Может ли мужчина кормить грудью или это исключительно прерогатива женщины?

Символом кормящей груди в Египте служил иероглиф «мена», означавший одновременно и грудь, и луну. Этот символ отражал веру египтян в то, что именно из груди лунной богини вытек Млечный путь со всеми звездами ночного неба, она же послужила источником воды жизни для всего универсума. Поэтому иначе как странным не назовешь то упорство, с которым Египтологи отстаивают мужской род основателя первой правящей династии Египта, при том, что «его» именем было Мена, со всей очевидностью указывающее на женщину, земное воплощение лунной богини.

Хотя на одном из изображений Хапи, бога Нила, мы отчётливо видим две женских груди. Они означали, что этот бог сможет, в случае засухи, предоставить достаточное количество воды для будущего урожая.

Множество древних традиций говорит о Богине как о кормящей матери мира. Один из впечатляющих образов «кормилицы» воплощен в знаменитой Артемиде Эфесской, чей сплошь покрытый грудями торс служил символом изобильного пропитания для всего живущего на земле. Почти во всех известных нам языках «ма-ма»означает материнскую грудь.

Считалось, что просветление и даже бессмертие достижимо теми, кто может питаться молоком Богини. Тантрический афоризм говорит: «Бессмертны те, кто вскормлен грудью Матери вселенной». В Древнем Египте считалось, что фараоны обретут бессмертие в образе вечных младенцев, кормящихся грудью Богини. В Риме полагали, что достижение просветления под руководством alma mater («душа мать» — так называли жрицу-наставницу) сходно с обретением второго детства. Слово alumnus означало и питомца, и сосунка.

У берберов материнское молоко создавало мистические отношения между домом и родовым духом, восходя к матриархальной связи между материнством и правом собственности. Если пришлому бродяге удавалось роникнуть в палатку чужого клана, схватить мать и пососать ее грудь, он автоматически становился почетным членом этой семьи и мог пользоваться ее покровительством.

Насколько сильна была образность кормящей матери в роли Богини, создательницы и кормилицы, можно судить по тому, как приверженцы мужских богов изо всех сил, всеми правдами и неправдами старались приспособить эту образность к отцовству. Патриархальные иудеи в связи с этим даже присвоили Яхве титул Эль Шаддай, означавший весьма далекую от отцовства молочную грудь или кормящую мать. «Числа» (11:12) говорят о Боге как о кормящем отце, что «носил во чреве весь народ сей», и эта нелепость еще и умножена в писаниях поздних отцов церкви, подобных св. Амвросию, который рассуждал о «чреве Отца» и «кормящей груди Христа».

Но верхом противоречий в библейской традиции можно считать «высказывание» Марии, реально кормящей матери, которую вынудили произнести следующее: «Тот, кого доят, есть Отец, и Святой Дух доит его, потому что полны его груди и нужно ему освобождаться от молока».

Из древнего титула дающей молоко Богини, Агаты, «доброй», была сооружена христианская святая, чьи груди были отрезаны в наказание за то, что она отказалась выйти замуж за царя Сицилии. (В действительности все древние сицилийские цари носили имя Агатокл в знак священного союза с Богиней. Ранние христианские иконы изображали фиктивную св. Агату с блюдом в руках, на котором лежали ее ампутированные молочные железы. Последние по прошествии времени были ошибочно приняты за колокольчики, и святая сделалась еще и покровительницей литейщиков колоколов.

Тем не менее легенда об отрезанных грудях св. Агаты не только сохранилась, но и выросла в широко распространившийся культ мощей молочных желез, числу которых могла бы позавидовать сама Артемида Эфесская. К настоящему времени сохранилось по меньшей мере шесть отрезанных грудей св. Агаты, помещенных в различные церкви.