Автор Жаклин Бернс 24.04.2023Мисс Бернс - бывший советник специального посланника США по Судану и Южному Судану и старший политический аналитик некоммерческой, беспартийной корпорации RAND.
Хартум охвачен насилием почти неделю. По меньшей мере, 413 человек были убиты, и миллионы оказались в ловушке без еды, воды или электричества, в то время как бывшее ополчение "Джанджавид" — силы быстрой поддержки во главе с генерал-лейтенантом Дж. Мохаммед Хамдан, известный как Хемети, сражается с армией за контроль над столицей Судана.
После того, как в прошлую субботу вспыхнуло насилие, многие указали на тот факт, что Судану все еще требуется всего лишь четыре неспокойных года для формирования гражданского правительства после десятилетий военного правления. Генерал Хамдан и генерал Дж. Абдель Фаттах аль-Бурхан, возглавляющий суданскую армию, объединил усилия, чтобы отстранить президента Омара Хасана аль-Башира от должности в 2019 году после продемократического народного восстания, и продолжил их союз, когда они совместно возглавили военный переворот в конце 2021 года, сместив (по крайней мере, номинально) переходное правительство, возглавляемое гражданскими лицами.
Напряженность, которая нарастала в течение нескольких месяцев между двумя военными лидерами, наконец, взорвалась под давлением приближающегося крайнего срока для возвращения власти гражданскому правительству. Аналитики отметили, что движения, которые помогли свергнуть диктаторский режим г-на аль-Башира в 2019 году, были слишком слабыми и слишком дезорганизованными, чтобы конкурировать с вооруженными формированиями. Другие указывали на более широкую “глобальную борьбу за власть”, которая, как сообщается, побудила иностранных игроков, таких как Россия, государства Персидского залива, Египет и даже группу Вагнера, поддерживать или налаживать связи либо с Хамданом, либо с аль-Бурханом, которые в настоящее время борются за контроль над Суданом.
Это действительно вероятные факторы насилия. Но проблемы уходят корнями гораздо дальше. Когда конфликт в Судане не закончился после заключения Всеобъемлющего мирного соглашения 2005 года, которое ознаменовало окончание двух десятилетий гражданского конфликта, международное сообщество использовало знакомую схему нескончаемых мирных переговоров с чередованием различных посредников, в ходе которых вооруженные воюющие стороны были доставлены в различные международные пункты для переговоров об уступках, которые могли бы привести к прекращению насилия.
Однако проблема в том, что урегулирование конфликта сосредоточено на подписании мирных соглашений, которые разделяют власть между вооруженными группами — независимо от того, сколько положений о политических реформах добавляется — редко приводит к устойчивому миру. И это часто не приводит даже к краткосрочному миру. Последствия таких незаконных усилий на фоне крушения в Хартуме очевидны.
Вооруженные группировки и диктаторские режимы знают, что до тех пор, пока они участвуют в мирном процессе, международное давление в конечном итоге — часто быстро — ослабнет. Если на них оказывается давление с целью подписания соглашения, как правило, существует очень мало эффективных механизмов, чтобы заставить их это сделать. Более того, время, затраченное на эти мирные процессы, которое в случае Судана составило десятилетия, тратится вооруженными группами на накопление политической и военной власти.
Я видел, как это происходило снова и снова как в Судане, так и в Южном Судане, где определенные лидеры вооруженных групп, с которыми я имел дело, были больше заинтересованы в просмотре футбольных матчей по телевидению у бассейна отеля и планировании встреч для собственной выгоды, чем в обсуждении насилия, затрагивающего их народ. Все это время международные интервенты — в данном случае Африканский союз и Организация Объединенных Наций при поддержке Соединенных Штатов, Европейского Союза и других — узаконивают эти вооруженные группы как единственных действующих представителей власти или голоса, которые должны быть услышаны, одновременно призывая граждан Судана спокойно ждать своей очереди. Поворот, который часто так и не наступает.
