Закон сохранения энергии
До сих пор вы не сказали, почему хотите стать актером.
В общем, я поступила на курс Национального театра в Риге. В последнем туре были танцы и коллоквиум, где я знала все, но никогда в жизни не танцевала, кроме дискотек. На следующее утро я поехал в Лиепаю на зайчике со свежими стихами в голове, попросил в театре номера телефонов Герберта Лаукштейна и Юрса Барткевича. Я позвонил, и они тоже пришли, потому что был объявлен дополнительный прием в Лиепайскую студию 5; Часть ушла после первого курса. Я расставил все кусочки головы. У меня с собой была вареная картошка, луки, маргарин, все это я съел на берегу моря, вечером сел на поезд обратно. И опять-таки, зайчиком – денег не было совсем.
Тогда вы жили с родителями?
Да, я только что закончил среднюю школу. Но еще до того, как я пришел в актеры, мне довелось играть небольшие уловы в тогдашнем Крестьянском театре, главным режиссером и режиссером которого был Роман Грабовский. Когда я наблюдал за выступлением опытных коллег, было упрямство и желание понять, как они это делают и сделать не хуже.
Во время учебы его родители содержали?
Нет, зачем, я прибивал крышу на рынке и работал в ночном клубе, проводил мероприятия. Я благодарен Райво Медине, который владел клубом «Пабло». Может быть, благодаря ему я смог свести концы с концами во времена Лиепаи.
Я чувствовал, что ты был таким ребенком прекрасных людей. Мама актриса, отец сначала оперетты, затем режиссер Оперного театра.
Я работаю на Радио Сконто с пятнадцати лет в качестве рекламного агента. Я рано понял, что если ты хочешь денег, тебе нужно их заработать. Девяностые были такими временами, когда нужно было принимать решение – либо сидеть дома и жаловаться, что все плохо, либо бежать и что-то делать.
Можно было продавать машины, но выбирали актерскую работу. Почему?
Я не могу ответить. Если бы я мог все объяснить логично, то я действительно был бы бизнесменом. Несколько лет назад я пришел к выводу о двух важных вещах. Во-первых, деньги находятся в земле, и их нужно поднимать вверх. Во-вторых, много чего витает в воздухе, и если вы придумали крутую вещь, то вам нужно реализовать ее как можно скорее, потому что это разберется кто-то другой на планете и, может быть, первый. В моем случае это какие-то проекты. Когда я что-то делал со своей Валмиерской киностудией, такую идею мог спокойно подхватить один из крупных продюсеров. Да, есть и третья вещь – закон непостоянства энергии. Если вы выложите его куда-нибудь, он вернется с какой-то стороны.
Ваш девиз - вы не должны останавливаться, но чтобы создать что-то серьезное, потребуется время на размышления.
Так была пандемия. Я понял, что мое время и время многих коллег было здоровым, может быть, даже затянутым, потому что запорный кран был сорван на два года. До этого я буквально галопом бегал через всю страну.
Никто уже не толкается с ружьем в берлоги.
Конечно, но движимый мечтами о достойной жизни. Есть выбор, всю жизнь прожить в театральном общежитии или в своем углу на старости лет, когда тебя точно никуда не пригласят выступать. Пока есть возможность что-то запустить по Латвии, я этим занимаюсь и мне не стыдно, потому что это моя профессия. Я не знаю, что может произойти в какой момент, но у меня будет свой угол. У моего отца есть дом на Цесисской стороне, где можно собирать грибы и ягоды, но все равно – хочу свой. В Валмиере мы устраивали концерты в нашем дворе с Элиной, Юрис Каукулис приезжал и играл.
На встрече выпускников Андрис, вероятно, был полной ничьей, возможно, еще одним основным продуктом, от которого трудно избавиться. У вас также было бесчисленное количество ролей в сериале, первой из которых был «Сладкий вкус яда» почти двадцать пять лет назад.
