Как я стала приёмной мамой и почему пишу об этом в блогах

Данный текст, как и предыдущий, является своеобразным результатом рерайта моих же публикаций в блоге на Яндекс-Дзен

https://dzen.ru/id/5e5023595c1f4e253331d15c

И на том ресурсе, и здесь пишу оттого, что тема "Дети в нашем обществе" не даёт покоя. Это сейчас, в горячке всевозможных событий мирового масштаба, все заботы о детях как бы сведены к "накормлены-одеты-обуты", "сдали ЕГЭ-ОГЭ" и ещё к ежедневным новостям о несчастьях и трагедиях, случающихся с "отдельно взятыми" детьми. Но когда-то вдруг выяснится, что дети и детство должны стать, на самом деле, национальной идеей (был уже заход на неё), заботой, проблемой, требующей решения не на уровне "концепций, положений, законов, регламентов". Выяснится, что детям, (каждому ребёнку!) нужны не виртуальные, а вполне реальные, живые, заботливые взрослые...

Весной 2012 года я принимала непростое для себя решение: не будучи «профессиональным» приёмным родителем, я забирала из детского дома ребёнка, с которым моя родная дочь встретилась в детской больнице. Дочери на тот момент было пятнадцать с небольшим, мальчишке — четыре с небольшим годика. О тревогах, сомнениях, решениях и первых шагах на пути к новой семье (она становилась новой не только для Димы, но и для нас, принимавших его в свою семью) я начала писать в блоге на ресурсе под названием Всероссийский интернет-педсовет https://pedsovet.org/blogs/tags/view/id/909/Post_page/5

Писать я начала от собственной неуверенности и неопытности, поскольку взялась за дело, которым раньше занималась "чисто теоретически": читала лекции студентам в педвузе да изредка водила их на практику в детский дом в числе прочих образовательно-воспитательных учреждений.

Мои самые первые записи были вызваны необходимостью получить точную информацию от сведущих людей по различным вопросам и затруднениям юридического, психолого-педагогического, медицинского, социального характера. Вопросы возникали в реальных ситуациях взаимодействия с ребёнком, социальными службами, учреждением, где на тот момент жил Дима, наших с дочерью внутри нашей, родной, привычной нам семьи. Записи появлялись в блоге без особой периодичности, но очень часто именно потому, что вопросы и затруднения возникали практически ежедневно.

Постепенно эти записи превратились в интернет-дневник. Это был такой интерактивный дневник, который стал механизмом расширения возможностей нашей семьи. Мне очень помогли советы и подсказки, ссылки на интернет-ресурсы, которыми со мной делились педагоги, психологи, родители, учителя.

На этапе принятия решения и оформления опеки над Димой на меня очень повлияли комментарии учительницы, выросшей в детском доме, получившей образование и профессию, создавшей собственную семью, но на всю жизнь сохранившей детскую обиду на людей, не сумевших оформить обещанное ей удочерение. Она переживала за Диму, как за себя, маленькую.

Мы до сих пор сохраняем дружеские отношения с некоторыми читателями дневника.

Всем им, моим собеседникам на Всероссийском интернет-педсовете, я благодарна за поддержку, мудрые своевременные советы и пожелания, за сочувствие.

Главная мысль, которую я хотела донести в своих записках была выражена в просьбн ребёнка ко мне: «Не бросай меня, мама! И никогда никому не отдавай!».

Впервые я услышала её от него, пятилетнего ребёнка, пришедшего из детского садика непривычно загруженным какой-то информацией и мыслями. К тому времени Дима был уже «согрет», «оттаял», перестал рассказывать, как это было на первых порах, про детский дом, больницу, престал играть в «Доктора и больных».

На момент, когда мы забрали его к себе, у него были две «модели мира»: детский дом и больница. Когда мы шли по подъезду, он спрашивал у двери каждой квартиры: «А здесь какая группа живёт?». Это потому, что в детском доме за каждой дверью располагалась группа-семья из детей разного возраста. В квартире, переходя из комнаты в комнату или на кухню, он интересовался: «А здесь какая палата?» или «Какие процедуры здесь проходят больные?». Это потому, что Диме подолгу приходилось лежать в больницах, и он привык к тому, что все взрослые малознакомые люди (а я тогда была для него именно такой взрослой) постоянно лечат его.

Однажды, уже после того, как всё это осталось в прошлом, Дима вдруг спросил перед сном: «Мама, а ты больше никогда меня не бросишь?». К этому времени Дима постепенно разобрался в том, что с ним произошло и как он оказался в нашей семье, что живёт он в обычном доме, где за каждой дверью на лестничной площадке расположены квартиры, а в них живут соседи. Взрослые и дети.

Естественно, отвечая на его вопрос, я кинулась заверять его в том, что не представляю, как я жила без него все эти годы, и, конечно же, теперь я никогда уже не брошу его. Позже я поняла, что в садике была какая-то комиссия, и при Диме состоялся разговор о том, как он оказался в группе (это была группа коррекции зрения и речи).

К комиссии обращаться бесполезно, а к мамам я обращаюсь, переадресовав им тот вопрос в форме просьбы Димы: «Не бросай меня, мама! И никогда никому не отдавай!». Я воспроизвожу эту его просьбу как обобщённое обращение ребёнка ко взрослому, взявшему на себя ответственность быть родителем. И нет особой разницы, появилась ли эта ответственность с рождением «собственного» или с приходом в семью «чужого» ребёнка.

Сейчас Диме 16 лет. Мы прожили и пережили вместе с ним очень многое. Из главных достижений Димы более всего для нас ценны поправившееся здоровье (он обходится без длительных стационарных лечений), обучение в общеобразовательной школе в статусе ребёнка с ограниченными возможностями здоровья, достаточно успешное для его стартовых возможностей обучение в музыкальной школе.

И я, и он, уже подросший и окрепший, воспринимаем наше совместное бытие как шанс. Ему - вырасти и сохранить в себе здоровое отношение к людям, не озлобиться, не потерять себя. Мне - реализовать какой-то свой неизрасходованный потенциал взрослого человека. Поскольку в мои планы никогда не входило взять на воспитание чужого ребёнка, но встреча с Димой состоялась и обернулась его приходом в нашу семью, я расцениваю всё именно как такой шанс.