В 2011 году я начал работать на специального посланника США по Судану и Южному Судану, который только что оправился от жестокой серии гражданских войн. Несмотря на мирное соглашение, позволившее Южному Судану отделиться, насилие продолжалось в Дарфуре и вновь вспыхнуло в “Двух районах” вдоль южной границы Судана с Южным Суданом. Я был молод и оптимистичен и верил, что Судан может найти приемлемые, если не идеальные, компромиссы во имя спасения жизней.
Правительство Судана отчаянно нуждалось в облегчении долгового бремени, а также в отмене санкций США. Была надежда, что, если режим г-на аль-Башира будет вынужден поделиться некоторой долей власти, страна в конечном итоге начнет демократизироваться. По крайней мере, я надеялся, что гражданские лица не будут продолжать подвергаться неизбирательным бомбардировкам с воздуха.
Мой оптимизм быстро умерили те, кто заверил меня, что ни одна из вооруженных группировок на самом деле не заинтересована в мире. Вместо этого они были полны решимости укрепить свои политические основы, чтобы получить больше власти. Несмотря на это, переговоры при международном содействии оставались более или менее исключительно между этими группами. Женщины, внутренне перемещенные лица и те, кто случайно не был частью вооруженного повстанческого движения, были почти полностью исключены. Мы были настолько сосредоточены на получении уступок и разделении власти между вооруженными группами для достижения подписанного мирного соглашения, что, несмотря на то, что на словах заявляли о необходимости инклюзивности и устойчивого мира, мы упустили из виду эту долгосрочную цель.
Эта динамика проявилась в 2019 году, когда женщины и другие маргинализированные группы, пострадавшие от мер жесткой экономии, к которым призывали международные финансовые институты, вышли на улицы. Тем не менее, несмотря на их ведущую роль в восстании, которое в конечном итоге привело к свержению г-на аль-Башира, женщины не были в значительной степени включены в состав переходного правительства и были лишь незначительно вовлечены в политические и мирные переговоры. Вместо этого, еще одно мирное соглашение, заключенное при содействии третьей стороны, привело вооруженные повстанческие движения за стол переговоров и в переходное правительство.
К 2021 году, когда военная хунта пришла к власти, перечеркнув весь оптимизм в отношении демократического будущего Судана, она состояла из нескольких дарфурских повстанческих движений, которые объединили силы с ополченцами, с которыми они сражались десятилетиями. Это были те же самые вооруженные группы, которые снова и снова привлекались к различным мирным переговорам; те же самые группы, которые никогда не были заинтересованы в мире, но в получении большей власти для себя, часто с помощью насилия.
Ранее в этом году различные вооруженные группы и гражданские представители еще раз встретились, чтобы завершить соглашение о переходном периоде. На этот раз, хотя переговоры включали консультации с женщинами и другими ранее маргинализированными группами, этого было слишком мало, слишком поздно. Через несколько недель после встречи силы быстрой поддержки и армия, от которых зависело правление г-на аль-Башира, ведут бои на улицах Хартума.
Если международное сообщество продолжит отдавать приоритет голосам вооруженных и коррумпированных людей, а не тех, кто стремится к реальным политическим реформам и представительству, мы не можем ожидать ничего меньшего, чем продолжения цикла насилия и человеческих страданий, свидетелями которых на прошлой неделе стали в Судане.
Международное сообщество не должно прекращать попыток положить конец насильственным конфликтам, но в будущих усилиях необходимо учитывать, кто важен для мира, а кто нет. Коварная природа современного международного урегулирования конфликтов заключается в том, что в своем целенаправленном стремлении заставить вооруженные группы сложить оружие те, кто борется за реальные и прочные реформы, необходимые для мира, слишком часто оказываются отброшенными в сторону.
Уничтоженный военный автомобиль в Хартуме, Судан.
Оригинальную статью перевел Роман Тепляков. 24.04.2023
