-Ну как ты там один? - Мария рассматривала движение в нависшей над ней капельнице и расспрашивала мужа по телефону, - нормально поел или опять шаурму купил?
-Все хорошо, не переживай. Нормально поел, - заверил голос на том конце провода.
Маша выдохнула, заметив насмешливые переглядывания соседок по палате. Еще бы: позавчера она корчилась на койке, сжимая пальцами простынь, в ожидании пусть щадящей, но операции, а все волновалась о муже, который один остался дома без ее присмотра. А уж когда камень из желчного был удален, то беспокойство об "Андрюше" заняло все мысли женщины.
-Нормально - это что? Там и плова, и щей на раз оставалось.
-Да не переживай, мясо ел с булгуром перед работой. Нормальная еда, домашняя.
На слове "булгур" Мария почувствовала, что ее как будто ударило током. В глазах не потемнело, а появилась белая вспышка. Ни она, ни ее муж булгур никогда не готовили. Да и вообще никто из знакомых не интересовался новомодной крупой. Кроме одного человека - ее младшей сестры, Ани.
-Ты там без меня изысками балуешься? - Маша попыталась пошутить, но внутри уже начинало колотить волнение.
-Ну… да… В магазине увидел и что-то купить захотелось. Все хорошо, не переживай. Я тебе после работы перезвоню, сейчас дел много.
Самые плохие ожидания оправдались. Андрей отвечал неуверенно. Как всегда, когда он говорил неправду. Маша скорее бы поверила, что ее муж наконец запомнил название ее стирального порошка, чем купил что-то кроме макарон, сосисок и пачки пельменей.
Веские семейные обстоятельства
Мария собралась с силами, поправила волосы перед зеркалом и вышла в больничный коридор. Ходить еще было тяжело, но она решила ничем не выдавать давящую боль в боку. Соседки по палате рассказывали ей, что одну выписали уже на следующий день после лапароскопии. Значит, и ее могут отпустить домой.
Медсестра на посту подсказала, что нужно подойти в кабинет к лечащему врачу. Мария подождала полчаса под дверью, и с каждой минутой ее беспокойство усиливалось.
-Леонид Викторович, не могли бы Вы выписать меня сегодня? Я себя хорошо чувствую.
Врач непонимающе посмотрел на женщину поверх очков:
-Куда Вы торопитесь? Полежите еще пару дней, мы Вас понаблюдаем. Хотя бы анализов нужно дождаться. Идите, отдыхайте.
-У меня семейные обстоятельства. Мне не хотелось бы вдаваться в подробности, но мне очень надо домой. Пожалуйста.
-Дочь у Вас вроде взрослая, - мужчина пробежался по первому листу карты.
-В другом дело. Это личное, но очень важное! - Мария не сдавалась, - если надо написать отказ от лечения, я готова.
-Значит, муж… - пробормотал врач под нос.
Марии не хотелось вдаваться в подробности. Она даже соседке по палате, с которой сдружилась за пару дней, ничего говорить не стала. А то подумает, что Маша - неадекватная ревнивица.
Но основания для подозрений у нее были.
Соперничество за любовь
С Аней, младшей сестрой, Мария никогда не была близка.
Еще с детства Аня подставляла ее перед родителями и исподтишка портила вещи старшей сестры. Когда мама пыталась разобраться или защитить Машу, младшая заливалась громким плачем, а повзрослев - демонстративно уходила из дома.
Самым болезненным было воспоминание о дневнике. Когда 11-летняя Аня нашла личный дневник 14-летней Маши, она прочитала его от корки до корки и вынесла во двор, чтобы показать мальчикам. Среди ребят был и тот, о чувствах к которому было исписано несколько листов подростковым почерком.
Возвращаясь домой в тот день, девочка сразу услышала смех с лавочек, где сидели парни. Вдруг тот самый Дима встал и стал громко, с выражением читать строки, в которых Маша описывала, как мечтает его поцеловать, когда видит в школе.
-Когда он проходит мимо меня, - декларировал красный от смеха Дима, - в моем животе что-то сжимается!
Парни безудержно гоготали так, что некоторые из них уже держались за животы. Девушка, зажав уши, в слезах убежала домой, где ее с наглой улыбкой встретила младшая сестренка. Не выдержав, Маша вцепилась ей в волосы… за что была сильно наказана мамой. Плачущей Ане, показательно стягивающей из локонов выдранные волосинки, все сошло с рук. Опять.
