Христианство и атеизм в романе Генриха Бёлля «Глазами клоуна»

Роман знаменитого немецкого писателя Генриха Бёлля «Глазами клоуна» похож на шахматную партию, только против сотни королей и ферзей на одной стороне доски на другой стороне стоит всего одна фигура другого цвета. И не так уж и важно, кто это – пешка или более крупный противник, потому что это обыкновенный клоун. Он атеист, против своей воли одинокий, противопоставленный другим героям – католикам и протестантам, верящим в собственную непогрешимость.

Роман «Глазами клоуна» – это своего рода оптическая иллюзия, картинка-перевёртыш. На первый «детский» взгляд, клоун – это жизнерадостный весельчак. Такое заблуждение встречается всего лишь из-за умения клоунов смешить публику, однако разница между тем, кто смешит, и тем, кто смеётся сам, огромная, как между улыбкой губ и глаз. Не наводит ли это на мысль о том, что в глубине души каждого атеиста скрывается самый искренний христианин, а самый ярый ортодокс – не кто иной, как далёкий от Бога человек?

Отношение Ганса к религии показано через его любовную историю. Девушка Мари, которая жила с Гансом, по её собственному выражению, «в грехе», в конце концов уходит к католику Цюпфнеру, чтобы выйти за него замуж и начать жить «чистой и праведной жизнью». Однако Ганс, который смотрит на вещи собственными глазами и не боится озвучивать самые парадоксальные мысли, непонятные большинству людей, считает, что в браке с Цюпфнером Мари станет ещё более грешной, чем была прежде. То, что в сплочённом католическом обществе, к которому принадлежит Мари, называют соблюдением заповеди, Ганс считает её нарушением.

«Насколько мне известно, по католическому вероучению брак является таинством, в котором двое приобщаются к благодати... а если эти двое дважды и трижды обвенчаны и гражданским и церковным браком, но благодати при этом и в помине нет, значит, брак недействителен?» – вопрошает клоун. «Гм-м», – только и может ответить его оппонент.

Ганс приводит и более весомый аргумент, почему, по его мнению, брак Мари с Цюпфнером – разврат и прелюбодеяние. Ганс вновь вспоминает священное писание, согласно которому вступать в супружеские отношения следует с одним-единственным человеком. По словам Ганса, в которых действительно сложно не уловить свою логику и правду, побывав с одним мужчиной и сойдясь после этого с другим, пусть даже с законным мужем, Мари прелюбодействует. Ганс чувствует себя мужем Мари, а её – своей женой, и ему не нужны никакие бумаги для подтверждения их союза. На протяжении всей книги он подчёркивает, что всегда был однолюбом и не может пойти на близость с другой женщиной, кроме Мари. Не есть ли это гораздо большее целомудрие, чем то, к которому «истинные» католики призывали свою «заблудшую овцу», угодившую в объятия клоуна-атеиста?

Если сравнить отрывки из Евангелия с эпизодами из жизни Ганса, становится ещё понятнее, что, сам того не осознавая (а может быть, наоборот, очень даже осознавая), он во многом поступал так, как учил Иисус Христос. Достаточно вспомнить случай, когда к Христу привели детей для благословения, но апостолы не пускали их к своему учителю. Тогда Христос сказал: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное». Ганс тоже любил детей и умел находить с ними общий язык. Когда он накормил гоголем-моголем болезненного младенца, с которым его попросили посидеть, мальчик сразу оживился и стал выглядеть здоровее, но его родители чуть ли не прокляли Ганса за такую «самодеятельность», хотя вид ребёнка лучше слов говорил о том, что «преступление» клоуна пошло ему на пользу.

Родители Ганса, убеждённые протестанты, тоже далеки от того образа жизни, к которому на самом деле призывал Христос. Они отправили свою дочь, сестру Ганса Генриетту, на гибель и очень просто, по-будничному сообщили об этом сыну, решившему, что она поехала на пикник.

«Что за чепуха, какой там пикник! Она уехала в Бонн поступать в противовоздушные войска. Не срезай кожуру так толсто, сынок... Пойми, каждый должен выполнять свой долг, чтобы выгнать жидовствующих янки с нашей священной немецкой земли». «Долг» оказался для этих людей превыше родительского чувства. Так же и библейским фарисеям было важнее соблюсти священные правила, которые сам Христос нарушал, к примеру, когда лечил больных в субботу. Кроме того, родители Ганса и погибшей Генриетты с детства кормили своих детей самой скудной пищей, хотя были богачами, и в дальнейшем отказывались помогать Гансу деньгами, сидя на них, почти как бальзаковский Гобсек.

Главный герой романа «Глазами клоуна» обличает людей, вера которых сводится к фарисейству, и, сотни раз подчёркивая своё неверие, невольно тянется ко всему, связанному с Богом. Гансу всегда нравилось, когда Мари читала ему Библию. Он любил петь акафисты, пусть даже ему просто было приятно их мелодичное звучание. Он даже хотел спеть акафист Богородице, когда решил стать уличным певцом и сидеть на вокзале с шляпой для монет. «Подумал я и о том, стоит ли мне петь акафисты, пожалуй, лучше не стоит – не то ещё примут меня за католика, объявят меня «своим» и сделают из этого хороший материал для пропаганды, они же всё «используют», и выйдет из этого сплошная путаница и недоразумение из-за того, что я вовсе не католик, а просто люблю акафист Деве Марии и питаю нежность к простой еврейской девушке, которой он посвящён, впрочем, и этого никто не поймёт, всё будет так передёрнуто, что во мне найдут миллионы этих «каталонов», устроят из меня телевизионную передачу – и курс акций поднимется. Нет, надо поискать другой текст, а жаль – мне больше всего хотелось петь именно этот акафист, но петь его на ступеньках боннского вокзала».

Всё, что движет Гансом, продиктовано его естественными желаниями без всякого притворства. Он сам во многом как ребёнок (ещё одно соблюдение учения Христа: «Будьте как дети»). Пусть даже Ганс грешник в глазах других героев, наступающих на него, как шахматные фигуры на единственную пешку или короля противоположного цвета, всё же в конце последней главы в шляпу клоуна-певца падает первая монета, и даже такая маленькая высота, с которой она летит, – уже небо.

Фото из Интернета