Водно-болотные угодья хранят много углерода, но превратить это в бизнес непросто.
Через год после урагана Катрина в маленьком городке Лулинг в Луизиане, примерно в 25 милях к западу от Нового Орлеана, был поставлен скромный эксперимент. Вместо того, чтобы сбрасывать очищенные городские сточные воды через канал в близлежащее озеро, город будет перекачивать свои сточные воды в окружающие болота.
Это изменение станет небольшим шагом к обращению вспять экологического ущерба, нанесенного борьбой с наводнениями вдоль реки Миссисипи, которая на протяжении веков медленно отделяла самую длинную речную систему Америки от ее естественной поймы. Хотя это открыло больше земли для сельского хозяйства и жилья, борьба с наводнениями подготовила почву для прорыва дамб в Новом Орлеане, где в Катрине и его последствиях погибло более 1000 человек. Предотвращение естественных сезонных наводнений также лишает дельту Миссисипи отложений, которые ее обновляют, что привело к потере 30 процентов ее земель за последние полвека.
Мангровое болото может содержать в 25 раз больше углерода, чем такой же участок наземного леса.
В Лулинге отложения, которые должны были стекать прямо в озеро, теперь оказались бы в ловушке в заливе города. Азот, фосфор и другие химические вещества в мутных сточных водах будут способствовать росту местных лысых кипарисов и водяных тупело. Они, в свою очередь, будут поглощать паводковые воды, предотвращать эрозию и обеспечивать важнейшие экосистемные услуги. Деревья были бы благом для дикой природы: лысые кипарисы служат местом размножения амфибий, служат местом гнездования уток и хищников и укрывают молодых сомов среди их подводных корней.
Вдобавок ко всем этим преимуществам обновленное болото будет хранить много углерода — по крайней мере, в принципе. На практике все было бы не так просто.
Tак называемые «голубые углеродные» водные экосистемы, такие как лысые кипарисы Лулинга, австралийские луга с водорослями и тропические приливные болота, хранят около 300 миллиардов тонн углерода во всем мире — количество, по некоторым оценкам, примерно сравнимое с выбросами всех электростанций в течение всего срока службы. В мире. Мангровое болото может содержать в 25 раз больше углерода, чем участок наземного леса такого же размера.
Эти возможности сделали водно-болотные угодья привлекательными целями для быстрорастущей отрасли учета выбросов углерода с оборотом почти в триллион долларов, которая использует углеродные компенсации и углеродные кредиты, чтобы, как мы надеемся, сократить глобальные выбросы CO 2. Каждая компенсация или кредит должны представлять фактическую тонну СО 2, улавливаемого или предотвращаемого попадания в атмосферу. Чтобы это произошло, наука, стоящая за ними, и надзор за проектами, которые их генерируют, должны быть надежными. В этом нет уверенности сегодня, когда даже самые крупные схемы столкнулись с обвинениями в некачественных измерениях, слабой проверке и откровенном мошенничестве.
«Существует множество фиктивных углеродных проектов», — говорит Роберт Лейн, главный операционный директор Comite Resources, консалтинговой компании по прибрежным наукам, стоящей за проектом Luling. «Настоящие углеродные проекты берут участок земли и что-то делают с ним, чтобы он изолировал больше, чем без вмешательства. И это дополнительная секвестрация, которую вы можете монетизировать». Но монетизировать болота Лулинга будет непросто
В сентябре 2012 года 600 гектаров водно-болотных угодий Лулинга стали первым проектом по голубому углероду, одобренным Американским углеродным реестром (ACR), частной некоммерческой регистрацией парниковых газов. В течение следующих 40 лет его кредиты будут проданы для оплаты текущих расходов на мониторинг выбросов углекислого газа и компенсации владельцу рукава, частной компании, занимающейся недвижимостью и строительством: «Мы подсчитали, что этот район будет улавливать 11 617 тонн CO 2 каждый год » . говорит Лейн. «Если бы цена на углерод составляла 20 долларов за тонну, что является разумной рыночной ценой, это принесло бы 232 340 долларов в год».
Сначала казалось, что дела идут хорошо. Отвод сточных вод прошел гладко, и водно-болотные угодья, казалось, процветали. В 2014 году Лейн провел измерения в Лулинге, которые показали, что залив действительно улавливает более 11 500 тонн углерода в год.