Когда девочки повзрослели, то старались не вспоминать прошлые обиды и вежливо общались друг с другом. И Маша, и Анна вели себя так, как будто ничего и не было. Но той теплоты, которая бывает между сестрами, все равно не было.
Сейчас Мария часто общалась с сестрой. Но происшествие с дневником до сих пор снилось ей по ночам. Женщина, у которой у самой уже была взрослая дочь, просыпалась с дрожью в теле. А в ушах звучал довольный подростковый девчачий голос: "Папа меня больше любит. Ты ему даже не родная!"
Задорная свояченица
В тот далекий день, когда Маша привела Андрея знакомиться с семьей и объявить, что они собираются пожениться, девушка сразу поняла: надо держать жениха от сестрички подальше. Все застолье она флиртовала с Андреем и строила глазки, заливисто смеясь. Подсела поближе, что-то рассказывая на ухо. И с нескрываемым удовольствием смотрела в лицо Ани, которая ерзала на месте и нервничала.
-Зачем ты это делаешь? - Маша не выдержала и вывела сестру за локоть в коридор, - у тебя же у самой парень есть!
-Машуль, ты чего? - младшая сестра опять сделала невинные глазки, точь-в-точь, как в детстве перед мамой, - я просто пытаюсь подружиться с новым родственником!
История периодически повторялась. Особенно некрасиво вышло на юбилее папы. Маша, налакомившись вишневой наливки, в 3-ий раз позвала Андрея танцевать. Мужчине уже самому было неудобно, а тут еще и задорная свояченица в коротком платье и сетчатых колготках согнула ногу в колене, задрала и закинула на него. Даже папа не выдержал и шикнул на Аню, довольную своим куражом.
Когда Аня переезжала на очередную съемную квартиру и попросила Андрея помочь ей перевезти вещи, Мария снова занервничала.
-Маша, у меня же ни мужа, ни машины нет, - Аня держала сестру за руку в знак благодарности, - а вы меня так выручаете. Настоящие родственники! Андрей же не против?
Андрей против не был. Он вообще был очень мягкий человек, с трудом отказывающий в просьбах. И никогда не отказывающий родственникам. Шумная и болтливая Анна его частенько смущала своей активностью и прямолинейностью, но Андрей видел в ней одинокую, по-своему несчастную женщину, которой в случае с переездом неоткуда ждать помощь.
"И чего он только в тебе нашел?"
Мария вспоминала это все это в такси, глядя за вечерний город.
-Хоть бы это была неправда и никакой Ани там не было, - думала она, - лучше пусть я окажусь ненормальной ревнивицей, чем узнаю, что она с Андреем! Пусть этот страх будет просто отголоском детских травм.
Мария открыла дверь квартиры ключом и сразу услышала звонкий голос сестры, доносящийся из кухни:
-Андрей! Ты так рано вернулся? Я тебе окорочка пожарила! Подожди, только на кухню пока не заходи
"Нет. Только не это" - пронеслось в голове. Маша, не разуваясь, влетела на кухню. Перед ней стояла, конечно же, ее наглая младшая сестрица, умывающаяся в раковине. Одетая в ее любимый розовый махровый халат, на котором уже темнели пятна от растительного масла, и с косметической маской на лице, которую судорожно пыталась смыть.
-Андрей, я же просила не заходить!
Аня подняла голову, но маска затекла ей в глаза. Зажмурившись, она не могла разглядеть, кто стоит перед ней.
-Я тебе сейчас покажу - "Андрей"!
Мария не выдержала и схватила сестру за плечо, выталкивая в коридор и стараясь не чувствовать распирающую от резких движений боль в животе. Она кинула ей в лицо кухонное полотенце. Аня, поймав его, стала быстро протерла глаза и наконец поняла, кто перед ней стоит.
-Маш… Ты как тут оказалась?
-Это ты чего тут делаешь?
Со зрением к Ане вернулось самообладание. Женщина вызывающе приосанилась:
-Так твой беспомощный муж один-одинешенек остался. Я, как заботливая родственница, не могла оставить его одного. Когда мама сказала, что ты в больницу попала, сразу пулей полетела на следующее же утро с продуктами. А ты чем думаешь, когда мужика одного оставляешь? - сестра хлопала глазками.
