дорог, по которым ходили люди, считавшиеся ритуально нечистыми. У богатых ноги гостям омывал слуга или же сам хозяин дома, если он хотел выразить особое почтение. Ученики омывали ноги своему учителю. Христос же нарушил привычные нормы: Он прервал трапезу, чтобы Самому омыть ноги ученикам.

Господь исполняет служение раба, уничижая Самого Себя. В этом смысле, символически, омовение ног указывало на приближающиеся распятие и крестную смерть Христа, через которые будут очищены и получат вход в жизнь вечную все люди, в том числе, и Его ученики. Это позволяет понять ответ Господа апостолу Петру.

Омовение ног предваряет историю страданий Творца, в которой Бог являет Свою безграничную любовь к падшему миру. Интересно, что Господь начинает омовение с младших учеников и завершает старшими. Среди них и предатель Иуда Искариот, но это не изменяет его гнусного намерения.

Основными темами при толковании рассказа об омовении ног стали темы смирения и жертвенного служения ближнему, которым учит нас Господь на собственном примере. Об этом говорят и богослужебные тексты. В связи с этим евангельским эпизодом святые отцы также говорили о крещении и необходимости внутренней чистоты перед тем, как приступить к Евхаристии.

Как появился чин?

Омовение ног, которое совершил Господь, в христианской среде постепенно превратилось в литургическое действие. Так, например, в IV– V веках на Западе в городах Аквилея, Медиолан и Иппон встречалась практика омовения ног только что крестившимся. На Востоке она отсутствовала, хотя толкования, связывающие рассказ об омовении ног с Таинством крещения, существовали.

Современный чин умовения ног, совершаемый в Великий четверг, не связан с древней крещальной практикой. Он возник в Иерусалиме в VI–VII веках и, по мысли отечественного литургиста священника Михаила Желтова, явился «отражением общей тенденции максимально подчеркнуть изобразительную символику страстного богослужения, особенно явную при его совершении во Святом Граде».

В Иерусалиме этот чин служили сразу после литургии Великого четверга. Он включал в себя чтение соответствующего отрывка из Евангелия от Иоанна, ектению, молитву, само омовение ног и заключительный тропарь.

Приблизительно в VIII веке этот чин перешел в практику Константинополя, где, в отличие от Иерусалима, первоначально совершался не после, а до литургии Великого четверга, что отражено в Типиконе Великой Церкви, в первоначальной редакции Студийского Устава и в Евергетидском Типиконе. По сравнению с иерусалимским чином константинопольский стал более сложным.

Впоследствии чин умовения ног был заимствован из Константинополя Русской Церковью. В ХХ веке это литургическое действие фактически перестало совершаться у нас, традиция сохранялась лишь в отдельных епархиях.

В 2009 году, впервые в новейшей истории, Предстоятель Русской Православной Церкви Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил этот древний чин в Богоявленском кафедральном соборе Москвы после окончания литургии Великого Четверга.

Как и когда проходит чин?

Сейчас этот трогательный чин совершается в кафедральных соборах при архиерейском служении в конце литургии святителя Василия Великого в Великий четверг. Он призван напомнить нам о безмерном снисхождении Спасителя, омывшего ноги Своим ученикам на Тайной вечери, а также показать ценность и высоту христианского смирения.

Чин умовения ног совершается посреди храма после заамвонной молитвы.

Хор исполняет песнопения Великого четверга (ирмос и два тропаря пятой песни канона этого дня и стихиры). Диакон возглашает мирную ектению, затем архиерей читает две вступительные молитвы (одну во всеуслышание и главопреклонную тайно). Далее молящиеся слушают соответствующий отрывок из Евангелия от Иоанна.

Архиерей, который является литургическим образом Спасителя, сняв с себя верхнюю часть облачения (омофор, панагию и саккос) и препоясавшись длинным белым полотенцем (лентием), умывает и вытирает этим полотенцем ноги двенадцати священников, которые символизируют собравшихся на вечерю апостолов.

После того, как омыты ноги одиннадцати священников, двенадцатый, который по чину символизирует апостола Петра, отказывается от омовения. В соответствии с евангельским рассказом, после слов Господа «Аще не умыю тебе, не имаши части со Мною», он просит омыть не только его ноги, но и руки, и главу, затем произносится ответ Спасителя: «Измовенный не требует, токмо нозе умыти».

После омовения и окончания Евангелия читается заключительная молитва чина, в которой испрашивается у Господа Иисуса Христа омыть «всякую скверну и нечистоту наших душ», отерев их «лентием любви».

Священник Димитрий ТРОФИМОВ

https://dzen.ru/a/ZDcXlu3BHlU6mYPQ

Освящение мира и мироварение в Русской Церкви

В Великий четверг архиерей со «священники св. Софии» облачившись во все священные одежды, при пении Трисвятого переносил сваренное миро в алтарь и ставил его «влеве, возле святыя трапезы». Затем в сосуды вливали старое миро «колико будет» (ср. с грузинской практикой), и начиналась Литургия, на великом входе которой сосуды с миром переносились вместе со св. Дарами и поставлялись «справа наверх святыя трапезы». Освящение мира происходило после возгласа: «И да будут милости...». Архидиакон возглашал: «Вонмем», и архиерей, взойдя на степень, «иже пред святою трапезою», трижды благословлял миро и, сойдя, читал две молитвы: «Господи Милостиве и Отче светов...» и «Тебе, Богу всех и Царю...». О троекратном благословении мира после молитв не упоминается. По произнесении молитв Литургия продолжалась обычным порядком: диакон возглашал ектению: «Вся святыя помянувше...», и т. д. После Литургии миро относилось в сосудохранительницу (по одной из рукописей, «во олтарь в пределе Похвалы» [т. е. в придел Большого Успенского Собора Московского Кремля – С. В.]), где сам архиерей запечатывал его.

Древнерусская практика мироварения, включающая в себя не характерные для греческой традиции элементы, заслуживает особого внимания, поскольку свидетельствует о том значении, какое придавалось на Руси освящению мира. Оно воспринималось как явление, находящееся в центре литургической жизни Церкви и неразрывно связанное с событием праздника Пятидесятницы, таинствами Церкви и основополагающими священнодействиями – великим освящением воды и освящением храма.

mosmit.ru