Затем наука на болоте стала туманной. Любая природная система будет иметь как источники углерода, так и поглотители. В случае Лулинга, в то время как почвы и деревья поглощали углерод, микробы в болотистых почвах одновременно выделяли парниковые газы, такие как метан и закись азота. И каждый раз, когда Лейн шел к заливу, чтобы измерить эти газы, он получал совершенно разные цифры. Неопределенность была «очень проблематичной», говорит Лейн. «Когда вы говорите о деньгах, нужно расставить все точки над «i» и перечеркнуть «t». В то время как ACR хотела, чтобы неопределенность в выбросах парниковых газов не превышала 10 процентов, некоторые данные Лейна имели планку ошибок более 100 процентов.
Точно так же разочаровывало измерение углерода, захваченного протокой. Для наземных лесов самолет с лазерной системой LIDAR может быстро регистрировать количество растительности над землей, давая хорошее представление об углероде, содержащемся в древесине. Но большая часть углерода в прибрежных экосистемах находится в самой почве, для извлечения которой требуется дорогостоящий и трудоемкий ручной отбор проб.
В 2018 году Comite, наконец, отказался от попыток заставить числа работать и отказался от усилий по сертификации ACR. Хотя это место продолжает процветать как среда обитания диких животных и пышный прибрежный лес, Лулинг никогда не получал ни одного кредита на выбросы синего углерода.
Углеродные проекты также могут квалифицироваться как предотвращение вырубки лесов: защита нетронутой прибрежной экосистемы, а не ее развитие, скажем, для выращивания креветок или риса. В некотором смысле это легче объяснить, чем восстановление экосистемы: можно обследовать территорию, оценить содержащийся в ней углерод, а затем получить кредиты для ее сохранения. Но этот подход добавляет еще одну сложность. «Вы должны доказать, что он будет потерян», — говорит Дэн Фрисс, заместитель директора Центра природных климатических решений Национального университета Сингапура и член Международной инициативы по синему углероду. «Вы должны предоставить доказательства того, что сценарий «обычного бизнеса» будет заключаться в вырубке лесов в этой области».
В общем, такие доказательства найти нетрудно. По оценкам исследователей, одни только мангровые леса могут высвободить 3 миллиарда тонн углерода к концу этого века из-за продолжающейся расчистки для сельского хозяйства, аквакультуры и населенных пунктов, а также береговой эрозии. Но для того, чтобы конкретное место могло претендовать на получение углеродного кредита, необходимо доказать наличие угрозы для него, что не всегда просто. Критики утверждают, что наземные углеродные кредиты слишком часто генерируются для участков, которые непривлекательны для развития, и в любом случае останутся нетронутыми.
Несмотря на то, что экономию углерода благодаря проектам по предотвращению вырубки лесов измерить легче, во всем мире существует всего около дюжины одобренных кредитных проектов, связанных с «голубым углеродом». «Обычно мы знаем о голубом углероде достаточно, чтобы все это работало», — говорит Фрисс. «Барьеры сегодня больше связаны с социальными, экономическими и управленческими ограничениями». Кто владеет землей? Кто решает, как его использовать? И кто имеет права на углеродные выгоды, которые он генерирует: землевладелец или правительство?
На юрисдикционные и юридические вопросы накладываются явные расходы на управление. Экспериментальный проект мангровых зарослей с голубым углеродом в заливе Циспата в Колумбии был одобрен Verra из штата Вашингтон в 2021 году и направлен на улавливание одного миллиона тонн углекислого газа в течение 30 лет. Несмотря на продажу всех кредитов по ставкам выше рыночных, доход покроет только около 70 процентов затрат на реставрацию и консервацию. Мангровые заросли, как известно, привередливы в отношении условий своего роста, и для колонизации новых территорий им может потребоваться дорогостоящий пастух. Остальные средства Cispata Bay поступят от правительств, неправительственных организаций и корпоративных партнеров, таких как Apple.
Водно-болотные угодья, затопленные поднимающимся уровнем моря, вероятно, высвободят около половины хранящегося в них углерода.
«Голубой углерод стоит недешево», — соглашается Эмили Лэндис, руководитель отдела стратегии по климату и океану в группе The Nature Conservancy по борьбе с изменением климата. Она надеется, что если цена за тонну углерода продолжит расти, а наука о голубом углероде станет более стабильной, дефицит финансирования сократится. У TNC есть в разработке еще несколько проектов по голубому углероду, в том числе те, которые, как она надеется, будут генерировать углеродные кредиты в течение года.