-Если так хочешь следить за мужиками, то себе своего заведи! И корми его, сколько хочешь! Говори, что между вами было?
-Ты ненормальная! Ничего! - Аня перешла из обороны в атаку и закричала, - квохчешь как наседка над своим Андрюшей. И чего он только в тебе нашел?
На секунду Маше показалось, что выражение лица сестры стало точно таким же, как в детстве. Кажется, ей даже привиделась та короткая челка, из-за которой маленькая Аня с насмешкой смотрела на нее, когда разбила бабушкину вазу и побежала рассказывать, что "Машенька уронила, я осколками чуть не порезалась".
Собрав последние силы, Мария распахнула входную дверь и толкнула босую сестру в домашнем заляпанном халате. Аня с остатками белой маске на лице оказалась в холодном подъезде.
-Открой, сумасшедшая! - младшая сестра тарабанила в дверь с дикими криками, - вещи хоть отдай!
Маша в это время пыталась отдышаться, опершись на комод в прихожей. Проверила пластыри на животе.
-Я тебе отдам, если ты больше никогда не появишься в моей жизни, - голос Маши срывался. Больше всего ей хотелось, чтобы сестра исчезла.
-Нужна ты мне, как собаке пятая нога, смешная. Ты с детства мне завидуешь, ведь папе неродная была, - младшая сестра всегда смелела, когда произносила гадости. Марии даже в глазок не надо было смотреть: она и так знала, как Аня произнесла это с задранным носом.
-Где твои вещи?
-В спальне, под кроватью, сумка стоит.
Через минуту сумка прилетала в Аню.
-И сапоги! На батарее сохнут!
"Эгоистка!"
Мария устало опустилась на супружескую кровать. Покрывало было скомкано: видно, что тут кто-то повалялся. Мысли были самые нехорошие.
Женщина достала телефон и набрала мужа:
-Андрей, ты где?
-Что-то случилось? Что с твоим голосом?
-Где ты, я тебя спрашиваю,
-Маш, ты только не волнуйся. Я пока поживу у мамы. Ты не зря беспокоилась: я совсем не справляюсь с хозяйством. Такой я, беспомощный.
-Я дома. Приезжай.
Андрей примчался за 20 минут.
И с виноватым выражением лица рассказал, как рано утром Аня ворвалась в квартиру с тяжелым пакетом из гипермаркета, излучая заботу и проговорив, что "Пока Маша в больнице, я за тобой буду следить. Тем более у меня дома трубу прорвало, воды нет, так что я поживу тут и это будет лучше для всех".
Муж был озадачен гостье, но выгонять ее было неудобно. Ведь, во-первых, она елейным голосом говорила о родственной взаимопомощи. А во-вторых, квартира принадлежала Марии, и Андрей никогда не чувствовал себя здесь хозяином в полном смысле этого слова, поэтому выпроваживать сестру жену было, по его мнению, некрасиво.
Нерешительный Андрей решил проблему по-своему: решил ничего не говорить жене, пока она не поправится, чтобы не нервировать после операции. И просто храбро переехать на время к маме, не объясняясь с Аней. Он знал, что жена переживает насчет Аниного внимания к нему, которое и правда порой переходило границы, поэтому решил больше с ней не пересекаться.
Мария подулась на нерешительного мужа полчаса и назвала "Мямля". Выкинула в мусорное ведро окорочка и все-таки обняла Андрея. Муж достал из сумки контейнеры с домашней едой, которые заботливо взял у мамы, узнав о возвращении жены домой.
-Видишь? Никакой шаурмы!
Утром Мария снова вернулась в больничную палату и легла под капельницу. Она снова смотрела, как капает раствор, и подумала: «Какой хороший доктор оказался. Вошел в положение и отпустил». А с Аней давно надо было так попрощаться. Наверное, еще в молодости.
Зазвонил телефон, показав надпись "Мамулечка".
-Мам, привет! У меня все хорошо, не переживай, я…
-Ты чего опять начудила, эгоистка? Опять на Аню кидаешься? Столько лет одно и то же, немедленно позвони ей и извинись! Она же как лучше хотела. Знаешь, пока она переодевалась в твоем подъезде, вошли гастарбайтеры и обсмеяли ее!
Маша никак не могла одной рукой скинуть звонок, и смогла нажать "Отбой", только прислонив телефон к кончику носа.
