Моя небольшая автобиографическая повесть – 6

Я в те годы

Итак, похоже, очередной фрагмент этой моей автобиографической повести, наконец, попал в конкурс. В ней нет ничего вымышленного, все события из жизни, точнее, из моей жизни. Я решил начать её публиковать, раз теперь публикации написанные на основе личного опыта имеют преимущества в конкурсе. А то, что в данном случае, публикация художественная, надеюсь, плюс, а не минус.

Напоминаю, эта повесть часть моей художественно-документальной книги «Мой роман «Тёмное Пламя» (Книга о книге)».

Вот её обложка:

Приобрести его можно на Ридеро, как на бумаге, так и в электронном виде здесь https://ridero.ru/books/moi_roman_tyomnoe_plamya_kniga_o_knige/.

И на ЛитРес, только в электронном виде, здесь https://www.litres.ru/book/andrey-kozlovich-32333/moy-roman-temnoe-plamya-kniga-o-knige-kniga-pervaya-69823996/.

Действие повести происходит в далёких 1986 – 1987 годах, меня, тогда курсанта Высшего Военно-Политического Училища, профилактировали органы КГБ, и я был исключён из партии. Но мне удалось сделать невозможное, добиться отмены этого решения, и получить первое офицерское звание. Роль сыграла «Перестройка». Вообще, почему-то, так получилось, что о моей биографии можно написать минимум три остросюжетных романа.

Предыдущий фрагмент здесь

https://www.9111.ru/questions/77777777723640200/.

7

Встречи с Таней сильно помогали ему. Образованная, умная девушка, с живым воображением и достаточно оригинальным мышлением была хорошим собеседником, а близость их отношений позволяла им быть достаточно откровенными. И всё же были ряд вещей, который даже она не могла понять. И, в относительно недалёком будущем ему пришлось убедиться, что таких вещей, увы, слишком много. Поэтому Таня не могла помешать существованию тетради.

И перо продолжало своё путешествие о её страницам, в те редкие минуты, когда он мог позволить себе выделить на это немного времени самоподготовки.

Он писал:

Вот и начался мой разговор с самим собой. Просто удивительно как много мне нужно стало сказать самому себе, как во многом разобраться. Иногда так бывает, что человеку нужно что-нибудь сказать людям, но его не понимают. Я, пока, не в состоянии вскрыть причины непонимания, но если тебя не понимают люди, остаётся доверить свои мысли тетради. Она всё перенесёт, и ничего не выдаст, конечно, если правильно с ней обращаться.

Дальше он поднимал многие вопросы, часто самые неожиданные. Например, вопрос о Боге. Он писал:

Даже самый поверхностный анализ, даже нескольких религий, даже нескольких направлений одной религии, выделяет между ними взаимоисключающие противоречия. А это, в большинстве случаев, даёт понять их ошибочность. Ну, а если подойти к вопросу иначе, если представить, что Бог это нечто создавшее Вселенную, пронизывающее её, и направляющее и контролирующее её развитие. Или уже забывшее о своём создании, и предоставившее ему возможность развивается самостоятельно.

Он рассматривал эту мысль со всех сторон. Он писал:

Сейчас мы – материалисты, выделили законы природы, понимая под ними устойчивую, выработанную в процессе развития, связь между явлениями.

Развитие, в свою очередь, подчиняется законам материалистической диалектики.

Здорово это у нас получилось. Законы, обуславливаются законами. Почти как по той древней притче:

Внук спрашивает у деда:

-Дедушка, на чём стоит земля?

-На трёх китах, – отвечает дед.

-А киты на чём?

-На воде.

-А вода на чём?

-На земле.

-А земля на чём?

-Ох, внучек, какой же ты непонятливый! Я же тебе ясно сказал, земля на трёх китах стоит.

Но если так, если силы, установившие законы природы непонятны, то, получается, что их кто-то установил.

Опасная дорожка. Только что, отказавшись от Бога, я вернулся к нему, уже с другой стороны.

Мысль его продолжала своё путешествие, опускаясь то в бездны времени, то в бездны Вселенной, то в открытые вопросы марксистско-ленинской философии.

Наука отвечает на вопрос «Как?», а не «Почему?». А что делать, если этот ответ нужен? Ответы на все вопросы даёт религия.

Он сделал вывод, что Бога нет, в том понимании, в котором учит религия, понятно, какая, нет Создателя и царя Вселенной.

Да, огромная пронизывающая колоссальные пространства разумная субстанция может существовать, и она совсем необязательно должна быть живой. Не исключено, что мыслить может и неживая материя. Но такая субстанция, как и любой разум, может появиться только в процессе развития. Разум всегда продукт развития. Говоря проще, разум – это опыт.

Разумен ли младенец? Забудем на мгновение о генной памяти, если она существует. Что выходит? Потенциально да, реально нет. А разумен ли человек потерявший память и возможность запоминать? Конечно, эти вопросы гораздо сложнее, примеры абстрактны, но главную мысль раскрывают и они.

Мысль из всего написанного вытекала одна – разум не может быть первичным, по отношению к материи. Для себя основной вопрос философии он разрешил материалистически. И нашёл этому обоснование.