Это было тем летом, когда я переехал из Лиепаи в Валмиеру. Что ж, всегда можно поправиться... Я так думаю на данный момент. Сейчас в списке таких работ насчитывается около сорока наименований. Также в советское время у актеров были такие работы, как Улдим Лиелдиж. У него было два чемодана – с черным костюмом и коричневым костюмом. С кем ехать, спрашивал он, когда звонил из России; В одном форма эссеиста, в другой просто фашистская. Конечно, он сделал это ради денег, потому что, если вам придется играть с немцем семьдесят раз, кто-то может стать вызовом. Но сейчас снимают абсолютно все.
Раньше лента стоила лат за метр, для нормальной пленки шли десятки километров. В «Маленьких разбойниках» у меня была последняя роль, снятая еще на пленку. Должен ли я тогда чувствовать себя плохо, если участвую в проекте ради денег? Я делаю свою работу. Хочу ли я получить от этого какое-то откровение в профессии? Конечно, нет. Я зашел в Роху, чтобы купить шорты, и продавщица спросила меня, когда на воссоединении классов будет третий взнос. И она не единственная, потому что люди скучают по таким фильмам. Хорошо, что Андрей Эйс не захотел никого открывать там, в Америке...
Как реагировать на популярность?
Мне кажется нелепой американской поговоркой о том, что человек двадцать лет делает все, чтобы стать узнаваемым, а когда становится, то делает все, чтобы его никто не знал. Естественно, есть очень разные, например, в поселке Х люди ведут себя так, как будто я их друг еще со времен яслей – они всю жизнь вместе паслись, теперь приходится сидеть вместе, есть чипсы и пить понюхать. Бывает, что приходится отрывать запорный кран дружбы, потому что мы однобоко знакомы. Но есть и очень душевные моменты.
Боится только медведей
Неужели ансамбль актеров Джерарди прекратил свою деятельность?
Нет, почему? 5 августа мы будем выступать в Алуксне. Мы вместе уже семнадцать лет, но музыка для нас лишь связующее звено в развлекательной вечерней программе с латышскими песнями. Когда Эмиль Зильберт взял на себя ответственность за нашу музыку, он очень серьезно отнесся к программе.
Кстати о музыке – читатели, наверное, не знают, что ваша мама Майга – двоюродная сестра известного джазмена Гуннара Розенберга. Возымело ли это какой-то эффект?
Мама Гуннара, Мета, была крестной матерью моей мамы, встречаясь с ней более непосредственно. Она подарила мне часы, где-то они до сих пор хранятся. Родители, конечно, присутствуют в моей жизни. Я не из семьи из двадцати детей, и они пытаются не отставать от того, что я делаю. Иногда я приглашаю вас на премьеру, иногда нет, они ездили уже в Лиепайский театр, в Валмиеру, теперь в Дайли.
Вы пригласили их на спектакль «Куда исчезла страна, где изображен Карл Ульман»?
Да, с Ульмани интересно играть. Может быть, было бы скучно изображать его таким, каким он был раньше, монолитным хозяином, сельским папой. В спектакле есть классный момент, в котором генерал Дав в 1940 году, после двадцати лет знакомства, говорит – Шефтман Ульманис. Как ему удавалось продвигаться все эти годы? Да, интересно, как он играл в свои шахматы, чтобы получить, а затем удержать власть. Как он вытащил Квиеси из своего президентского кресла директора бумажной фабрики в Слоке? До последнего он не верит, что русские смогут его очаровать.
Сейчас у нас другой президент – что Вы ему пожелали на инаугурации?
Наверное, выносливость, ну, что-то на скорости, потому что я не знал, что он уже за углом. Такие мероприятия являются частью работы и для него, и для меня, но в этот раз, чисто по-человечески, это была большая честь. Возник, конечно, вопрос – почему я? В значительной степени от признания зависит моя загруженность, востребованность моих услуг, поэтому мне приходится время от времени появляться.
