Джон Клуг, полковник вооруженных сил США и преподаватель Военного колледжа армии США, опубликовал в журнале Military Strategy интересную статью, посвященную вопросам военной логистики. Сейчас, имея очевидное отношение к ведению операции на Украине, все обращают внимание на эту ранее обойденную вниманием область, но выступление Клуга важно и по другой причине. Так, он пишет о взаимосвязи между военно-политической стратегией в военное время и логистическими возможностями.
"Военная стратегия - это то же самое, что интрига для пьесы".
При этом Джон Клуг утверждает, что ограничения в возможностях снабжения вооруженных сил всем необходимым на поле боя оказывают фундаментальное влияние на принятую стратегию боевых действий, на то, к чему мы стремимся, чего мы можем достичь и чем в итоге может обернуться армейское столкновение. Пытаясь проиллюстрировать свою мысль, Клуг ссылается на сравнение, сформулированное еще в 1917 году Джорджем Торпом по теме военной логистики в его работе "Чистая логистика".
Этот автор, малоизвестный в нашей стране, но считающийся классиком американской военной мысли, писал, что стратегия - это то же, что интрига в пьесе, тактику можно сравнить с актерами, привлекающими внимание зрителей, а логистика - это все те невидимые и даже незаметные театральные механизмы, которые позволяют нам вообще любоваться спектаклем. Поэтому то, что мы наблюдаем, в том числе и на фронте, - это не результат реализации какого-то произвольно сформулированного плана, не эффект мастерства командира и солдата, а результат действия, рамки которого определяются ограничениями, возможностями и эффективностью логистики.
Стратегия всегда ограничена рамками логистики
По мнению Клуга, стратегия всегда ограничена рамками логистики, а также всегда приводит к тому, что политические и военные лидеры вынуждены делать выбор, иногда очень болезненный. Он иллюстрирует это на примере решений, принятых Соединенными Штатами и Великобританией во время Второй мировой войны. Как он показывает, уже на первой конференции "на высшем уровне" в январе 1941 г., а значит, еще до нападения Японии на Перл - Харбор, было решено, что главной стратегической целью англосаксонских государств будет победа над Германией, что означает защиту Великобритании, а для этого необходимо контролировать Атлантику.
Нападение Японии не привело к пересмотру американо-британских приоритетов, но осложнило ситуацию появлением второго фронта, что означало необходимость принятия решений о распределении ограниченных материально-технических возможностей (транспортные суда, силы, способные защищать конвои, и т.д.). В ходе Вашингтонских конференций в декабре 1941 г. и январе 1942 г. были сохранены существующие приоритеты (Германия - первая) и принято решение сосредоточить военные усилия обеих стран на логистике (производство кораблей, боеприпасов и т.д.) В июне 1942 г. на второй Вашингтонской конференции союзники обсуждали вопрос об открытии второго фронта в Европе, на что пошли американцы, желая высадиться во Франции и тем самым разгрузить русских.
Растянутые линии снабжения вынуждали союзников делать стратегический выбор.
Черчилль выступал за нападение на Северную Африку с целью установления контроля над Средиземноморьем и транспортными путями, как через Суэцкий канал, так и вокруг Африки. Это решение, а также другое, связанное с желанием американцев обезопасить морские пути в Австралию (битва за Гуадалканал), сыграли решающую роль в дальнейшей судьбе войны. Растянутые линии снабжения заставили союзников сделать стратегический выбор.
Так, они не смогли прийти на помощь армии Чан Кайши, что не только затянуло войну в Азии, но и, открыв поле боя для Сталина, в конечном счете привело к победе коммунистов в Китае. Тогда перед ними встал выбор: либо операция в Нормандии, либо поддержка китайских националистов.
Из-за аналогичных ограничений был отвергнут план Черчилля по высадке союзников на Балканах, что, по сути, определило геостратегический статус всей Центральной Европы. Американский эксперт пишет, что "чрезмерная логистическая нагрузка на союзников в кампаниях 1942 года в Северной Африке и на Гуадалканале, действовавших на пределе материально-технических возможностей, была сопряжена с чудовищным риском для сил и успеха поставленной задачи. Принятие такого уровня риска на нескольких театрах военных действий привело к возникновению кумулятивного риска, означающего, что для перелома ситуации в одной кампании может потребоваться больше ресурсов, что подорвет другие кампании".
"Русская армия забыла, что логистика имеет решающее значение для советских наступательных операций".
Ключевой вопрос, задает Клуг, заключается в том, изменилась ли эта ситуация сейчас? По его мнению, опыт действий на Украине не только позволяет поддержать этот аргумент, но и более четко показать, что стратегия - это операция в рамках ограничений, накладываемых логистикой. "Можно с уверенностью сказать, - утверждает он, - что российская армия, похоже, забыла, что логистика имела решающее значение для советских наступательных операций" во время Второй мировой войны.
Недооценка ее важности привела к провалу первой фазы так называемой специальной операции. Дополнительная проблема заключалась еще и в том, что в ходе продолжающейся операции в результате собственных ошибок русские были вынуждены разрабатывать стратегию ведения боевых действий с нуля, на этот раз с учетом логистических ограничений и возможностей.
"Когда начальная фаза наступления достигла своего апогея, русским пришлось принять новую военную стратегию".
Это непросто не только потому, что требует времени. Негативным фактором является и то, что нельзя "начать все сначала", так как первая фаза конфликта в определенной степени определяет форму последующих фаз. "Когда начальная фаза наступления достигла своего апогея, русским пришлось принять новую военную стратегию", - утверждает Клуг. "Они должны были изменить свой подход, если использовать конструкторский жаргон, потому что украинское сопротивление обнажило их логистическую "ахиллесову пяту" - к тому времени, когда русские достигли Киева, у них не было достаточных сил и средств для достижения своих целей".