Лэндис опасается, что по мере роста популярности голубого углерода он может стать жертвой более низкого качества или даже мошеннических схем, от которых страдали лесохозяйственные проекты. «Будут проблемы, потому что всегда есть проблемы, связанные с деньгами», — говорит она. «Инвесторы должны задавать вопросы, прежде чем покупать эти углеродные кредиты».
TNC в партнерстве с Conservation International, Salesforce и Всемирным экономическим форумом разрабатывает руководство по тому, что представляет собой проект высококачественного голубого углерода, включая, помимо всех научных и логистических соображений, распределение доходов с местными сообществами. Без их поддержки долгосрочная жизнеспособность проектов сомнительна.
Однако даже если цифры сойдутся, изменение уровня моря может создать экзистенциальную проблему для некоторых проектов. По словам Лейна, водно-болотные угодья, затопленные поднимающимся уровнем моря, могут высвободить около половины накопленного углерода. «Самым большим разочарованием во всем проекте Luling была попытка доказать устойчивость в течение 50–100 лет», — говорит он. «Доказать, что водно-болотные угодья могут выжить при прогнозируемом подъеме уровня моря от метра до двух метров, довольно проблематично, потому что на самом деле это невозможно. Если к концу века поднимется на два метра, большая часть водно-болотных угодий в мире будет затоплена». Это очень важно, потому что проверки самого высокого качества, такие как те, которые предоставляет Verra, не будут выдавать кредиты, если проект не будет гарантирован постоянством в течение как минимум 100 лет.
Фрисс более оптимистичен, отмечая, что прибрежные экосистемы по-разному реагируют на изменение климата. «Есть некоторые мангровые леса, которые будут устойчивы к повышению уровня моря, потому что они могут увеличивать высоту своей поверхности с той же скоростью», — говорит он. Однако в Соединенных Штатах, согласно недавнему анализу, проведенному Геологической службой США, миграция прибрежных водно-болотных угодий в сторону суши не компенсирует потери в сторону моря. Потенциальная миграция, скорее всего, будет происходить за счет либо прибрежных пресноводных водно-болотных угодий, либо возвышенностей, таких как пахотные земли, леса и пастбища.
Какой бы ни была дальнейшая судьба прибрежных водно-болотных угодий, эти голубые углеродные экосистемы должны помочь смягчить последствия изменения климата в ближайшие годы, обеспечивая среду обитания для рыб, улавливая загрязняющие вещества и поглощая штормовые нагоны и другие экстремальные погодные условия. По оценкам, только мангровые заросли уже обеспечивают более 82 миллиардов долларов ежегодной защиты от штормов во всем мире. TNC говорит, что находится на завершающей стадии получения одобрения и проверки монетизации этой защиты в нечто, называемое кредитом устойчивости, который будет продаваться вместе с углеродным кредитом. Кредиты устойчивости рассчитываются на основе количества людей и стоимости активов, таких как фермы и жилища, защищенные прибрежными экосистемами.
«Мы знаем, что на рынке есть интерес к кредитам устойчивости, — говорит Лэндис, — и что кредиты на голубой углерод получают более высокую цену, когда устойчивость превыше всего». Есть надежда, что проекты, генерирующие оба кредита, в конечном итоге покроют все затраты на консервацию или реставрацию.
В конечном счете, кредиты на «голубой углерод» сталкиваются с той же дилеммой, что и любое природное решение проблемы климата. Финансовая основа создает стимулы для поддержки полезной работы экосистем по хранению углерода и защите сообществ. Однако в тот момент, когда эти преимущества монетизируются, появляются возможности обмануть систему. Тем не менее, хотя очевидно абсурдно сводить великолепную, многогранную сложность здорового болота к простому финансовому инструменту, это может дать ему больше шансов выстоять — и даже помочь — в предстоящей борьбе с климатом.
«Голубой углерод — это не карточка для выхода из тюрьмы», — предупреждает Фрисс. «Но если мы сможем сделать это правильно, снизить риски и преодолеть некоторые барьеры, я думаю, это внесет небольшой, но значимый вклад в решение климатического кризиса».
Вернувшись в Лулинг, никто больше не пытается измерять углерод. Однако недавно восстановленное болото процветает.
