Растворяющееся золото и нацисты

Золото. С самого зарождения цивилизации мы, люди, были одержимы этим самым божественным из металлов. Из–за него возникали и рушились империи, в поисках него пересекались океаны и покорялись континенты, была изобретена целая область химии, чтобы попытаться извлечь из него больше пользы, и – до относительно недавнего времени - вся мировая экономика строилась вокруг него. И нетрудно понять, почему. Характерное теплое желтое свечение золота уникально среди металлов, ассоциируясь у многих цивилизаций с восходящим солнцем, королевской властью и божественным началом. Золото достаточно редкое, чтобы быть ценным и желанным, но не настолько редкое, чтобы быть недоступным, и его легко извлекать из земли и очищать с помощью относительно простых инструментов и химикатов. Он податлив, пластичен и имеет низкую температуру плавления, что позволяет легко отливать, ковать и вытягивать его в любую мыслимую форму и даже выплавлять в сусальное золото толщиной всего в несколько атомов. Но самое главное, золото, по-видимому, вечно. Он не тускнеет, его блеск не тускнеет со временем, и он устойчив к воздействию всех химических веществ.

...ну, почти все химические вещества. В 14 веке анонимный алхимик, писавший под именем исламского эрудита 9 века Джабира ибн Хайяна, более известного на западе как Гебер, сделал удивительное открытие. При смешивании азотной кислоты с хлоридом аммония, известным тогда как нашатырный спирт, получался дымящийся, сильно коррозийный раствор, способный растворять золото, платину и другие так называемые “благородные металлы”. Раствор, который стал известен как царская водка или “королевская вода”, рассматривался как крупный прорыв в поисках философского камня, мифического вещества, которое, как считалось, могло производить эликсир жизни и превращать неблагородные металлы, такие как свинец, в золото. Хотя алхимики в конечном счете потерпели неудачу в своих поисках, царская водка, которую теперь получают путем смешивания азотной и соляной кислот, по–прежнему используется для травления металла, очистки лабораторной посуды от следов металлов и органических соединений, а также в процессе Волвилла для рафинирования золота до чистоты 99,999%. Но в одном странном эпизоде во время Второй мировой войны разъедающий эликсир был использован для более драматической цели, позволив одному отважному химику спасти научное наследие своих коллег из лап нацистов.

В конце 1930-х годов нацистская Германия отчаянно нуждалась в золоте, чтобы финансировать свою предстоящую захватническую войну. С этой целью они запретили вывозить из страны любое золото и, параллельно с продолжающимися преследованиями евреев, конфисковали огромное количество золота и других ценностей у еврейских семей и других преследуемых групп. Это включало в себя медали Нобелевской премии, завоеванные немецкими учеными, многие из которых были отстранены от своих должностей в 1933 году за еврейское происхождение. Действительно, в ответ на то, что заключенный в тюрьму журналист и пацифист Карл фон Осецки получил Нобелевскую премию мира в 1935 году, нацисты запретили всем немцам принимать или сохранять какие-либо Нобелевские премии. В конце 1920-х годов Осецкий написал ряд разоблачительных статей, раскрывающих секретное перевооружение Германии в нарушение Версальского договора 1919 года. Он был осужден за государственную измену и шпионаж в 1931 году и отсидел год в тюрьме. После своего освобождения Осецкий оставался ярым противником немецкого милитаризма и нацизма, что привело к его повторному аресту, когда нацисты пришли к власти в 1933 году. Его отправили в концентрационный лагерь Эстервеген, где он умер от туберкулеза в 1938 году.

Среди немецких ученых, пострадавших от запрета, были Макс фон Лауэ и Джеймс Франк. Фон Лауэ получил Нобелевскую премию по физике в 1914 году за свою работу по дифракции рентгеновских лучей в кристаллах, в то время как Франк вместе с коллегой Густавом Герцем получили премию 1925 года за подтверждение квантовой природы электронов. В декабре 1933 года фон Лауэ, который был евреем, был исключен со своей должности консультанта в Федеральном физико-техническом институте в Брауншвейге в соответствии с недавно принятым законом о восстановлении профессиональной государственной службы. Франк, хотя и был освобожден от действия этого закона из-за своей предыдущей военной службы, тем не менее в знак протеста уволился из Геттингенского университета в апреле 1933 года. Вместе с коллегой-физиком Отто Ханом, который в 1944 году получил Нобелевскую премию по химии за открытие ядерного деления, фон Лауэ и Франк помогли десяткам своих преследуемых коллег эмигрировать из Германии в 1930-40-е годы.

