Почему на Кавказе в XIX веке была невозможна "война по правилам"?

В XVI веке основатель современного международного права Гуго Гроций установил различие "внешних" (межгосударственных) и "внутренних" (гражданских) войн. В Новое и Новейшее время у военных специалистов появлялось гораздо больше проблем со вторым разрядом. Он все больше расползался, терял устойчивые очертания, дробился на подразряды и отказывался подчиняться каким-либо правилам.

Еще во время Гроция религиозные войны между католиками и протестантами показали уровень ожесточения, в сравнении с которыми столкновения средневековых рыцарей (не особенно гуманные) производили впечатление "войн джентльменов".

Колониальные войны европейских держава в горах, пустынях или джунглях далеких континентов тоже плохо подчинялись правилам военных уставов и стратегиям, выработанных в столичных Генеральных штабах.

За сотни километров от населенных пунктов, в окружении незнакомого враждебного населения, когда стоял вопрос "или ты его, или он тебя", когда пленных либо не брали, либо плен, т.е. рабство был хуже смерти, "войны по правилам" вести никто не собирался. XX век добавил к этому печальному опыту тотальные мировые войны, геноцид "красных кхмеров" в Камбодже, увеличив древнее зверство за счет индустриальных технологий.

И конечно, никогда "войны по правилам" не велись в веселой суматохе Кавказских гор.

2 октября 1832 г. новый военный министр Российской империи граф А.И. Чернышев направил командующему Отдельным Кавказским корпусом генералу от инфантерии барону Г.В. Розену секретное отношение о порядке ведения войны с горцами. Министр стремился разрешить крайне сложную дилемму: как не допустить "приватизации войны", т.е. самовольных военных операций, и в то же время не сковать инициативы боевых офицеров на трудном и отдаленном театре военных действий?

А.И. Чернышев хорошо знал, что на Кавказе офицеры часто предпринимали самостоятельные экспедиции ради наград, чинов, от скуки или просто напросто ради грабежа "туземцев". Они производили налеты на аулы, чтобы проучить горцев за действительные или вымышленные обиды. Это была характерная черта колониальных войн, когда имперские войска полностью копировали тактику и стратегию "варваров", которых они собирались покорять. Следует отметить, что это относилось и к римлянам, и к британцам, и к россиянам самых различных национальностей.

Племянник всесильного шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа К.К. Бенкендорф, служивший под командованием Розена, писал однокашнику "тот, кто никогда не едал баранты (украденный скот - Авт.), тот никогда не поймет всего того счастья, когда закладываешь за обе щеки чужое добро, и не поймет также, до чего это мясо вкусно и насколько оно питательно и вообще лучше продаваемого мясником, и только потому, что за него ничего не заплачено. На Кавказе... разбойничество носится в воздухе, им упиваются, и существует особая любовь жить воровством. Может ли быть иначе и для солдата, когда только единственно одна баранта и вносит разнообразие в монотонную выдачу гнилых сухарей от интендантского чиновника".

Но в Петербурге считали крайне нежелательным подобную лихость в обмене ударами российских гарнизонов и местных "хищников".

С согласия Николая I Чернышев потребовал от Розена приструнить его офицеров. Во-первых, все операции на Кавказской линии было необходимо привести в соответствие с единым планом Главного штаба. Министр разрешал экспедиции в горы, как "меры необходимого наказания за грабежи и разбои", как "меры предупреждения" против готовящихся набегов и как "меры оборонительные для встречи и отпора производимого неприятелем набега, отнятия добычи и плена".

Генерал Розен был обязан поручить осуществление экспедиции тому из четырех начальников отделов Кавказской линии, который находился ближе к месту столкновения или заслуживал особого доверия. Самыми сложными и ответственными операциями командующий мог руководить лично.

Граф А. И. Чернышев действовал по классическому русскому правилу: "хотели как лучше, а получилось, как всегда". Разумеется, военную анархию на кавказском фронтире было необходимо прекратить. Но ситуация на Тереке и Кубами могла измениться не только за один день или ночь, но даже за несколько часов. Как в Петербурге или даже в Тифлисе можно было руководить обороной фортов в удаленных горах или казачьими разъездами в степях. Взаимное непонимание "паркетных генералов" и боевых офицеров стало одной из главных причин, затянувших Кавказскую войну.