Рецензия на «Путешествие в Вифлеем»: в гостинице нет места?

Это не «Один дома» или «Иисус Христос-суперзвезда», но в нем есть Антонио Бандерас в роли распевающего песни Ирода, а Лекре — в роли дрожащего ангела Гавриила.

Рождество каждый год объявляет о своем наступлении раньше. Мы еще даже не наступили День Благодарения, а вот этот своеобразный рождественский фильм для, ммм, всей чьей-то семьи, режиссером и соавтором сценария которого является Адам Андерс. Андерс, дебютировавший здесь в полнометражном фильме, — бывший сценарист и музыкальный продюсер «Glee», а его соавтор Питер Барсоккини — ветеран «Классного мюзикла». Хотя их отношение к древнему миру основано, по меньшей мере, на их предыдущих работах, сценарий также выглядит так, как будто Hallmark протерли через сито Диснея.

Например, будущая мама Иисуса, Мария (Фиона Паломо), возмущается своим браком по расчету и фактически говорит: «А как насчет моей мечты стать учителем, как мой отец?» Во время похода по магазинам ее отговаривают подруги, которые поют: «Мэри, Мэри, Мэри, Мэри / Это хорошо для тебя».

Знакомая сюжетная линия украшена «забавными» штрихами, такими как милая встреча Марии и Иосифа (Майло Манхейм) на фруктовом рынке, а также ангел Габриэль (рэпер и певец Лекре), борющийся со страхом перед сценой перед выступлением перед публикой. Пресвятая Богородица. Позже, во сне, двое Иосифов размышляют над проблемой беременности, а антиМария поет: «Не иди на уступки / за ее проступки».

Антонио Бандерас появляется в роли иудейского царя Ирода, твердо намеренного сделать так, чтобы новорожденный (другой) царь не задержался здесь надолго.

— Он проиграл пари? Можно задаться вопросом, увидев Бандераса в этой роли. Очевидно нет; ему явно нравится играть поющего и танцующего злодея. В своем вступительном номере он напевает о том, что да, хорошо быть королем.

«Мое царство/моё власть», — кричит он. И Джоэл Смоллбоун в роли его коварного сына Антипатра подбирается к нему боком, чтобы гармонизировать фразу «Моя слава».

Магия фильмов действительно зависит от некоторой приостановки неверия, но «Путешествие» проверяет зрителя за пределы рациональной доверчивости, даже несмотря на то, что он упорно утверждает реальность своего существования.

Назовете это рождественским античудом?