С супругой Элиной Вани на приеме в честь церемонии инаугурации президента Латвии Эдгара Ринкевича. (Фото: Юрис Розенбергс/Jauns.lv )
Как было написано в приглашении – Имант Страд со своей любовницей? Может быть, к Эллен Уэйн с джентльменом?
Что ж, у Элины уже есть премия Лилит Берзиньш, она, пожалуй, важнее. В целом, мы очень хороший тандем, нам нравится жить вместе, но со временем мы все реже и охотнее говорим о театре. С двадцати до тридцати лет, то, наверное, нет другой темы для разговора, кроме просто работы. Сейчас я ищу возможности познакомиться с людьми, которые находятся как можно дальше от театра, проветрить голову. Поговорим о садоводстве, даже о космосе!
Где их можно встретить?
Судьба играет. Например, я болею за футбольную команду Валмиеры, хожу на матчи. Когда клуб начал играть в премьер-лиге, и помимо того, что играл хорошо, я пошел посмотреть. Три игры подряд я сидел рядом с человеком, с которым у нас крутые отношения, заводил друзей.
Занятость мешает вам поддерживать дружеские отношения, возможно, у вас даже нет времени посетить семейное кладбище.
Да, у нас есть кладбище у озера Унгура, кладбища выпадают на август, когда обычно проходят какие-то съемки. Кроме того, если есть концерты или серьезный ивент-менеджмент, я физически не могу от них отказаться. А в августе этого года у нас репетиции с Малковичем, спектакль сложный.
Страшно это?
Нет, последние пятнадцать лет прошли. Перед спектаклем легкая ламповая лихорадка – это нормально, но репетиция – это всего лишь работа. Я не хирург, купивший диплом и прошедший операцию. Я смотрел фильмы Малковича, в девяностые годы он был популярен, это личность, которая будет интересной, потому что он встретил много других интересных людей. Я не знаю, сколько он будет делиться такими историями...
Вы никогда не думали о том, чтобы самому поработать с молодыми актерами, построить преемственность?
Вообще, хотелось бы стать педагогом. Когда-то я хотел выучиться на футбольного тренера. Занятия на факультете спортивной педагогики были запланированы на понедельник, который является выходным днем в театре. Но сдать экзамен по физической подготовке в сорок лет, нормы которого рассчитаны на восемнадцатилетних, было нереально. Я не могу плавать как олимпийец – и не хочу, потому что это может быть мой последний заплыв. В свое время для режиссера, видя, что актер достиг определенного уровня, было нормально вести его дальше. Теперь это уже не так.
Может быть, пока вы сможете передать хотя бы свой жизненный опыт дочери Пауле. Его ребята к отцу?
Нет, но мы встречаемся достаточно часто. Паула работала на Певческом фестивале, изучала культурный менеджмент в Академии культуры.
Сможет продюсировать спектакли своего отца...
Когда он сам уже не может... (Смеется.) Я сам любил обматывать рога, и лучший способ научить меня плавать – бросать его в воду. Если что-то не получается, я могу помочь, но я не думаю, что мне нужно прокладывать путь для моей дочери. Это история об удочке, а не о рыбе.
Выйдет ли он тоже отдохнуть перед новым сезоном? Вы с Элиной большие путешественники.
Мы пешеходы. У нас много троп в Видземе. 4 мая мы хотели пройти 32 километра от Лимбажи до Алоджи, но испугались медведей. Мы отправились из Валмиеры в Стренчи, из Цесиса в Валмиеру. Мы сели на поезд, вернулись пешком втроем с собакой, и на полпути он уже был совершенно несчастен. У нас на Кубе есть ротвейлер. Да, хотел бы уехать на Кубу, пока это еще не за счет Флориды. Теперь мы с Элиной поедем в Ирландию – работать и отдыхать. Есть телевизионная передача о латвийских семьях, которую мы посетим. Я уже выступал там с латышами, были люди, которые проехали триста километров на концерт, и это очень крутое чувство.
