Две страны разделяют несколько исторических параллелей. В последний раз, когда они менялись местами в населении, в 18 веке или ранее, Моголы правили Индией, а династия Цин расширяла границы Китая; вместе они были, возможно, самыми богатыми империями, которые когда-либо существовали. Но по мере того, как европейские державы колонизировали большую часть планеты, а затем индустриализировали дома, народы Индии и Китая стали одними из самых бедных в мире.
Еще в 1990 году две страны все еще находились в одинаковом положении, с примерно равным объемом производства на душу населения. С тех пор Китай потряс мир, создав больше богатства, чем любая другая страна в истории. Хотя Индия тоже восстановила свои позиции за три десятилетия, прошедшие после либерализации экономики, она по-прежнему сильно отстает по многим основным показателям.
Сегодня экономика Китая примерно в пять раз больше экономики Индии. Средний гражданин Китая имеет экономическую продукцию почти 13 000 долларов в год, в то время как средний индиец - менее 2 500 долларов. В показателях человеческого развития контраст еще более резкий: уровень младенческой смертности в Индии намного выше, ожидаемая продолжительность жизни ниже, а доступ к санитарии менее распространен.
По мнению аналитиков, это расхождение в значительной степени сводится к центральной консолидации политической власти Китая, серьезной земельной реформе, более раннему открытию экономики для рыночных сил, начиная с конца 1970-х годов, и его целеустремленному сосредоточению на росте, ориентированном на экспорт. Китай воспользовался преимуществом первопроходца, а затем усугубил свое господство, неуклонно претворяя в жизнь свои планы.
Индия начала открывать свою квазисоциалистическую экономику почти десятилетие спустя. Его подход оставался фрагментарным, сдерживаемым хитрой коалиционной политикой и конкурирующими интересами промышленников, профсоюзов, фермеров и фракций по всему социальному спектру.
«Есть тот элемент, в котором Китай является естественным образцом для подражания — не из-за его политики, а из-за чистой эффективности», — сказал Джабин Джейкоб, профессор международных отношений и исследований в области управления в Университете Шив Надар недалеко от Нью-Дели.
Сейчас в мире совершенно иная структура власти, чем в 1990 году. Китай уже превратился в мировую фабрику, практически перекрыв любой путь Индии к конкурентному доминированию в экспортно-ориентированном производстве.
Кампания «Сделай в Индии», начатая г-ном Моди в 2014 году, с тех пор буксует. Затраты на заработную плату в Индии ниже, чем в Китае, но большая часть рабочей силы плохо образована, и страна изо всех сил пыталась привлечь частные инвестиции из-за ограничительного трудового законодательства и других препятствий для бизнеса, включая сохраняющийся протекционизм.
Экономисты говорят, что для того, чтобы стать таким же богатым, как Китай, Индии необходимо либо радикально преобразовать свою модель развития — сделать все возможное, чтобы стать центром глобализированного производства легкой продукции, — либо выбрать путь, по которому ранее не шла ни одна другая страна.
В чем Индия добилась успеха, так это в сфере услуг с более высокой стоимостью. Такие компании, как Tata Consultancy Services, стали мировыми лидерами, в то время как во многих многонациональных фирмах, таких как Goldman Sachs, работает больше сотрудников из Индии, чем где-либо еще в мире.
Но рост сектора услуг может зайти лишь до тех пор, пока Индия не пожнет обещанные демографические дивиденды или снизит опасность кризиса безработицы. Сотни миллионов людей не могут найти работу или заняты неполный рабочий день на работе, за которую слишком мало платят. В штате Андхра-Прадеш, например, 35 процентов выпускников университетов считаются безработными, неспособными найти работу, соответствующую их квалификации.
Нигде конкуренция за рабочие места не проявляется так ярко, как в коучинговых центрах, которые готовят молодых индийцев к вступительным экзаменам в государственные учреждения. Эти рабочие места по-прежнему востребованы, поскольку работа в частном секторе остается ограниченной и менее стабильной.
Дхананджай Кумар, руководитель коучингового центра в Бихаре, самом бедном и самом молодом штате Индии, средний возраст которого составляет 22 года, подсчитал, что в этом году 650 000 студентов подадут заявки всего на 600 или 700 вакансий на государственной гражданской службе. Государственная служба — это крошечная часть рабочей силы, но она престижна — отчасти потому, что дает пожизненную гарантию занятости. Большинство заявителей тратят годы и большую часть семейных сбережений, но все равно не проходят отбор.
