Американцы всегда считали, что скальпирование и индейцы — синонимы. Срезание макушки павшего противника традиционно считалось древним индейским обычаем, совершаемым для получения ощутимого доказательства доблести воина. Но в последние годы многие голоса – как индейские, так и белые – серьезно задаются вопросом, действительно ли индейцы изобрели скальпирование. Последнее предположение заключается в том, что белые колонисты, устанавливая награды за волосы врага, ввели обычай скальпирования индейским союзникам, ранее невиновным в этой практике.
Эта теория предполагает два факта: во-первых, белые колонисты, заселившие Америку в семнадцатом веке, умели снимать скальпы еще до того, как покинули Европу; и во-вторых, индейцы не знали, как снимать скальпы до прибытия белых людей. Но являются ли это фактами? А если нет, то кто изобрел скальпинг в Америке?
Полное молчание как со стороны участников, так и со стороны историков ставит под сомнение первое предположение. Ибо никто никогда не намекал, а тем более не доказал, что европейские армии, которые так безжалостно сражались во время крестовых походов, Столетней войны и религиозных войн, когда-либо снимали скальпы со своих жертв. Даже в Ирландии с дикой жестокостью англичан, войска королевы Елизаветы никогда не снимали скальпы. Мрачные, серые лица отрубленных голов, выстроившиеся вдоль дороги к командирской палатке, были более ужасными, чем безличные клочья волос и кожи.
Второе предложение не намного лучше. Из различных источников имеется множество свидетельств того, что индейцы практиковали скальпирование задолго до прибытия белых людей и что они продолжали делать это без стимула в виде колониальных денег.
Первым и наиболее известным источником свидетельств являются письменные описания первых европейских наблюдателей, которые, по-видимому, видели индейские культуры восточного побережья в аборигенном состоянии. Когда в 1535 году Жак Картье плыл вверх по течению Святого Лаврентия к территории нынешнего Квебека, он встретил жителей Стадакона, которые показали ему «скальпы пяти индейцев, натянутые на обручи, как пергамент». Его хозяин, Доннакона, сказал ему, что они были «тудаманами с юга, которые постоянно вели войну против его народа».
Двадцать девять лет спустя другой француз, художник Жак Ие Мойн, стал свидетелем практики Тимукуанцев снимать скальпы на реке Сент-Джонс во Флориде:
«Они несли с собой полоски тростника, острее любого стального лезвия… они разрезали кожу головы до костей спереди назад и со всех сторон и срывали ее, и волосы были длиной более полутора футов. Сделав это, они выкопали яму в земле и развели костер, куском тлеющего уголька… Над огнем высушили скальпы, пока они не стали похожими на пергамент, насадили скальпы на концы своих копий, и с триумфом понесли их домой.
По прибытии в свою деревню они устроили церемонию победы, во время которой ноги, руки и скальпы побежденных с «большой торжественностью» прикреплялись к шестам.
Французы были не единственными свидетелями индейского обычая снятия скальпов. Когда англичане самонадеянно выступили против могущественной Конфедерации Поухатан в Вирджинии, индейцы применили старую тактику, чтобы попытаться подавить их дерзость. В 1608 году Похатан совершил внезапное нападение на деревню «ближайших соседей и подданных», убив двадцать четыре человека. Когда победители уходили с места битвы, они уносили «длинные волосы с одной стороны головы (другую брили), а кожу закрывали ракушками или тростником». Затем пленников и скальпы представили вождю, который повесил «локоны волос вместе со шкурами» на веревке между двумя деревьями. «И таким образом, — писал капитан Джон Смит, — он выставил их, показав их англичанам, которые пришли к нему по его приглашению».
Первые голландцы, проникшие в страну ирокезов в северной части штата Нью-Йорк, также обнаружили свидетельства скальпирования местных жителей. Когда зимой 1634–1635 годов хирург из форта Ориндж (Олбани) отправился на территорию могавков и онейды, он увидел на воротах старого замка Онейда на ручье Орискани «три деревянных изображения, вырезанных в виде людей, и с ними… три скальпа». развевающиеся на ветру». На меньших воротах в восточной части замка также висел скальп, несомненно, чтобы произвести впечатление на белых посетителей, а также на враждебно настроенных соседей.
