Старость в царской России отличалась от старости в Советском Союзе. Здесь не было ни пенсий, ни бесплатных лекарств, собес не организовывал танцы и путевки для пенсионеров. Помощь пожилым крестьянам оказывали земские лекарства и примитивные приходские больницы.
В результате на протяжении веков в России существовал цикл подготовки, когда крестьяне, подобно египетским фараонам, практически рождались и сразу готовились к старости. Безопасная старость гарантировалась заботой о детях и экономическим успехом крестьянства, которое требовало пожизненного труда и большого количества детей, чтобы иметь достаточную рабочую силу.
Старшие готовили молодых к самостоятельной жизни, прививали им опыт и навыки крестьянского труда. Когда мать становилась бабушкой, она отходила на второй план, передавая главенство в избе жене старшего сына, которая добровольно помогала и направляла мать.
Когда отец стал дедом, он не сразу передал управление и власть старшему сыну. В результате отец старел, а сын становился все мудрее и могущественнее. Наконец, однажды отец замолчал на семейном собрании и передал совет своему сыну.
Пока вся работа была передана детям, старик оставался дома. Все в деревне занимались большой и малой работой, чтобы помочь своим семьям выжить и накопить деньги на будущее. Наши бабушки и дедушки выбирали работу в соответствии со своими способностями. Ведь опыт и навыки не исчезают с годами.
Если ты умеешь пахать поле, никто не сможет посеять зерно лучше тебя. Если вы толсто рубите бревна, то теперь у вас больше работы в лесу. Рубить кору и собирать бересту для бани было не почетно для сыновей, но для деда в самый раз.
Даже если бабушкины руки не могли ткать, время, проведенное за прядением шерсти и ниток, было в самый раз для старой Терпения. Что бы делали дети в большой семье без своих бабушек? Кто, как не бабушки, укладывают детей, кричат им вслед, поют песни и рассказывают истории?
Старейшины деревни не сидели сложа руки, а давали детям столько, чтобы они могли жить по мере своих сил. Они строили лодки, делали прялки и играли на флейтах для своих внуков. Жены собирали веники и еловые лапки для метел. Он стирал одежду, час расчесывал картофельные волосы, и день старика заканчивался!
Но старость подходит. Старик становится забывчивым, перестает беспокоиться о чем-либо и плачет, как ребенок. Молодые добреют к своим родителям и жадно пьют с ними в их последние дни. Они больше не слышали нецензурной брани, которой пользовались крестьяне.
Даже когда мой дед забывал закрыть кур или оставлял грабли под дождем. Даже если бабушка клала слишком много соли в суп или поджигала хлеб, не вынимая его из печи. Ничего не происходило! Сыновья и невестки просто молчали, решая эти проблемы за своих родителей и уменьшая беспокойство старика.
А потом наступил день, который всегда был неожиданным. Смерть в деревне при царях была не концом, а началом: 80 лет каждое утро молился в посадской церкви, перед тысячами икон, и сотни лет молились другие до него.
И вот, в последнее утро, пришла свобода, и старец покинул суровый мир труда ради блаженного мира, известного как рай. После покаяния и причастия дети поцеловали их в лоб. Затем, окруженный детьми и внуками, старец тихо уходил, зная, что дома все хорошо.
Проследив за его уходом, дети вспоминали о своих родителях и поручали внукам и правнукам ухаживать за могилами. Пока существует деревня, память о ней будет жить. По-прежнему стоят новые кресты, на кресты кладут свежие кусочки сахара, а правнуки знают, кто где покоится. Спустя 200 лет эти старики по-прежнему живут в нашей памяти, и мы слышим их имена.