Чтобы нацисты не конфисковали их медали Нобелевской премии, фон Лауэ и Франк отправили их на хранение датскому физику Нильсу Бору, который в 1922 году получил Нобелевскую премию по физике за свои открытия, касающиеся строения атома. Институт физики, основанный Бором в Копенгагене, долгое время был убежищем для беженцев, спасавшихся от нацистских преследований, и тесно сотрудничал с американским фондом Рокфеллера в поиске временной работы для немецких ученых. Но 9 апреля 1940 года все изменилось, когда Адольф Гитлер вторгся в Данию. Когда немецкие войска маршировали по Копенгагену и приближались к Институту физики, Бор и его коллеги столкнулись с дилеммой. Если бы нацисты обнаружили медали Франка и фон Лауэ за Нобелевскую премию, двум ученым грозил арест и казнь со стороны гестапо. К сожалению, медали были не совсем незаметными или их было легко спрятать. В то время как современные медали Нобелевской премии весят 175 граммов и изготавливаются из 18-каратного золота, покрытого 24-каратным золотом, до 1980 года они весили 200 граммов и чеканились из цельного 23-каратного золота. Имена победителей также выгравированы на оборотной стороне, что фактически превращает медали в смертные приговоры из чистого золота для Франка и фон Лауэ. В отчаянии Бор обратился к Джорджу де Хевеши, венгерскому химику, работавшему в его лаборатории. В 1922 году де Хевези открыл элемент гафний, а позже стал пионером в использовании радиоизотопов в качестве индикаторов для отслеживания биологических процессов в растениях и животных – работа, за которую он был удостоен Нобелевской премии по химии 1943 года. Сначала де Хевеси предложил закопать медали, но Бор сразу же отверг эту идею, зная, что немцы наверняка перекопают территорию института в поисках медалей. Таким образом, де Хевеси придумал еще более элегантное решение: растворить медали в царской водке.

Тот факт, что царская водка может растворять золото, чего не могут ни азотная, ни соляная кислоты в одиночку, объясняется элегантной совместной работой двух кислот. Азотная кислота обычно может окислять золото, образуя ионы золота, но раствор быстро насыщается, останавливая реакцию. Когда к азотной кислоте добавляют соляную кислоту, в результате реакции образуется соединение нитрозилхлорида и газообразного хлора, оба из которых являются летучими и выходят из раствора в виде пара. Чем больше этих продуктов выделяется, тем менее крепкой становится смесь, а это означает, что царскую водку необходимо готовить непосредственно перед употреблением. Когда золото погружают в эту смесь, нитрозилхлорид окисляет золото, как и раньше. Однако ионы хлора, образующиеся в соляной кислоте, теперь вступают в реакцию с ионами золота, образуя хлороводородную кислоту. Это эффективно удаляет золото из раствора, предотвращая его насыщение и позволяя реакции продолжаться.

Но, несмотря на эффективность, этот процесс очень, очень медленный, а это означает, что как только де Хевеши опустил медали в мензурку с царской водкой, он был вынужден ждать много долгих, мучительных часов, пока они растворятся. Тем временем немцы подходили все ближе. Однако в конце концов медали исчезли, раствор в мензурке стал лососево-розовым, а затем темно-оранжевым. Закончив работу, де Хевеси поставил мензурку на лабораторную полку, спрятав ее среди десятков других ярко окрашенных химикатов. Невероятно, но уловка сработала. Хотя немцы прочесали институт сверху донизу, они и не подозревали, что на полке де Хевеси стоит мензурка с ярко-оранжевой жидкостью, полагая, что это просто еще один безобидный химический раствор. Интересно, что это были не единственные нобелевские медали, исчезнувшие во время войны. 12 марта 1940 года Нильс Бор выставил свою собственную медаль на аукцион, чтобы собрать средства для оказания помощи Финляндии, которая была захвачена Советским Союзом в ноябре 1939 года. Выигравшая заявка была анонимной, но покупатель позже передал медаль Бора в дар Датскому историческому музею во Фредрикборге, где она выставлена и по сей день.

Джордж де Хевеси, сам еврей, оставался в оккупированном нацистами Копенгагене до 1943 года, когда он, наконец, был вынужден бежать в Стокгольм. По прибытии в Швецию ему сообщили, что он получил Нобелевскую премию по химии. С помощью шведского нобелевского лауреата Ханса фон Эйлер-Челпина де Хевеси нашел работу в Стокгольмском университете, где он оставался до 1961 года.

Вернувшись в свою поврежденную в боях копенгагенскую лабораторию после пяти дней в 1945 году, де Хевеси обнаружил банку царской водки с растворенными нобелевскими медалями именно там, где он их оставил, - нетронутой, на полке. Используя хлорид железа, де Хевеси выделил золото из раствора и представил его Нобелевскому фонду в Швеции, который использовал его для повторного отливания медалей Франка и фон Лауэ. Восстановленные медали были возвращены их первоначальным владельцам на церемонии в Чикагском университете 31 января 1952 года. Будучи небольшим жестом в общей схеме вещей, хитроумное исчезновение химического вещества Джорджем де Хевеси, тем не менее, стало одним из бесчисленных актов неповиновения, которые помогли обеспечить окончательную победу союзников и падение нацизма в Европе.