С нашей точки зрения, важно не только то, что американский эксперт убежден, что описанная им взаимосвязь между стратегией и логистическими возможностями сохранится и в будущем. Мы увидим эволюцию систем снабжения и используемых для этого средств, но сама суть этой взаимосвязи не изменится - в войне реализуемая стратегия является производной от логистических возможностей противоборствующих сторон. В этом смысле можно даже сказать, что стратегические и оперативные инновации и отвага малоэффективны, если они не сопровождаются достаточно современной, эффективной и хорошо построенной системой снабжения наших войск.
В войне стратегия определяется материально-техническими возможностями противоборствующих сторон.
Следует отметить еще одну нить. Ведь если согласиться с тем, что логистические возможности определяют успех в войне, то аналогичным образом следует рассматривать и фундаментальный вопрос американской военной мысли: способность проецировать силу и, следовательно, формировать систему безопасности в периферийных районах, таких как восточный фланг НАТО или Южно-Китайское море.
Завершая свое выступление, Клуг пишет "В общем, логистика взаимодействует с военной стратегией, намечая пути, определяя временной горизонт, необходимый для достижения желаемых целей, и устанавливая уровень риска". Если это так, то давайте рассмотрим, как выглядит ситуация в странах Балтии и, в некоторой степени, в Польше с точки зрения логистики. Это важно по одной основной причине - эффективная логистика дает возможность быстро менять соотношение сил, что, безусловно, влияет как на эффективность сдерживания, так и на конечный результат столкновения.
Аналитики Brookings, анализируя соотношение сил РФ и НАТО в странах Балтии еще до начала СВО на Украине, отмечали, что в пехоте у русских было пятикратное преимущество (только с учетом потенциала Калининградского анклава и Западного военного округа), в бронетранспортерах - четырехкратное, в танках - 22-кратное, а в артиллерии - также пятикратное. Безусловно, соотношение сил отклонялось от модели 1 к 3, принятой в американской военной мысли как достаточной для эффективной обороны.
Эффективная логистика дает нам возможность быстро менять соотношение сил
Сейчас - в связи с потерями России - эти отношения улучшились в пользу стран Североатлантического альянса, но было бы оптимистично полагать, что такое положение дел сохранится навсегда. В годы "холодной войны" НАТО удавалось оставаться в этом диапазоне - 1 к 1,2 в пользу СССР по военнослужащим, 1 к 2,5 по танкам и 1 к 2,8 по артиллерийским системам. Таким образом, вопрос логистики тем более важен для стран Балтии, что при неблагоприятном соотношении сил в мирное время они должны иметь возможность быстро наращивать свои возможности в случае обострения ситуации.
К этому вопросу летом этого года обратились эксперты стратегического аналитического центра CSIS. В докладе, посвященном безопасности региона, они сравнили расстояние мест дислокации основных сил НАТО в период "холодной войны" до театра будущих военных действий с нынешней ситуацией в Литве. Так, в случае двух немецких дивизий (1-я и 2-я пехотные дивизии) расстояние от места их постоянной дислокации до возможного места боевых действий составляло от 75 до 102 км. Если же учитывать три американские дивизии, дислоцированные в Германии (10-я, 11-я и 4-я), то расстояние составляло от 32 до 117 км.
Таким образом, основные силы НАТО, фактически реализуя политику сдерживания СССР, были развернуты в непосредственной близости от театра будущих, возможных военных действий. В случае войны их линии снабжения будут короткими, а значит, гораздо более устойчивыми и эффективными.
Литва, по сравнению с другими странами Балтии, находится в наилучшей ситуации
А как обстоят дела сейчас? Эксперты CSIS, определили ситуацию с точки зрения расстояния, которое предстоит преодолеть в случае войны силам, составляющим бригаду НАТО, размещенную в Литве в рамках так называемого передового присутствия. В данном случае рамочной страной, вносящей наибольший вклад, является Германия. Если проанализировать ситуацию с аналогичными тактическими связями в Латвии (рамочная страна Канада) или Эстонии (Великобритания), то эти расстояния окажутся еще больше, а значит, Литва - по сравнению с другими странами Балтии - все еще находится в наилучшей ситуации.
Однако это не меняет того факта, что немецким войскам из Ольденбурга, где они дислоцируются в мирное время, придется преодолеть 1072 км, из бельгийского Леопольдсбурга - 1345 км, из голландского Шаарсбергена - 1264 км, из Люксембурга - 1357 км, из норвежского Бардуфосса - 1586 км, и только чехи окажутся "в двух шагах", поскольку им придется преодолеть 896 км от Жатеца.
Джон Клуг: Логистика определяет масштаб, размах и характер стратегических операций
Итак, не обсуждая вопрос о том, достаточно ли возможностей бригады для влияния на соотношение сил и средств и сдерживания России, поскольку это не так, важно отметить, что с точки зрения логистики силы, действующие в рамках передового присутствия НАТО, слишком удалены от театра будущих операций.
Таким образом, если согласиться с тезисом Джона Клуга о том, что логистика определяет объем, масштаб и характер стратегических операций, то эта картина, применительно к странам Балтии, многое говорит о ситуации. Проекция силы НАТО в этом регионе Европы настолько слаба и, конечно, слишком мала для формирования правильных силовых отношений с Россией, что в силу расстояний невозможно осуществлять их ритмичное снабжение в военное время. Поэтому нет смысла перебрасывать в этот регион более крупные силы, а те, что там находятся, играют роль трипвайеров, т.е. сил, которые не предназначены для того, чтобы остановить русских, поскольку они слишком малы для этого.
Источник: news.com По материалам зарубежной прессы