Собственные родители г-на Кумара работали на небольшой ферме и так и не научились ни читать, ни писать. После отличной учебы в школе он готовился к экзаменам на государственную службу, но в итоге получил работу за границей, в Lloyds Bank в Великобритании, попутно изучив компьютерное кодирование.
Он видит иронию в своем нынешнем бизнесе, обучая других работе, которая не удалась ему самому.
«Здесь нет ни предприятий, ни компаний, — сказал г-н Кумар. Для любого молодого человека «встает вопрос: что дальше? Что я могу сделать?'"
Модели
Уроки, которые г-н Моди извлекает из Китая, наиболее очевидны в его стремлении к развитию инфраструктуры, значительных инвестициях в автомагистрали, железные дороги и аэропорты для улучшения цепочек поставок и связи.
Индия в пять раз увеличила свои ежегодные расходы на автомобильные и железные дороги за девять лет правления Моди. Через несколько недель он смог руководить перерезанием ленточки в новом аэропорту, на новом шоссе и новом железнодорожном сообщении.
Но, как говорят аналитики и критики, в Пекине его также привлекало стремление к чему-то, близкому к авторитарной власти. Твердая власть г-на Моди над столпами демократии в стране за счет оппозиции, о чем свидетельствует недавнее изгнание из парламента его самого известного противника Рахула Ганди, приблизила страну к однопартийному государству.
В то время как г-н Моди боролся с оппонентами, запугивал прессу и подавлял независимые элементы гражданского общества, его правительство резко критиковало выражение беспокойства из-за рубежа как свидетельство колониального заговора с целью подорвать Индию или непонимание «цивилизационного» статуса Индии. Подход — оба элемента, которые дипломаты давно слышали в оборонительной позиции Китая.
Тем временем растущая воинственность его индуистских националистических сторонников, в то время как оружие государства отступает и дает преступникам свободу действий, усугубляет религиозные разногласия Индии и столкновения, которые угрожают подорвать подъем Индии.
Постоянный потенциал для пожара был продемонстрирован в последние недели в эпизодах насилия в полудюжине штатов, особенно в Западной Бенгалии на востоке страны, поскольку празднование дня рождения индуистского божества Рама совпало с Рамаданом.
Несмотря на то, что в штате проводились мероприятия, посвященные председательству Индии в G20, в течение нескольких дней там бушевало насилие, поскольку индуистские и мусульманские группы сталкивались друг с другом, а полиция отключала интернет и проводила марши для подавления столкновений.
В Бихаре треть задержанных в связи с насилием составляли подростки.
Шьям Саран, бывший министр иностранных дел Индии, утверждал, что в конце концов Индия будет сопротивляться дальнейшей централизации власти и останется демократической. Это, по его словам, единственный способ сохранить Индию нетронутой как дико разнообразную нацию с разными языками, религиями и кастовыми различиями.
«Сама множественность страны похожа на предохранительный клапан», — сказал он.
По мере того, как демократия в Индии разрушалась, западные державы в основном хранили молчание, отдавая приоритет торговым сделкам и ухаживая за Индией как за союзником в сфере безопасности. Но в глубине души, говорят дипломаты, ощущается растущий дискомфорт. Все чаще многие страны проводят различие между взаимодействием с Индией по таким вопросам, как торговля, и принятием Индии в качестве партнера с общими ценностями.
Это может создать проблему для Индии, чья привлекательность в качестве альтернативы Китаю отчасти является отражением ее положения в качестве крупнейшей в мире демократии — отличия, которое г-н Моди регулярно восхваляет, даже когда он ужесточает свою власть.
Неясно, насколько этот момент в геополитическом и демографическом плане превратится в прочный поворот в сторону Индии, что принесет с собой расширение экономических возможностей для ее огромной рабочей силы.
Несмотря на то, что Индия пытается использовать свой растущий технологический и экономический потенциал, чтобы извлечь выгоду из напряженности Запада в отношениях с Китаем, она полна решимости придерживаться своего нейтралитета и поддерживать баланс между Соединенными Штатами и Россией. Также возникает вопрос о том, является ли отход Запада от Китая, стержня мировой экономики, временной перекалибровкой или более фундаментальной.
В конце концов, г-н Саран видит огромную возможность.
«Китай воспользовался благоприятным геополитическим моментом, чтобы действительно трансформироваться, получив доступ к технологиям, к капиталу, к рынкам во главе с Соединенными Штатами. Он воспользовался этим, чтобы построить себя», — сказал г-н Саран. «Это может быть тот момент для Индии».
5.2М