Список европейцев, которые при первой встрече с восточными индейцами обнаружили, что скальпирование широко распространено, длинный. Первой общей чертой их описаний является выражение удивления по поводу открытия такого нового обычая. Почти повсеместное освещение этого обычая в ранних отчетах, поиск значимых сравнений (например, с пергаментом), подробные анатомические описания самого действия и полное отсутствие каких-либо намеков на то, что белые знакомы с этой практикой, — все это позволяет предположить, что их удивление было не лицемерно.
Вторая тема этих описаний заключается в том, что скальпирование сопровождалось рядом ритуалов и обычаев, которые вряд ли могли быть заимствованы у европейских торговцев и рыбаков, которые, возможно, контактировали с индейцами ранее. Тщательная подготовка скальпов путем сушки, натягивания на обручи, окраска и их украшения; крики скальпируемого, когда его снимали, а затем, когда его принесли домой на поднятых копьях или шестах; хранительницы этих с позволения сказать призов, обнаженные женщины; танцы скальпа и украшения тела; скальпы как военные трофеи, которые можно публично выставлять на каноэ, хижинах и частоколах; и замена скальпа живым пленником, который будет усыновлен вместо умершего члена семьи - все это кажется слишком ритуальным и слишком широко распространенным по всей Восточной Америке, чтобы быть недавним введением европейцев.
Последней характеристикой ранних отчетов является очевидный поиск слов для описания скальпинга европейской аудитории. Старое английское слово «скальп» приобрело свое чисто американское значение только в 1675 году, когда война короля Филиппа вновь принесла этому объекту известность в Новой Англии.
С другой стороны, языки восточных индейцев содержали много слов, описывающих скальп, сам процесс скальпирования и жертву скальпирования. Католический священник среди гуронов в 1623 году узнал, что ононцира — это военный трофей, состоящий из «кожи головы с волосами». Пять языков ирокезов были особенно богаты словами для описания действий, которые принесли им, пусть и несправедливо, прочную репутацию людей с нечеловеческой жестокостью. У ирокезов и онейд скальп был оннонра ; акт взятия, каннонракван. Их западные братья в Онондаге говорили о хононксере, вариации гуронского слова. И хотя они были записаны после первоначального контакта с европейцами, словари других народов ирокезов, а также делаваров, алгонкинов, малецитов, микмаков и монтанье содержали слова, обозначающие скальп, скальпирование которое было тесно связано с местными жителями, слова для обозначения волос, головы, черепа и кожи. Тот факт, что эти слова явно не были заимствованы из европейских языков, еще раз подтверждает представление о том, что они были родными для Америки и глубоко укоренились в жизни индейцев.
Понятно, что эти слова лучше всего закрепили образ индейского скальпирования в исторических записях, да и картины и рисунки усиливают этот образ. Единственным наиболее важным изображением в этом отношении является гравюра Теодора де Бри с рисунком Ле Мойна «Как люди Утины обращались с мертвыми врагами». Основанная на наблюдениях Ле Мойна в 1564–1565 годах, гравюра 1591 года стала первым графическим изображением скальпирования индейцев, соответствующим словесному описанию Ле Мойна и последующим описаниям из других регионов восточной Америки. Детали - острые тростники для извлечения скальпа, сушка зеленой кожи над огнем, выставление трофеев на длинных шестах, а затем празднование победы с помощью установленных ритуалов колдуна - придают аутентичность изображению Де Брая и поддерживают аргументы в пользу индейского изобретения скальпирования.
Вопреки распространенному мнению, скальпирование само по себе не было смертельной операцией, и американская история полна выживших людей.
Рисунки раскрывают еще одно свидетельство, опровергающее новую теорию скальпирования, а именно пряди на скальпе. Небольшая коса на макушке, часто украшенная краской или украшениями, прядь на голове широко носили как в восточной, так и в западной Америке. Вопреки представлению о скальпировании как недавнем и корыстном внедрении, скальп изначально имел древнее религиозное значение в большинстве племен, символизируя жизненную силу воина. Даже легкое прикосновение к нему считалось серьёзным оскорблением. И даже если белый человек научил индейцев скальпировать друг друга ради денег все равно эта практика должна объясняться чем-то гораздо более глубоким в местной культуре и истории.
