Мне чуть больше 20. Почему у меня рак молочной железы?

У меня нет семейной истории этого заболевания. Молодым пациентам вроде меня трудно осознать случайность всего этого.

В октябре у меня диагностировали рак молочной железы. Мне было 23.

Мой первый вопрос был: Почему? Я думал, что люди моего возраста не болеют раком груди. У меня нет семейной истории этого заболевания.

Когда мы с семьей обратились к врачу, она сказала, что это просто невезение. Жизнь случайна. Но это не делает ситуацию менее тревожной ни для меня, ни для других молодых людей, которые все чаще оказываются в такой ситуации.

В 2022 году только 4 процента случаев инвазивного рака молочной железы были диагностированы среди женщин в возрасте до 40 лет. Но недавние исследования показывают, что больше молодых людей заболевают раком, в том числе раком молочной железы.

Молодым пациентам вроде меня трудно осознать случайность всего этого.

Обнаружение шишки, затем диагноз

Это был июнь 2023 года, когда я впервые заметила большое уплотнение в груди, когда принимала душ. Сначала я отмахнулась от этого, но когда оно не прошло, я сказала своему лечащему врачу, что беспокоюсь. Она выписала мне рецепт на УЗИ, но мне пришлось ждать три месяца, чтобы попасть на прием.

Я слышала, что доброкачественные кисты часто встречаются у молодых женщин, но сразу после УЗИ мне назначили биопсию. Снимок показал аномальную массу, требующую дальнейшего обследования. Обеспокоенная, я попросила маму быть со мной.

Несколько дней спустя мой врач позвонил и поставил первоначальный диагноз: инвазивная протоковая карцинома высокой степени злокачественности, быстрорастущий рак, который с большей вероятностью распространяется. Масса составила около пяти сантиметров. Это был 2 стадия.

Длительная задержка от обнаружения новообразования до проведения УЗИ и постановки диагноза — это лишь один из способов, из-за которого молодых больных раком часто не воспринимают всерьез. Я слышала о женщинах, которым врачи не назначали маммографию, потому что они считались слишком молодыми. У больных раком толстой кишки иногда диагностируют геморрой, а не рак.

Принятие решений о рождаемости

В моей новой больнице я узнала больше о своем диагнозе, например, о том, что у меня тройной положительный рак молочной железы, который хорошо поддается химиотерапии и таргетному лечению. Я также узнала, что смогу использовать технологию, называемую холодным укупориванием, чтобы потенциально спасти свои волосы.

Я почувствовала наибольшее давление из-за своего решения не забирать яйцеклетки, поскольку лечение влияет на мою фертильность. Я сразу поняла, что это не то, чего я хотела. Я не хотела подвергать себя более навязчивым медицинским процедурам, и наличие биологических детей никогда не было для меня важно. Мои врачи и моя семья хотели, чтобы я полностью осознала важность своего решения, давая мне множество шансов изменить свое мнение, но я этого не сделала.

Я тоже решила попробовать спасти свои волосы. Для лечения требуется плотно надевать на голову специальную замороженную шапочку — как шапочку для плавания — до, во время и после сеанса химиотерапии. Многие люди предупреждали меня, что холодная шапка будет болезненной, но как только я прошла первые 10 минут, я не нашла это таким уж плохим. Это было все равно, что идти по снегу без шапочки. Это было неудобно во время сеансов химиотерапии, но оно того стоило, чтобы сохранить хоть какое-то ощущение нормальности. Больше всего волос я потеряла после последнего лечения, но врачи до сих пор хвалят меня за то, как много мне удалось сохранить.

Находим утешение в клубе «ещё живых»

Я благодарна за то, что посещаю больницу, в которой есть программа для молодых взрослых для таких пациентов, как я. Когда мне предстояла процедура имплантации порта в грудь, чтобы облегчить введение химиотерапии, медсестра, специализирующаяся на работе с молодыми людьми, увидела, что я расстроена. Она провела меня через пустое химиотерапевтическое отделение, чтобы я знала, чего ожидать перед первым лечением.

После того, как я получила полный план лечения, она также познакомила меня с группой поддержки. Мы встречаемся раз в месяц, чтобы наверстать упущенное. Некоторым людям, как мне, диагноз был поставлен недавно, или диагноз был поставлен повторно, а другие достигли пятилетнего рубежа ремиссии. Когда я присоединилась к группе, я почувствовала себя менее одинокой. Я знала, что все они были там, где была я.

На групповых собраниях мы делимся разочаровывающими историями — например, о коллапсе вен и размещении центральных линий — или обнадеживающими историями о хороших врачах и досрочной выписке из больницы. Мы говорим об игре в Pokémon и Sims, чтобы отвлечься. Мы следим друг за другом в социальных сетях.

Мы стараемся сохранять беззаботность и смех. Члены группы шутят о том, что они являются частью клуба «все еще живых» и что она никогда не бывает «без рака», но «раком тих» — способ сказать, что наша жизнь никогда не будет полностью свободна от рака, поскольку мы имеем дело с постоянными обследованиями. И затяжные симптомы. Но мы можем прожить свою жизнь относительно спокойно от рака.

Мы все проходим через уникальные битвы, которые напоминают нам о том, насколько несправедливы наши ситуации. Мы были «невезучими». Но вместо вопроса «Почему я?» мы сочувствуем тому, что это мы. Существует общее понимание того, что никто из нас не хочет там быть и не должен быть там, но мы есть.

Мой путь еще не окончен, хотя я прошла шесть курсов химиотерапии и перенесла операцию. Я беспокоюсь о рецидиве. Я беспокоюсь о своих друзьях, больных раком, которые борются за жизнь, и о других молодых людях, пытающихся понять, почему это случилось с ними.

Помню, как я впервые пошла на МРТ. Тест определит, распространился ли рак в другом месте. Женщина на стойке регистрации спросила у меня дату моего рождения, чтобы распечатать браслет.

«У нас одинаковый день рождения», — сказала она. Месяц, число, год, всё.

Сначала я посмеялась над этим, но этот момент запомнился мне. Мы оказались по разные стороны стойки.