В прошлом году Стэнфордский университет принимал на территории кампуса неонацистов.
Стэнфорд играет ключевую роль в цензуре:
Возможно, есть и другие, которые я опускаю, но если вы просто замечаете эти связи в отдельности, то, возможно, задаетесь вопросом, что же происходит со Стэнфордом?
Книга Малкольма Харриса "Пало-Альто" помогает ответить на этот вопрос, и дело в том, что это всегда происходило в Стэнфорде. Вот что такое Стэнфорд: цитадель капитализма, построенная на евгенике, бомбах и ненависти к рабочему классу.
Но, как следует из подзаголовка, это не просто рассказ об университете; он рассматривает его в контексте своего региона и страны, где он играет такую ключевую роль. Несомненно, другие элитные университеты США играют большую роль в увековечивании правящей идеологии и производстве столь же безумных бизнесменов и правительственных чиновников, но Стэнфорд сыграл центральную роль в превращении региона в "звезду смерти" Кремниевой долины, которой он является сегодня. Основанный на американском фронтире, вдали от Лиги плюща на восточном побережье, он имел отличительные черты, которые позволяли ему существовать на "переднем крае".
Харрис приводит аргументы в пользу того, что Силиконовая долина, в буквальном смысле слова, была рассадником эффективности и евгеники, и именно она определила курс Кремниевой долины, страны и мира.
Харрис уделяет большое внимание системам, опираясь на концепцию социологического воображения К. Райта Миллса, которую он описывает как инструмент, с помощью которого люди могут "понять, что происходит в них самих как в мельчайших точках пересечения биографии и истории в обществе".
Как пишет Харрис, "меня интересуют не столько личные качества мужчин и женщин в этой истории, сколько то, как капитализм использовал их".
New York Times осудила книгу из-за этого курса, в какой-то момент осудив Харриса за его неспособность увидеть, что либеральные демократы держат ответы на проблемы капитализма. Если вы верите, что все идет хорошо, пока у руля стоит "голубая команда", я могу понять, как книга может быть воспринята как уныние. Но если вы не верите в это, она обязательна к прочтению.
Харрис подробно цитирует и периодически возвращается к обмену мнениями в романе Фрэнка Норриса "Осьминог" 1901 года, в котором герой писателя Пресли и железнодорожный барон Шелгрим обсуждают огромную власть железных дорог, и я приведу здесь только один ключевой момент:
"Поверьте, молодой человек, - воскликнул Шелгрим, положив на стол толстый мощный указательный палец, чтобы подчеркнуть свои слова, - постарайтесь для начала поверить в то, что железные дороги строятся сами по себе. Там, где есть спрос, рано или поздно появится и предложение. Мистер Деррик, он выращивает свою пшеницу? Пшеница растет сама. На что он рассчитывает? Он поставляет силу? А на что рассчитываю я? Я строю железную дорогу? Вы имеете дело с силами, молодой человек, когда говорите о пшенице и железных дорогах, а не с людьми. Есть пшеница, ее запасы. Ее нужно везти, чтобы накормить людей. Есть спрос. Пшеница - это одна сила, железная дорога - другая, и есть закон, который управляет ими - спрос и предложение. Люди мало что могут сделать во всем этом деле. Могут возникнуть сложности, условия, которые тяжело отразятся на человеке - возможно, раздавят его - НО ПШЕНИЦА БУДЕТ ПЕРЕВОЗИТЬСЯ ДЛЯ НАСЛЕДИЯ - так же неизбежно, как и расти. Если вы хотите свалить вину за происшедшее в Лос-Муэртосе на кого-то одного, вы совершите ошибку. Вините условия, а не людей".
Шелгрим - это автор Норриса, объединивший реальных железнодорожных баронов в одного человека, и, вопреки утверждениям Шелгрима, не голод людей по хлебу привел к строительству железных дорог, а "жажда капитала к прибыли".
Одним из таких баронов был, конечно же, Леланд Стэнфорд. Вместе с тремя другими он вложил небольшую сумму в попытку провести железную дорогу через Сьерра-Невадас.
Благодаря коррупции, насилию, правительственной щедрости и расовым законам, создающим разницу в оплате труда, Стэнфорд дико разбогател, не прилагая к этому никаких усилий:
В Стэнфорде система нашла еще одного человека, который встал на сторону больших сил, дергающих его за ниточки. И хотя он был всего лишь счастливой обезьянкой, танцующей для мясорубки истории, Запад был так дорог мировому рынку, а масса вовлеченных в него ценностей была столь гигантской, что размер его небольшой доли превосходил даже его фантастический аппетит к роскоши...
"Он никогда не зарабатывал денег, но для него их сделали очень много, и, получив их, он знает о их ценности не больше, чем о способе, которым они были получены", - писал о нем соратник Стэнфорда Хантингтон.
"Молодая кровь"
Вполне логично, что Марк Цукерберг в настоящее время занимается разведением скота (или нанял команду для разведения скота).
Леланд Стэнфорд был ничем не примечательным человеком, не похожим на Зака. Оба - жадные до денег люди, которые случайно получили возможности и преимущества, оказались в нужном месте в нужное время и использовали безжалостность, которой их учили.
А Стэнфорд разводил лошадей.
Он купил ферму площадью 650 акров в местечке, которое назвал Пало-Альто. Это решение было продиктовано в основном желанием избежать классового конфликта в Сан-Франциско, от которого даже особняк на городском холме Ноб (как набоб) не был достаточно далек.
Стэнфорд не особенно заботился о лошадях и их благополучии:
Стэнфорда не устраивало владение лошадьми, как не устраивало и владение самыми быстрыми лошадьми на всей земле. Он видел себя вовлеченным в серьезную научную кампанию по улучшению производительности рабочего животного - иппологию, или конную инженерию. Для капиталиста Стэнфорда лошади были производительными биологическими машинами, и на скачках он мог анализировать их производительность в соответствии с простыми, однозначными показателями.
Стэнфорд посчитал, что если он сможет увеличить стоимость каждой лошади на 100 долларов, то это будет стоить 1,3 миллиарда долларов (более 30 миллиардов долларов в 2022 году) для США, в которых насчитывалось около 13 миллионов лошадей.
Конечно, заставляя жеребят бегать прежде, чем они смогут ходить, было много порванных сухожилий, а "хороший материал" был "испорчен", но в глазах Стэнфорда это отсеивало слабых. Харрис пишет, что это "мнение было хорошо для продаж, потому что гены гораздо легче воспроизвести вне помещения, чем капиталоемкое обучение...".
Капиталистическая рациональность системы Стэнфорда в Пало-Альто гласила, что если лошадь "ошибается в два года, она будет более дешевым провалом, чем если она ошибается в десять лет".
Отчасти Стэнфорд вдохновился своим проектом по созданию лошади, но на самом деле его вдохновило другое развивающееся направление того времени: движение по обучению детей младшего возраста, которое недавно пришло в США из Германии с ее "детскими садами". Стэнфорд применил свой подход к лошадям, подчеркнув прежде всего потенциальную и спекулятивную ценность, а затем решил применить свою лошадиную науку и к людям.
После смерти единственного сына в 1884 году Стэнфорд и его жена Джейн основали Университет Лиланда Стэнфорда. Первый набор студентов осуществлён в 1891 году:
"Помните, что жизнь, прежде всего, практична", - сказал губернатор
