Дэвид Ропейк, бывший журналист-эколог и бывший преподаватель программы экологического менеджмента в Школе непрерывного образования Гарвардского университета, является автором книги « Лечение канцерофобии: как риск, страх и беспокойство вводят нас в заблуждение ».
Нам нужно переосмыслить наш страх перед раком. Наш страх перед Императором Всех Болезней, усвоенный десятилетия назад, теперь устарел и сам по себе причиняет огромный вред.
Мы боялись рака больше, чем любой другой болезни, с тех пор как в 1920-е годы он стал второй причиной смерти в США (после болезней сердца). Хотя обещание «лекарства» от рака остается невыполненным, мы добились большого прогресса. Смертность от рака в Соединенных Штатах снизилась на 33 процента всего за последние три десятилетия. Около двух третей всех видов рака теперь можно рассматривать как хронические заболевания или полностью вылечить.
Однако наш глубокий страх перед этой болезнью упорно сохраняется. И неудивительно. Несмотря на прогресс, диагноз рака по-прежнему считается смертным приговором. Когда в ходе национального опроса людей попросили назвать первое слово, которое пришло им на ум, когда они услышали слово «рак», более половины ответили «смерть». И действительно, это семейство, состоящее из более чем 200 типов болезней, продолжает оставаться жестоким убийцей примерно 600 000 американцев в год. Люди, которых мы знаем. Люди, о которых мы заботимся.
Но, несмотря на весь этот вред, подумайте о цене нашей канцерофобии, страха, который в некотором смысле больше не соответствует фактам.
Теперь мы знаем, что десятки тысяч распространенных видов рака молочной железы, простаты и щитовидной железы, обнаруженные на ранней стадии, никогда не причиняют никакого вреда. Люди, у которых «чрезмерно диагностированы» эти виды рака, по понятным причинам напуганы и обычно выбирают более агрессивное лечение, чем того требуют их клинические условия. Такие «эктомии страха» причиняют огромный вред, вызывая побочные эффекты от умеренных до тяжелых, включая саму смерть. Мы тратим примерно 5,2 миллиарда долларов в год на такое клинически ненужное лечение, что составляет 3 процента от общей суммы, ежегодно тратимой на все виды лечения рака.
Центры по контролю и профилактике заболеваний сообщили, что в 2017 году почти 16 миллионов человек прошли обследование на рак, даже несмотря на то, что они были моложе или старше тех, кому рекомендуется скрининг, в зависимости от того, кому с большей вероятностью будет оказана помощь или вред (ложноположительные результаты, побочные эффекты последующих диагностических тестов и агрессивное лечение клинически неопасного заболевания, обнаруженного при скрининге). Мы тратим минимум 9,2 миллиарда долларов в год на эту сверхпроверку.
Большинство людей считают, что большая часть рака вызвана канцерогенами окружающей среды. Однако теперь мы знаем, что рак — это, по сути, естественное заболевание старения, которое позволяет накапливать мутации ДНК, вызывающие неконтролируемый рост клеток. Более половины тех, у кого диагностирован рак в Соединенных Штатах, имеют возраст не менее 65 лет, а 87 процентов тех, кто умирает от него, — люди в возрасте 50 лет и старше.
Тем не менее, правительства тратят сотни миллиардов долларов каждый год на снижение риска, связанного с канцерогенами окружающей среды, гораздо больше, чем на любую другую угрозу здоровью окружающей среды, включая загрязнение воздуха мелкими частицами, от которого умирает более 100 000 человек в год. Мы тратим миллиарды на органические продукты, витамины и пищевые добавки, а также на многие другие продукты, которые обещают снизить риск развития рака, но не делают этого. Общественность проголосовала против фторирования питьевой воды в системах общественного водоснабжения, обслуживающих 30 процентов американцев, несмотря на отсутствие доказательств, подтверждающих опасения, что фторирование представляет собой риск развития рака. Страх перед ионизирующей (ядерной) радиацией, которая представляет собой гораздо меньший риск рака, чем принято считать, привел к тому, что стоимость строительства атомных электростанций настолько выросла, что этот источник энергии, не выделяющий парниковых газов, с трудом конкурирует на энергетическом рынке.
Болезни сердца убивают Ежегодно примерно на 15 процентов больше людей, чем рак. Тем не менее, бюджет Национального института рака составляет 7,3 миллиарда долларов, в то время как Национальный институт сердца, легких и крови тратит всего около 2 миллиардов долларов на исследования и работу по профилактике сердечно-сосудистых заболеваний. Не существует никакой «войны с сердечно-сосудистыми заболеваниями», никакого «луна по болезни сердца», который можно было бы сравнить с призывами к «луну по раку» — метафоры, возникшей со времен администрации Никсона, а в настоящее время являющейся инициативой администрации Байдена.
Наш страх перед раком сопротивляется переменам, отчасти из-за его психологической природы. Мы инстинктивно больше боимся угроз, которые олицетворяют знакомые нам жертвы, которые причиняют сильную боль и страдания и которые мы не можем контролировать — вот почему скрининг так привлекателен, потому что он, по крайней мере, дает нам что-то, что мы можем сделать, чтобы защититься. Мы сами.
Страх перед раком также сопротивляется переменам, потому что наши убеждения по-прежнему основаны на том, что мы узнали давным-давно. Общественность по большей части не подозревает о тихом, постепенном прогрессе, благодаря которому так много видов рака излечимы. Очень немногие знают, что многие распространенные виды рака никогда не убивают. Наша глубокая вера в скрининг опровергает доказательства того, что он приносит лишь скромную пользу и наносит огромный вред, чего люди не осознают, поскольку сторонники скрининга сильно переоценивают пользу и практически никогда не упоминают о вреде.
Мы не можем полностью вылечить рак и никогда полностью не избавимся от канцерофобии. Болезнь является внутренним продуктом нашей биологии. Страх движим древними психологическими инстинктами. Но в интересах как нашего индивидуального, так и общественного здравоохранения нам необходимо повышать осведомленность о прогрессе, которого мы достигли в борьбе с раком. Нам необходимо понять и бороться как с болезнью, так и со своим страхом, потому что и то, и другое приносит ужасный вред.