Эта тетрадь писалась в самых неожиданных, иногда, в очень сложных условиях, записи были небольшими по объёму, но в них нашло отражение, то самое главное свойство, выражающее существо любого человека, которое мы издревле называем душа.

8

Субботний вечер был дождливым, как, впрочем, и всё это время года, природа оплакивала померкшую зелень лета. В этом году не получилось того торжественного траура по ушедшей поре, которую в Америке называю «индейским летом», а на Руси, уже многие века, «летом бабьим». Им пришлось принять горе природы на свою голову.

Они остановились перед зданием университета.

-Андрей, – неожиданно требовательно сказала Таня, – мы не пойдём дальше. Сегодня в нашей комнате соберутся девчонки, и нам не удастся побыть одним.

-Что ты предлагаешь? – Спросил он.

-Если хочешь, можем посидеть здесь, на скамейке.

-Холодно и дождь.

-Ну и что, – вновь жёстко сказала она.

Так, впервые, они поссорились. Ссора бушевала довольно долго, хотя они и не сильно повышали друг на друга голос.

В воздухе уже чувствовался мороз, и Танино желание сильно напоминало каприз, однако он догадывался об истинной причине происходящего. Даже Тане, похоже, не удалось решить его проблему одиночества, одиночества «Наедине со всеми». Что, собственно, и было главной причиной появление тетради.

Таня, безусловно, была не просто очень умной девушкой, а она была блестящей интеллектуалкой, но даже она далеко не всегда, а, вернее, слишком часто, не понимала его. Позже у него, понятно, будет много женщин, и почти все они будут даже не просто представительницами элиты, а представительницами самой высшей элиты, и не только на уровне России, ему много лет придётся работать с международными организациями. Но проблема будет сохраняться. И это не понимание, как ему казалось, самых очевидных вещей, будет его ужасно раздражать, и раздражение будет накапливаться, приводя ко всё нарастающим ссорам и, в конце концов, к разрывам. Пока, однажды, он не встретит женщину, которой скажет «Ты единственная, с кем мне есть о чём разговаривать». И дальше они будут вместе очень много лет, и за все эти годы практически никогда не будут сориться.

Но это будет потом. Пока же это была его, практически, как в той песне «первая, неземная любовь», да ещё и в солнечном городе, в Крыму, по статистике больше всего солнечных дней в году, на всей территории Советского Союза. И он, может быть к счастью, ещё не понимал, насколько со сложной проблемой столкнулся.

-Ну, что ж, давай сядем. В ногах, в конце конов, правды нет, – согласился, наконец, он.

Они сели. Прямо перед ними был ярко освещённый парадный вход в университет, а перед большой клумбой высился на постаменте бюст Фрунзе, университет был его имени. Ранняя темнота уже неплохо скрывала их, а холод и молодость заставили сесть поближе.

Они поссорились ещё немного, а затем обнялись. Ссора захлебнулась мгновенно.

Поцелуй, как всегда, был долгий, они, как всегда, закрыли глаза, и, как всегда, забыли обо всём. Прервав его, они, соприкоснувшись лбами, долго смотрели дуг другу в глаза.

-Два дурака, – наконец, сказала Таня, тряхнув волосами, в которых запутались мириады искрящихся брызг дождя. Капли сверкнули в набегающих бликах электрического света.

-Точнее, дурак и дура, – улыбнулся он.

Они крепко прижались друг к другу. Поцелуи следовали одни за другим, за редкими перерывами перевести дыхание.

-Ты знаешь, – сказал он, – а я ведь недавно и не представлял, какой он, поцелуй парня с девушкой. Я, даже, если можно так выразится, на знал технологии этого дела.

Она лукаво улыбнулась ему.

-Да. Но ты способный ученик.

Они вновь долго целовались. Когда поцелуй, наконец, завершился, она с притворным гневом взглянула на него:

-Ты, что хочешь, что бы я задохнулась?! – Строго спросила она. Впрочем, нотки строгости, уже в конце фразы, утонули в совсем других нотках, а её необыкновенные глаза вновь заискрились мириадами лукавых искр.

-Нет, я как раз этого очень не хочу, – в тон ей ответил он.

Они вновь поцеловались. Их первый поцелуй, нужно сказать, был для него полной неожиданностью. В литературе ему не встречалось описания таких поцелуев, а больше он ничего о поцелуях, по понятным причинам, знать не мог. Таня же просто не признавала других поцелуев. Она целовалась только открытым ртом. И это было, как он позже убедился, редким исключением из правил. Более того, женщины, не признававшей других поцелуев, он больше не встречал.

Прошло два часа, они сильно замёрзли, но их вряд ли что-то могло сейчас поднять со скамейки.

-Ну, вот и всё, – наконец, сказал он. – Мне пора.

-Когда ты опять придёшь?

-Не знаю. Наверное, в обычные дни нет смысла, только в следующую субботу.

-Я до следующей субботы не выдержу, – очень тихо сказал она.

-Что? – Не расслышал он.

-Я до следующей субботы не выдержу! Заболею! – Глядя прямо ему в глаза, повторила она.

Помощь каналу можно оказать здесь.

Предыдущий фрагмент здесь.

Мой канал на Дзен здесь.

Продолжение следует.